— Да. Она слишком доверяла любимой ученице. А та ее предала.
— Вся жизнь состоит из предательств, — изрек я «философскую» мысль, тут же вспомнив Молса. — А что делал Ретар?
— Благодаря ему ал’Ланкарра выбрала тьму.
— Наверное, это того стоило, — ухмыльнулся я. — Хотя, признаюсь честно, в данный момент не сочувствую ни одной из сторон. Дрязги магов — это дрязги магов. И совершенно нечего лезть в них по своей воле.
Мальчишка презрительно фыркнул:
— Мне знакомо твое негласное правило — собственная шкура всех милее.
Я вежливо улыбнулся и ничего не сказал в ответ. Щенок не прав. Но знать ему об этом совершенно не обязательно.
— Значит, самую известную из Матерей прихлопнули здесь? — изрек я.
— Да, — ответил он. — Если ты обернешься, то увидишь, где это произошло.
После недолгого раздумья я подобрал соответствующее слово:
— Впечатляет.
Участок противоположной стены был обуглен, и на ней ярко-белым пятном отпечатался женский силуэт с поднятыми руками — все, что осталось от Сориты после того, как Тиф ее основательно прожарила. Не сомневаюсь, что попади мы с Лаэн в руки к Проклятой, и нас бы ожидал точно такой же «теплый» прием. Особенно после того, как нам удалось лишить ее тела.
— А что с цветами? — я кивнул на подснежники, которые в одном месте почему-то были алыми и образовывали круглое пятно.
— Не знаю. Со времен Темного мятежа в этом месте они красные. Некоторые говорят, что они впитали кровь Сориты.
Ничего не скажешь. Очень романтично. Все так любят легенды о мучениках и их крови. Ходящие, как оказалось — не исключение. Осталось только паломников водить.
Подошла Лаэн:
— С каких это пор вы интересуетесь живописью? Да еще столь корявой?
На рисунок она бросила всего лишь мимолетный взгляд.
— Идемте, — неожиданно сухо бросил Шен. — Вас не собираются ждать вечность.
Он развернулся и поспешил к выходу из утопающего в подснежниках зала.
Пробраться в Высокий город оказалось невозможно. В старую часть Альсгары вели единственные ворота, которые охраняли гораздо бдительнее, чем другие. У врат, помимо закованных в панцирную броню гвардейцев и обычной городской стражи, несли караул Ходящие и Огоньки. Если бы возле створок находился только один маг, можно было рискнуть попробовать отвести ему глаза. Но когда их не меньше шести, а то и все десять — любая попытка обречена на провал.
Эта неприятность заставила Тиа рвать и метать. В сложившихся обстоятельствах такой барьер ей было не взять. Как бы она ни пряталась, кто-нибудь из выкормышей Башни обязательно почувствует отголосок ее «искры», а также плетение, удерживающее в подчинении тело и дух Порка. Тогда все мечты Проклятой о том, чтобы добраться до мальчишки-Целителя и той неуловимой парочки, точно останутся неосуществимыми. Итак, придется хорошенько поломать голову, чтобы понять, как можно дотянуться до девки и парня, которые дали себя поймать и, словно тупые мухи, влетели в ловко расставленную паутину Башни.
Положение почти безвыходное, но она — Дочь Ночи — не станет терять голову даже сейчас. Только идиотки, вроде Митифы, начинают паниковать, визжать и тянуть руки к небу, моля Мелота о снисхождении. Тиа была слеплена из несколько иной глины и оттого ненавидела недалекую тихоню-Корь всей душой. Если бы только Тальки не прикрывала бывшую воспитанницу, Тиф давно бы поговорила с Митифой по душам. Последние столетия она утешала себя только тем, что ничто не вечно. Рано или поздно Проказе надоест нянчиться с дурехой, и тогда придет время Тиа. Сейчас же у нее главное дело — приволочь Целителя к старой карге и получить нормальное тело. Такое, где она будет полноправной хозяйкой и вновь обретет все грани своего потерянного Дара.
Но, чтобы притащить Целителя, требуется оказаться рядом со светловолосым лучником, уничтожившим ее настоящую оболочку. У Проклятой была необъяснимая уверенность, что именно он обязательно приведет ее к мальчишке. «Метка» никуда не исчезла, и все еще висела над стрелком, несмотря на то, что тот попал в плен к Ходящим. Оказалось, нынешние маги еще большие неумехи, чем она думала. Пять веков передышки, последовавшие за Войной Некромантов, не пошли им на пользу и ничему не научили Башню. Произошло то, чего так боялись выступившие против Совета мятежники — искусство не получило «вливания свежей крови» в виде темной «искры» и с каждым поколением угасало все больше и больше. Ничего хорошего в этом не было, и лишь еще раз доказывало, что мятеж вспыхнул не зря. Но сейчас беспомощность Ходящих играла Тиа на руку. Пока «метка» у человека, Проклятая знает, где он, а значит, рано или поздно — найдет. Теперь же хватит и того, что стрелок, как прежде, в Альсгаре, на Скале.
Исходя из ситуации, Проклятая поступила самым разумным образом — решила ждать столько, сколько потребуется. Следует проявить терпение, и рано или поздно удача улыбнется. Целителя и девчонку самородка она доставит Тальки. А вот судьба лучника сложится не столь удачно. Он уходил уже дважды, третьего раза Тиф не допустит и поквитается за все «хорошее». Но сначала спросит о том человеке, что встретила тогда с ним у пирсов.
Тиа периодически вспоминала его. Насмешливый, проницательный взгляд и излучающий неведомую мощь клубок теней, что жил в груди незнакомца. Неприятный тип. И он может помешать ей.
Хотя…
Если бы тот хотел причинить вред, то давно бы сделал это. Сопротивляться его Дару не смогла бы даже Гинора, которую Тиа считала самой сильной из Восьми (сильнее Тальки!). Против него любой маг — словно полудохлая мышь против саблезубого барса. Впрочем, на схватку между Гинорой и тем неизвестным парнем Тиф посмотрела бы с удовольствием. Возможно, бывшая наставница Ретара смогла бы удивить незнакомца. Холера всегда всех удивляла. Рыжая бестия была умна и изворотлива, словно тысяча кошек, хотя ее всегда считали слабее Тальки, Черканы и Осо.[5] Кстати, Гинора никогда не возражала против этого. Может, Сорита с Черканой и превосходили ее мощью, а Тальки — целительством, но никто лучше Лисички не умел создавать новые, эффективные и ни на что не похожие плетения силы. В этом она была настоящим виртуозом.
Но и на Бич Войны, в конце концов, нашлась управа. После великой битвы Проклятых и Ходящих, превративших цветущий Брагун-Зан в мертвые каменистые пустоши, на которых полегли тысячи людей обеих армий, Семеро дрогнули и, огрызаясь, начали отступать к Лестнице Висельника. Пытаясь прорваться на юг. За ними по пятам гналась армия Империи, и никто из Проклятых не ушел бы, если б не Гинора.
