Левая шисса называлась Вурт, правая - Шамраль. За годы, прошедшие с того дня как он впервые ощутил их тяжесть, Эки надежно свыкся с обеими, давно перестав видеть в них просто красивые и опасные творения горных кузнецов.
Он со смутным сожалением отправил оба меча за спину, безошибочно опустив клинки в устья ножен.
"Через пятьдесят три дня мне исполняется двадцать, - эта мысль преследовала его с самого утра, - Граница. Возраст Движения переходит в Возраст Разума…"
"И что же? Сяду на коврик и буду размышлять о прожитых годах? - попытался он пошутить сам с собой.
"Нет! Сяду на спира… и поеду к отцу."
"Ого!"
"Да. Это и в самом деле "ого"… Еще какое "ого", особенно после того, как я почти четыре года не видел Вирт-Хорл."
Он подошел к стойке для оружия и начал перебирать разложенный на ней арсенал, придирчиво осматривая и откладывая то, что считал нужным. Двенадцать маленьких лезвий-вьиши отправились в перевязь на груди. Еще шесть уместились на предплечьях, а два последних он сунул в закрепленные у лодыжки кармашки-клапаны, располагавшиеся на ладонь ниже ножен с граненым сэй-горским кинжалом. Пара каплевидных, обшитых металлическими чешуйками щитов, закрывающих руки от кисти до локтя, отложил в сторону. Потом взялся за тяжелые метательные шипы, кальирскую секиру, кольцо-восьмигранник…
Все это время Олег находился рядом, одновременно быв и Эки-Ра, и лежащим в своей постели земным парнем… Выходя во внутренний двор замка, разговаривая с его обитателями, ведя учебный бой с нолк-ланом Кьес-Ко, обсуждая с ним будущую поездку в Вирт-Хорл… Все это время он присутствовал поблизости, параллельно с той частью сознания, что составляла сейчас сущность иного существа. И пусть разум его очень походил на человеческий, пусть мало отличались от человеческих чувства, эмоции, идеалы… Все же они были иными…
* * *
Олег открыл глаза. Сон еще жил в его голове, не торопясь растворяться в утренней яви. Сегодня он возвращался к реальности легче, чем обычно. Ему не приходилось напрягать память, чтобы вспомнить увиденное. Он чувствовал себя так, будто видел все не только "изнутри", непосредственно глазами барска, но и снаружи, оценивая происходящие во сне события с точки зрения "зрителя". Ощущение было странное, очень непривычное и очень любопытное. Хотелось поваляться под одеялом подольше, закрепить увиденное в голове, обдумать…
Он мысленно отвесил себе пинка и поднялся, с сожалением отрываясь от подушки. Подойдя к зеркалу, с невольной опаской убедился, что отражение в нем соответствует привычному облику, разве только лицо чуть заспанное и волосы на голове торчат в разные стороны как у растрепанного веника. Усмехнувшись, Олег-реальный продекламировал Олегу-зазеркальному:
- Я устал сегодня ночью, хоть и выспался изрядно. Ты любил меня не очень… М-м… Харядно… Марядно… Шкварядно… О! Нещадно! Я ж рубил тебя нещадно… М-да… Че-пу-ха!…
Он пробежался на месте, высоко вскидывая острые колени, потом принялся разминаться. Зарядка с некоторых пор стала для него насущной потребностью. Мышцы регулярно требовали физических нагрузок, особенно утром и особенно после снов. Подбежав к стоящему на полу магнитофону Олег попытался сесть на шпагат. Получилось не слишком хорошо, но вполне достаточно для того, чтобы он мог без труда дотянуться до кнопок. Комнату заполнил хрипловатый голос Высоцкого:
- … В аду бардак и лабуда
И он опять в наш грешный рай!…
Впору было загадочно улыбаться самому себе. Слова песни оказались очень созвучны настроению, навеянному сном. Все-таки, как необычно сегодняшнее сновидение (а может просто видение?) отличалось от всех предыдущих! Он вспомнил недавний визит Башкирцева и свое странное состояние, когда внутри пробудилась удивительные, никогда прежде не осознаваемые сила и уверенность.
"Эй, - позвал он мысленно, - что бы это значило?"
Никто не ответил. Как обычно.
- … И ад и рай его отверг,
Но примем мы - он человек!…
- Истинная правда! - согласился с бардом Олег, отжимаясь от пола. Он любил Высоцкого, особенно его баллады из "Стрел Робин Гуда". Когда пошел в ванную, врубил громкость магнитофона на полную катушку и, плещась под холодным душем, жмурился от удовольствия, слушая:
- Замок временем срыт и укутан, укрыт
В нежный плед из зеленых побегов.
Но развяжет язык молчаливый гранит
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах…
На завтрак ушли полбатона хлеба и два десятка тонко нарезанных кружочков копченой колбасы. Чувствуя в желудке приятную тяжесть, Олег откинулся на спинку стула и посмотрел на часы. Встроенные в "видик" часы показывали 10:22. День был воскресный, ни на учебу, ни на работу топать не требовалось и никаких особых планов у него на сегодня тоже не было, а Таня должна была придти только в час дня.
"Как бы убить время?" - задался он вопросом, подходя к окну. Вид серой дождливой хмари, затопившей город, энтузиазма не вызвал, лишь заставил поморщился с досадой.
"Ну и лето выдалось! Из дому - хоть вброд, хоть вплавь… Ладно, с гулянием все ясно."
Он вернулся в гостиную, где последние три месяца, в основном, и обитал, отведя второй комнате своей квартиры роль склада и спальни для редких гостей. Здесь у него стоял большой, относительно новый диван, старая финская "стенка", полки которой были плотно заставлены книгами самых разнообразных жанров, два кресла, журнальный столик и тумбочка с телевизором. На письменном столе, у окна, располагалась самая "главная" (по его личному мнению) деталь обстановки - персональный компьютер.
Включенный старенький "второй пень" негромко загудел. По черному экрану пробежали строчки настроечных параметров и с некоторой задержкой выскочила заставка Windows - невообразимое смешение красок в стиле "космических энергий", а на этом фоне - воин-фэйюр в легких доспехах, с парой обнаженных мечей в мускулистых руках.
Сейчас ему уже было ясно: итог его многочасовой возни с "Фотошопом" получился излишне стилизованным, не удалось толком передать ни истинно кошачьей грации, ни естественности непривычного человеческому взгляду строения ног. Вот только черты лица вышли худо-бедно натуральными: большие миндалевидные глаза ярко-бирюзового оттенка с поперечными черными зрачками, узкие губы, довольно широкие скулы, прямой нос, острые кошачьи уши, мелкий, но густой серо-голубой мех…
Стоит все-таки на досуге заставить себя еще посидеть, подкорректировать. А потом попытаться нарисовать нолк-ланов - этих грациозных пернатых жителей юго-запада Кольцевых Гор, ярчайший представитель которых - Кьес-Ко, виша-рукх, Мастер двух мечей, наставник Эки…
