— Но я ее не вижу!
— Поищите на полу полоску света — это щель под дверью.
— Но где же выключатель? У магглов ведь есть электричество!
— Мне обычно не давали лампочек, — тихо отозвался Гарри. — Электричество стоит денег.
Снейп и Дамблдор уставились на него. Юноша застенчиво потупился и сделал шаг вперед, чтобы открыть дверь. Макгонагалл снова огляделась и только потом выбралась наружу. Не поднимая глаз на своего ученика, она потрепала его по руке и вернулась в свое кресло. Гарри был тронут до глубины души.
Дамблдор лишь наклонился и заглянул внутрь, затем подергал щеколду.
— Дверь запиралась только снаружи, Гарри? — проницательно спросил он.
Юноша кивнул.
Снейпу пришлось скрючиться в три погибели, чтобы пробраться в крохотный дверной проем. Гарри что есть силы старался не смотреть зельевару пониже спины — при такой-то провокационной позе! Закрыв дверцу, он услышал, как под весом мужчины скрипнула раскладушка, и ощутил странную близость со Снейпом, сидящим на его детской кровати. Гарри знал, что чуткий нос алхимика сейчас улавливает запахи тесного пространства — нестиранного постельного белья, пота, грязных носков и мочи, и приятный — крема для чистки обуви, который хранили в сетке на двери.
Снейп стукнул изнутри, и Гарри выпустил его. Поразмыслив, он снова взмахнул палочкой, и теперь в стене появилась дверь побольше.
— Здесь я спал после того, как получил письмо из школы. Оно напугало Дурслей, и меня переселили сюда.
Он снова открыл дверь, впуская преподавателей, и сам вошел следом, отметив, что Снейп успел пересчитать все замки, нацепленные на нее снаружи. Четверым здесь было тесно. Гарри видел, как остальные разглядывают его скудную мебель и решетку на окне. Опустившись на колено, он приподнял одну из половиц:
— Тут я прятал свою палочку и другие ценные вещи. Остальное было заперто в сундук до конца каникул.
— По крайней мере ваше одиночество скрашивала кошка, — с напускной веселостью предположила профессор Макгонагалл, указывая на прямоугольное отверстие в двери.
— Нет, сюда просовывали хлеб и воду. Меня часто запирали на несколько недель кряду, хотя и выпускали ненадолго — поработать по дому.
Тишина на этот раз показалась такой вязкой, что ее можно было потрогать. Гарри первым вышел наружу и вновь сел на свой стул.
Не говоря ни слова, Дамблдор наколдовал еще чаю и разлил его по чашкам.
— Вы, должно быть, ненавидите их. И нас заодно, — прошептала Макгонагалл.
— Я ненавидел их, — согласился Гарри, — пока летом прошлого года, сразу после гибели Сириуса, не поговорил по душам со своей тетушкой. Тогда-то я и понял, как несправедливо с ними поступили, — ему не удалось скрыть упрек в голосе.
— Вы их жалеете? — изумление профессора Снейпа было очевидным.
— Да, — кивнул Гарри, поворачиваясь к Дамблдору. — Сэр, обещайте мне…
— Обещать? Что же? — удивился Дамблдор.
— Обещайте, что продолжите оплачивать обучение Дадли. Ему остался всего год школы.
Дамблдор серьезно посмотрел на сидящего перед ним молодого человека. Привычные устои его мира рушились на глазах, и сохранить их казалось непосильной задачей. Стараясь не выдать своего потрясения, он ответил:
— Конечно, Гарри.
— Спасибо, сэр, — с облегчением выдохнул Гарри. Одной из поставленных себе целей он уже достиг.
— Вы, наверное, любите кузена, мистер Поттер, — тепло заметила Макгонагалл.
Гарри рассмеялся.
— Мне жаль вас разочаровывать, профессор, но я его терпеть не могу. А вот с его матерью у меня, в некотором роде, взаимовыгодная сделка.
— Не соблаговолите ли объясниться? — вмешался Снейп.
Гарри посмотрел на него. Снейп сидел неестественно прямо и держал чашку с наигранной небрежностью. «Он и в самом деле потрясающе выглядит, — подумал молодой человек, ощущая не вовремя разливающееся в паху напряжение. — Успокойся! Держи себя в руках!» Отведя глаза, он снова обратился к Дамблдору:
— Сперва мне нужно задать вам несколько вопросов, сэр.
— Попробуй, — улыбнулся старик, для поднятия духа сделав большой глоток крепкого, сладкого чая.
— Первый — личный, — извиняющимся тоном сообщил Гарри.
— Я отвечу, если смогу, — тряхнул бородой директор.
— Спасибо, сэр. Есть ли у вас дети?
На лицах троих преподавателей отразилось недоумение.
— Нет, и никогда не было, но тебе известно, что большую часть своей жизни я посвятил именно детям.
— Да, сэр. И все-таки ученики и собственные дети — не одно и то же, не так ли?
Дамблдор вопросительно взглянул на него. Гарри вздохнул.
— Я даже немного рад, что ваши поступки — результат незнания, а не злого умысла.
Гарри видел, насколько шокируют остальных его слова, но ведь именно к этому он и стремился.
— Злого умысла? По отношению к тебе? Почему ты считаешь, будто я затевал против тебя недоброе? — удивленно спросил Дамблдор.
— Понятия не имею, сэр. Я пытаюсь рассмотреть все возможные причины ваших действий.
— Нам казалось, что с родственниками тебе будет лучше всего. Подальше от поклонения, которым наверняка окружил бы тебя магический мир…
— И вам не пришло в голову, что, живя с магглами, которые называют волшебников уродами, ненавидят магию и считают своей обязанностью выбить все мысли о ней из моей головы, я отнесусь к идеям Волдеморта с пониманием?
Воздух сгустился настолько, что его, казалось, можно было резать ножом. «А чего они ожидали?» — подумал Гарри.
— И какие же выводы вы сделали, мистер Поттер? — вкрадчиво поинтересовался Снейп.
— До приезда в Хогвартс в моей жизни с магглами не было ни одного счастливого дня, — отозвался Гарри. — С другой стороны, некоторых из известных мне магов тоже не назовешь белыми и пушистыми, — добавил он с легкой улыбкой. — К счастью, я познакомился с Хагридом и всеми Уизли — боюсь, не случись этого, я и по сей день не имел бы понятия о настоящей доброте и том, что такое семья. А около года тому назад, опять-таки к счастью, я встретил замечательных магглов, так что теперь у меня более гармоничное восприятие мира.
— Вот видишь, Гарри, что ни делается, все к лучшему! — Дамблдор взял себе кусочек торта с низкого столика неподалеку.
— Возможно, вам стоит сказать об этом моей тетке, сэр, — с еле уловимой угрозой заметил Гарри.
— Прости, что? — с полным ртом глазури переспросил Дамблдор.
— Возможно, вам стоит сказать это моей тетке, сэр.
— Я тебя не понимаю, Гарри.
— Вижу. Как я уже говорил, изначальная причина вашего решения мне ясна — в спешке и шоке после смерти родителей меня следовало отнести к ближайшей кровной родственнице. Но ведь вы наверняка знали, что в ее семье мне не обрадуются! Иначе постучали бы в дверь и сообщили тетке, что ее сестра погибла. Что за человек оставляет ребенка на пороге дома и уходит, черкнув в объяснение трусливое письмо?
