- Еще раз назовешь меня "бедняжкой", станешь евнухом, - ее рука потянулась туда, где должна была бы быть шпага. Но ее не было, не было... Отец вчера так стремительно уволок ее из сада, что она так и осталась в траве.
В этот момент Ридок сделал знак выросшим в дверях стражникам:
- Уведите принцессу в ее покои и заприте там, она в шоке.
- Я тебе дам шок! - захлебнулась Эрилин. Ну почему оружие рядом всегда, когда в нем нет никакой необходимости? Она никогда никого не убивала, но, видит бог, в эту минуту вонзила бы сталь Рибоку в грудь, даже не задумываясь. Да они, что, слепые все? Видно же, видно, что он доволен, да по нему сразу ясно, что смерть его брата не из-за болезни. - Подонок!
Она кричала и вырывалась, когда ее тащили в комнату, но стражники решили, во что бы то ни стало, выполнить данный им приказ.
***
Слезы душили. Эрилин забилась в угол комнаты и больше не пыталась успокоиться. Что толку? Нет больше никакого смысла. Нет никакого выхода. Ни черта у нее нет...
Принцесса стучала в дверь, кричала, пока совсем не сорвала голос, угрожала всем и вся, да только за целый день дверь так и не открыли.
Паника во дворце стихла. Не было слышно ни звука. Будто умер не один король, будто вымерли все.
Эрилин и сама чувствовала себя не слишком-то живой. Она давно знала, что ее отец болен, знала, что скоро его скоро может не стать, но потом лекари объявили, что средство от болезни есть, у них появилась надежда...
Ридок - подонок. Он тот, кто может ударить ножом в спину, но никогда не сразится на равных. И ведь ждал, ждал, пока Эмир уедет, при нем он бы никогда не решился на заговор.
Заговор? Эрилин сама испугалась своих мыслей. А был ли заговор? Или Ридок все сделал вдвоем со своим прихвастнем? Не один, это уж точно. Такие, как он, даже яд в кубок собственноручно насыпать побрезгуют.
И что теперь? Ридок явно собрался занять трон. А Эмир? Если принц вернется, он немедленно будет коронован.
Если вернется...
А ведь Ридок сам договаривался о переговорах с Сараной.
Проклятые слезы не желали останавливаться. Нужно было успокоиться, сесть и подумать, что теперь делать, но Эрилин не могла с собой ничего поделать.
***
Она проплакала весь вечер и ночь, а на утро решила, что больше из ее глаз не выкатится ни одна слеза. Ридок ждет от нее страха и повиновения, но этому убийце Эрилин могла посвятить только месть.
Ее не выпустили и на следующий день. Служанка просунула под дверь поднос с едой. Больше о ней не вспоминали. Воду пришлось пить из водопровода.
На третий день состоялись торжественные похороны короля Эрона, на которых не было ни Эрилин, ни Эмира. Ридок объявил, что Эмир не смог вернуться с переговоров в такой короткий срок, а из-за теплой погоды с похоронами тянуть нельзя. Что же касается Эрилин, то людям сообщили, что принцесса заболела от горя и теперь лежит в постели.
Громкоговоритель, установленный одним из местных магов, работал превосходно, и Эрилин слышала все, что объявлялось на площади. Но, к сожалению, у нее такого не было, и она не могла выкрикнуть в окно, что все, что говорит Ридок, ложь.
На окнах в комнате Эрилин стояли решетки, установленные когда-то из соображений безопасности. Безопасность вышла боком, и теперь принцесса не могла сбежать из своей комнаты, ставшей для нее тюрьмой. Увы, просачиваться сквозь стены она не умела. Как жаль, что она не волшебница...
***
Ридок одарил ее своим визитом на четвертый день со дня смерти короля и на следующий после его похорон.
Наверное, он поумнел, приблизившись к трону вплотную, потому что вошел в комнату Эрилин не один, а с двумя вооруженными стражниками. Странно, что своего помощника на сей раз он не взял. Зато лица стражей Эрилин видела впервые, а это значит, что Ридок уже собрал вокруг себя доверенных людей.
Дверь снова заперли, а охрана встала по обе стороны от нее.
Эрилин стояла спиной к окну, намеренно став на солнце, чтобы предатель не видел ее лица, а сам не сумел бы скрыть ни одного мимического движения.
- Без глупостей, - предупредил Ридок, бесцеремонно усевшись на стул.
Эрилин молчала. Нечего тратить свое красноречие на этого подлеца. Если он пришел убить ее, как и ее отца, то, пожалуйста, так ему будет проще.
- Этот разговор - услуга тебе, - намеренно растягивая слова, произнес он. - Я не собирался терять на это время, но Этаниэл, моя правая рука, считает, что так поступить благоразумнее. И я был склонен с ним согласиться. Ты ведь не глупая девочка. Сопротивляясь, ты ничего добьешься, только создашь мне ненужные проблемы. Я предлагаю тебе сотрудничество, тогда я устрою тебе благополучный брак, ты покинешь Иканор и счастливо заживешь далеко отсюда.
Эрилин сделала вид, что даже не слышала его слов.
- Где Эмир? - резко спросила она.
Дядюшка развел руками в воздухе.
- В Саране, ты же знаешь.
- Знаю, - процедила она сквозь зубы. Единственного, чего ей сейчас хотелось, это вцепиться в горло предателю, - также прекрасно знаю, где находится Сарана. До нее почти три недели пути. Эмир не успел бы еще до нее добраться, но вполне бы сумел вернуться к похоронам. Если бы его, конечно, известили.
На губах Ридока появилась гадкая улыбочка.
- О, дорогая, не беспокойся, он в курсе всего.
Эрилин внутренне сжалась, готовясь к худшему.
- Ты убил и его? - она всеми силами старалась, чтобы голос не дрожал.
- Ну что ты, - у него же голос был таким фальшиво ласковым, что уши резало. - Мой брат был болен, и я просто ускорил события. Эмир - хороший мальчик. И я не собираюсь убивать ни его, ни тебя, мне всего лишь нужно убрать вас с дороги.
Но, если не убить, то что же тогда ему делать с наследниками? Эрилин уже живо представила себя пожизненно упрятанной в самой высокой башне.
- Если Эмир жив, то где он?
Ридок пожал плечами, мол, чего уж тут скрывать.
- Его захватили враждебные саранцы, что они будут с ним делать, меня не касается.
- Предатель! - Эрилин не выдержала и все же бросилась на "доброго дядюшку". Однако ее оттащили, едва она успела поцарапать ему лицо.
- Ты сама выбрала, - прорычал Ридок и вышел вон.
***
В Иканоре было разительно теплее, чем в Алаиде. Воздух был совсем сухой. Наверное, все потому, что Алаида находится почти у самого моря.
Дорога заняла меньше недели, Эдвин выделил Гэбриэлу добротного выносливого коня, на котором путешествовать было одно удовольствие.
