Через минуту они стояли передо мной и утирали разбитые носы. Оба были примерно одного возраста, но по внешнему виду отличались друг от друга, как волк отличается от зайца. Уже сейчас один из них поражал своими широкими плечами, и ростом, и статью, через несколько лет знатный воин выйдет. Другой же был щуплый, с тощей длинной шеей, нескладный. Вот только глаза… Глаза дикого звереныша, готового вцепиться в глотку.
— Ну и что вы не поделили? — поинтересовался я, достаточно насмотревшись на обоих.
— Он ничего не делает, господин, — возбужденно выпалил тот, что побольше. — Даже корягу оттащить не может. Только под ногами мешается! Никудышный вовсе. Дрова и те собрать не получается — пока несет, половину по дороге растеряет.
Я перевел взгляд на второго паренька, понурившего голову, и обнаружил, что по его грязным щекам текут слезы. Ясно. Долго он терпел издевки и тычки, а сегодня не выдержал и на очередной удар ответил ударом. Увещевать их смысла нет. Только хуже будет. Попробуем по-другому.
— Так, ты иди и чтобы больше никаких драк, — указал я на первого. — А ты пока останься.
Дождавшись, когда он отойдет на достаточное расстояние, я обратился к мальчишке:
— Имя? Отец кто?
— Стефий, — пробормотал парень, шмыгая разбитым носом, — сирота я, господин. Давно уж.
— Трудно пришлось? — сочувственно спросил я, намекая на случившуюся драку.
— Я еще разобью ему морду, — поднял голову Стефий. — Подкараулю и со спины вдарю! Я ему…
— Верю. Верю, — успокаивающе поднял я ладонь. — Не горячись. Почему он говорит, что ты не работаешь?
— Я стараюсь, господин. Изо всех сил стараюсь. Ну не могу я корягу поднять. Тяжелая больно.
Я вздохнул. Тяжко ему приходится. Так дело оставлять нельзя. Заклюют его. Или он сам, не выдержав еще одного унижения, возьмет нож в руки. Даром, что телом не вышел, а характер, как у волчонка. На кухню пристроить? Совсем засмеют. Хотя…
— Вот что. Молитвы знаешь? — повеселев, спросил я у Стефия.
— Знаю, господин. И читать, и писать умею, — недоуменно ответил Стефий. — Я читать страсть как люблю.
— Так. Лети к ручью, умойся хорошенько, вихры пригладь и бегом обратно.
Стефий умчался по направлению к ручью, а я вооружился костылем и похромал к сидящему поодаль священнику, стараясь посильнее припадать на больную ногу и часто останавливаясь на отдых. Отец Флатис наблюдал за моим приближением с каменным лицом. Доковыляв до него, я приветственно махнул рукой и с облегчением опустился на траву. На мое приветствие он ответил едва заметным холодным кивком. Гневаться изволит. Поняв, что начинать разговор священник не намерен, я решил сказать прямо:
— Отец Флатис. Помощь ваша нужна.
— В чем? — язвительно произнес старик. — Вижу, что и без меня неплохо справляешься.
— Парнишка тут есть один, Стефий. Силой не вышел, вот и клюют его все кому не лень, — попытался я разжалобить священника, — а парнишка способный. И читать, и писать обучен, все молитвы наизусть знает. Возьмите к себе под крыло. Как церковь отстроим, служка вам пригодится. Расторопный он, сообразительный.
Священник пожевал губами в раздумье, косясь на меня взглядом. Я специально добавил про церковь, давая понять: построим, мол, обязательно, дайте только срок.
— Житья ему не дают. Сегодня до драки дошло. А завтра что будет? Не натворил бы дел, — добавил я.
Увещевал я обиженного на всех отца Флатиса полчаса, не меньше, и наконец доброе сердце старика не выдержало:
— Хорошо. Пусть придет. Поговорю с ним, — ответил отец Флатис и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Когда я вернулся, Стефий уже поджидал меня.
— Отец Флатис согласился взять тебя к себе в послушники. С этого дня будешь помогать ему во всем.
Стефий засиял в полном восторге.
— Спасибо, господин.
— Ступай к нему, — улыбнулся я. — Да смотри у меня! Старайся.
Еще раз низко поклонившись, Стефий умчался к священнику. Проводив его взглядом, я вздохнул: жаль, не все проблемы так просто решались — и опять согнулся над начерченным планом. Теперь парнишка в надежных руках. А мне надо подумать, как уместить церковь на маленьком пространстве форта — обещание надо держать.
Покорпеть над чертежом мне не дали.
— Господин Корис! Господин Корис!
Недовольно вскинув голову, я увидел мчащегося ко мне тезку. Добежав, он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь отдышаться, и выпалил:
— Господин Корис, мы пещеру нашли. Здоровенная дырища!
— Пещеру? — удивленно спросил я, беря костыль. — Где?
— На тыльной стене, господин. Вход за зарослями кустарника скрывался. Не будь вашего наказа все подчистую вырубать, то, может, и не наткнулись бы вовсе. Уж больно заросло.
— Внутри смотрели? Что там?
— Не знаем, господин, темно там, как у склирса в…. Кхм, — поперхнулся тезка и, смущенно кашлянув, продолжил: — Я распорядился сделать несколько факелов, господин.
— Следы?
— Нет, господин. Я на пару шагов сунулся посмотреть. Там толстый слой пыли везде нетронутый. Нет там никого, — радостно ответил Корис.
— И чему ты радуешься? — мрачно спросил я.
— Э-э-э, — запнулся тезка, не зная, что ответить. — Ну так это же хорошо, что пещера пустая-то. Никого выкуривать оттуда не надо.
— Большая пещера, рядом чистая вода, поблизости густой лес, в котором полно добычи, — по пальцам перечислил я. — Но почему-то ни одно животное не захотело устроить здесь логово. Как думаешь, почему?
— Не подумал, господин, — опустил голову тезка.
— Ну, пойдем, посмотрим, — пробурчал я и похромал следом за ним.
Пока шагали, я костерил себя и стражу последними словами. Проглядеть здоровую пещеру за спиной! И спасибо Создателю, что пустая оказалась и не получили ночью сюрприза в виде стада голодных мертвяков. Надо хорошенько побеседовать на эту тему с Рикаром. Куда стража смотрит?
Дойдя до входа в пещеру, я удивленно хмыкнул — теперь понятно, почему мы не заметили ее в первый день. Большая часть скальной стены густо заросла вьюном и зарослями колючего кустарника. Беспорядочно переплетенные ветви надежно скрывали свою тайну долгое время. Сейчас мужчины заканчивали вырубку зарослей, и зияющий в скале проем почти полностью обнажился. Дыра не была большой — как раз достаточной, чтобы войти не сгибаясь в три погибели. Наконец-то последние побеги вьюна пали под совместным натиском топоров, и темнеющий вход был открыт. Оттуда пахнуло сыростью и затхлостью. Я порадовался, что вход был надежно укрыт: пещеры и глубокие заросшие ямы — излюбленное место для всякой нечисти, боящейся дневного света. Не хотелось нарваться на логово зомби или, того хуже, на гнездо скелетных пауков.
