Единственное, что не было выдумкой – опасности, о которых Эцио предупредила семья Аль-Скараба, и которые ждали его на дальнейшем пути. Они пытались убедить его взять с собой вооруженных людей, но Эцио решительно отказался. Он должен был следовать своим путем и не хотел никого подвергать опасности, с которой, как он знал, непременно столкнется.
Вскоре после прибытия в Акру, Эцио воспользовался подвернувшейся возможностью написать сестре обещанное письмо. Он осторожно подбирал слова, понимая, что это может быть его последнее письмо к ней, и что он может больше никогда её не увидеть.
Акра
20 ноября MDX [1510 год]
Клаудия, дорогая моя сестра.
Я в Акре уже неделю, в безопасности и хорошем расположении духа, но готовый к худшему. Те, кто дали мне пищу и кров, предупредили, что на дороге в Масиаф вовсю хозяйничают разбойники и наемники из чужой земли. Я пока не знаю, что это может значить.
Когда десять месяцев назад я покинул Рим, я преследовал единственную цель: разыскать то, что не смог найти отец. В письме, которое, как ты знаешь, он написал за год до моего рождения, он упомянул о библиотеке, скрытой в подвалах бывшей крепости Альтаира. О вместилище огромной мудрости.
Что же будет ждать меня там? Кто меня встретит? Толпа тамплиеров, чего я опасаюсь больше всего? Или ничего, кроме шелеста холодного ветра? Масиаф не был домом ассасинам уже более трехсот лет. Помнит ли он нас? И желанными ли мы там будем гостями?
Меня так измотала эта битва, Клаудия… Не потому что я устал сражаться, а потому что наша борьба, похоже, движется в одном направлении – к хаосу… Сегодня у меня больше вопросов, чем ответов. Вот почему я зашел так далеко: чтобы обрести ясность. Найти знания, оставленные для нас Великим Наставником. Я хочу понять цель нашей борьбы и свое место в ней.
Если со мной что-то случится, дорогая Клаудия… если навыки подведут меня, или амбиции собьют меня с пути, не ищи ни правосудия, ни возмездия, но продолжай искать истину ради всеобщего блага. Историй, подобных моей, тысячи, и мир не рухнет, если она оборвется.
Твой брат, Эцио Аудиторе да Фиренце.
Аль-Скараб, занимаясь собственными приготовлениями, позаботился о том, чтобы у Эцио были лучшие доктора, лучше портные и лучшие женщины, каких только можно было найти в Акре. Клинки ассасина были заточены и остры, экипировка вычищена и починена, а если было необходимо, то заменена.
Когда подошел день отъезда, Аль-Скараб подарил Эцио двух великолепных лошадей.
– Подарок моего дяди – он разводит их. Но при моем образе жизни они мне не нужны.
Это были два небольших крепких арабских скакуна, сбруя которых была сделана из мягкой кожи. Так же Эцио подарили прекрасное качественное седло. Ассасин в очередной раз отказался от сопровождения, но подарки принял с радостью. Они понадобятся ему в путешествии по землям, которые давным-давно принадлежали иерусалимскому королевству крестоносцев.
Настал час расставания. Последний отрезок долгого пути; и достигнет ли Эцио конца – не знал даже он сам. Но путь лежал перед ним, и его следовало пройти. Старики и должны быть исследователями. Поживем – увидим.
– Ступай с Богом, Эцио.
– Barakallah feek, [Да пребудет с тобой Аллах (тур.)] друг мой, – ответил Эцио, пожимая пирату руку.
– Увидимся.
– Да.
Глубоко в сердце они не верили собственным словам, но эти слова утешали. Остальное неважно. Они посмотрели друг другу в глаза и поняли, что, несмотря на разные пути, они были, есть и останутся частью одного и того же братства.
Эцио вскочил в седло одной из лошадей и развернул её.
А потом, не оглядываясь, поехал из города, на север.
От Акры до Масиафа было двести миль по прямой. Ровная пустынная земля, лежащая между этими двумя точками, на деле оказалась не такой спокойной. Великое османское завоевание, начавшееся двести лет назад, достигло кульминации взятием Константинополя двадцатиоднолетним султаном Мехмедом II в 1453 году. Но щупальца Турции продолжали тянуться на запад, достигнув Болгарии и земель за её пределами, юга и востока Сирии и территорий, бывших некогда Святой Землей. Восточное побережье Белого моря с важнейшими морскими портами и водным путем на запад были драгоценностью в короне, а власть османов над ней была всё ещё слаба. У Эцио не было иллюзий о том, что он будет сражаться по пути на север. Большую часть пути он ехал вдоль побережья, держа сверкающее в лучах солнца море по левую руку, верхом пробирался мимо высоких скал и лохматых кустарников, растущих на склонах. Ассасин не останавливался, скрываясь в тени на четыре часа только тогда, когда солнце поднималось совсем высоко, и останавливаясь на ночлег на те же четыре часа глубокой ночью.
Путешествие в одиночку имело свои преимущества. Он мог передвигаться более незаметно, чем если бы ехал с эскортом, а его острые глаза, различая впереди признаки опасности, позволяли либо заранее обойти её, либо подождать пока она пройдет мимо. Эта страна принадлежала бандитам, здесь мало-организованные банды наемников бродили без дела, убивая путешественников и сражаясь друг с другом за добычу. Сельское хозяйство же ещё не оправилось от последствий двухвековой войны. Люди стали дикарями, потеряли способность мыслить разумно, утратили надежду, страх и совесть. Безжалостные и безрассудные, они были настолько же жестокими, насколько беспощадными.
Когда боя нельзя было избежать, они сражались, и каждый из этих боев был бессмыслен. После них оставались лишь тела мертвых – пища стервятников и ворон, единственных существ, процветающих в этом богом забытом месте. Однажды Эцио спас перепуганную деревню от мародеров, а в другой раз женщину от издевательств, изнасилования и смерти. Но как долго продлится мир, установленный им? И что будет с людьми, когда он уйдет дальше? Он не Бог, он не может быть везде. А здесь, где некогда ступала нога Христа, не было никаких признаков того, что Бог заботится о своих творениях.
Чем дальше на север ехал Эцио, тем тяжелее становилось у него на сердце. Только необходимость поисков придавала ему сил. Он привязал хворост к хвостам лошадей, чтобы стирать следы, а ночью покрывал все вокруг себя колючими ветками, чтобы отдохнуть, но даже тогда он спал вполглаза. От вечной бдительности зависела не только его свобода, но и само выживание. Несмотря на то, что годы забрали часть его сил, они компенсировались опытом и навыками, которые вдолбили в него Паола и Марио давным-давно, еще во Флоренции и Монтериджони. И хотя порой Эцио казалось, что он уже не может идти дальше, что он не сделает больше ни шага, он все-таки шел.
