Хивс быстро скрылся в переулке, а она стояла еще несколько минут, сожалея, что не отважилась попросить хотя бы пять-шесть сальдов авансом. Стыдно, конечно, выпрашивать что-то мэги, но теперь ей предстояло провести ночь на улице. Шет с ним, обедом или там, ужином, но на улице! Да еще и с немалой вероятностью, угодить в какую-нибудь не особо приятную историю – ведь, сколько рассказывали об Иальсе всякого.
Астра пошла вниз, по направлению к торговым рядам. Какой-то мальчишка, увязавшийся следом – попрошайка, а может такой же бездомный, как она, – сначала раздражал навязчивым присутствием за спиной, но, спустившись к людным улицам близ старой крепости, мэги перестала его замечать. Шум Варгиева рынка слышался совсем близко. Разнообразные запахи, тянувшиеся от лотков, начинавшихся справа, щекотали ноздри, кружили голову. Особенно остро раздражал аромат жарящейся рыбы, наплывавший от навеса под тяжелой деревянной вывеской. Астра вспомнила, что очень давно не пробовала свежей рыбы, зарумяненной вот так на раскаленной решетке и шипящей на углях сладким соком. Черствые лепешки, размоченные молоком, которыми угощал господин Набруп вчера, растворились как-то незаметно, а утром она то ли из гордости, то ли по глупости отказалась завтракать вместе с Голафом, похваляясь, как девчонка, что в доме Варольда ее ждет пышный прием.
– Соус острый, обжигающий! – увещевал кто-то, склонившийся над дымящими мисками.
«Ох, заткнулся бы!» – хотела огрызнуться мэги, но пошла, не оглядываясь, дальше, к Варгиевой площади.
Недалеко от бочек с соленьями жонглер ловко управлялся с ножами, подбрасывая штук шесть или семь высоко, сам кувыркаясь и подхватывая сверкающие лезвия на лету. Рядом человечек в шафраново-желтой чалме, с лицом, измазанным сажей, демонстрировал ловкость своих рук – шелковый цветастый шарф то исчезал, то чудом появлялся в проворных пальцах, извиваясь с шелестом змеи. Тут же он отхлебнул из чаши на треноге и изрыгнул вдруг длинный язык пламени.
– Тьфу! Яйца Маро! – Астра отпрыгнула непроизвольно в сторону, повернулась и уперлась в грудь великорослой толстухе, рассекавшей толпу, словно сорвавшаяся с якоря баржа.
– Смотри куда прешь, – рявкнула дебелая баба, глядя сверху вниз.
– Извините, вас-то я и не заметила, – притворным смущением опуская ресницы, Астра присела в дворцовом реверансе.
– Уткнувшись носом в гору, нельзя всю гору обозреть, – изрек человечек в чалме, и вокруг раздались смешки.
– Что-то много стало в Иальсе деревенских оборванок! – наступала толстуха, качаясь тяжело в пышных волнах синего шелка. – Стража на воротах куда смотрит?! Стража!
– Это же жинка Парба – капитана гарнизонщиков, – негромко заметил кто-то.
– Я тебе не девка деревенская и заплатила за вход! – Астра порывисто выпрямилась.
– Да ну? Лежа на спине?
– Не твое коровье дело! – в темных глазах мэги мелькнул быстрый мятежный огонь. – Уж на твоем вымени до рвоты любого укачает!
– Ах ты сука! – расставив широко руки и шурша шелками, капитанша двинулась в наступление. – Сейчас ты узнаешь, с кем дело имеешь!
Астра извернулась гибко и, оказавшись вмиг за ее спиной, рванула с силой за рыжий локон. Плетенка накладных волос слетела с головы, возвышавшейся башней над толпой, и народ, зрея бледные проплешины госпожи великанши, лопнул хохотом. Не задерживаясь ни мгновенья, мэги скользнула в проход между соседних лотков.
– Держи мерзавку! – еще слышался вопль, похожий на призыв боевой трубы, где-то там вздымались над толчеей ротозеев массивные ручища, и гнев сотрясал воздух. – Стража-а!
Астра едва сдерживала смех, пробираясь к центральному ряду. Уж чего-чего, а здесь не было скучно, как на важных и сонных улочках Вергины. Хотя время утекло давно за полдень, огромная площадь шумела, радовалась чему-то, словно теплый водный поток, искрящийся среди камней. На помосте, украшенном пестрыми лентами музыканты играли мелодии, задорные, бесшабашные, ноги сами вздрагивали в звонком ритме. И было это совсем не похоже на звучание чопорных пьес в замке Изольды, что навевали тоску и сонливость. За корзинами полными спелых лоснящихся фруктов, стояли бочки с вином и торговец в мятой шапочке, надетой лихо набок, зазывал звучно:
– Ширдинское! В меру пьяное!
– Ширдинское! Е-е-е! – подтверждал напевно господин, похоже, снявший пробу не раз и устремлявший довольный взор куда-то к далеким просторам Ширдии.
Напротив теплым блеском мерцала бронзовая утварь, дальше стоял горбоносый аютанец в широких штанах, и ткани яркие, нежные струились в его пальцах, словно волшебные волны эфира.
Приблизившись к полосатой палатке, веревочное заграждение за которой обступало десятка три горожан, Астра прочитала на вывеске: «Убей Заговоренного! Всего 1 сальд! Всего! И выиграй 50!»
– Как же? – удивилась она, выиграть да еще такую огромную при ее нищенском положении сумму, было крайне заманчиво.
– А просто, милочка, – зазывала в потертой безрукавке легко подтолкнул ее пальцем. – Очень просто! Верно говорю, господин Бугет? – он моргнул невысокому грузному мужчине, выходившему из палатки.
– Убей Заговоренного! Приз пятьдесят! Пятьдесят серебром! – вытянув шею, как гусь, голосил мальчишка, державший холщовую сумку с дротиками. – Звонким серебром, господа! Монеты поют лучше, чем бард в таверне! Всего один ничтожный сальд!
– Мне пять, – решился кто-то из собравшихся вблизи. – Только, щегол, ровные выбирай! И что б перо не повыдергано, – оглядев придирчиво дротики, он отсчитал монеты.
– Это же чистое разорение! За каждое попадание – приз пятьдесят?! – Астра прикинула расстояние до мишени, выведенной ярко краской на щите – здесь было чуть более десятка шагов.
– Напротив – чистая прибыль. Ведь коротыш неуязвим – заговоренный он. Я давно наблюдаю, – наклонившись, доверительно сообщил ей длинноволосый улыбчивый парень с китарой торчавшей косо за спиной. – Хотя попробовать можно. Возле вас мне бы и проигрыш согрел сердце, почище сладкого вина.
– Ерунда какая. Заговоренный, – мэги улыбнулась краешком губ и шагнула в сторону, пропуская его ближе к ограждению. – Я бы попала. Наверное, здесь криворукие все, – на ее глазах уже третий дротик вонзался в низ мишени, прямо в разинутую пасть василиска. Заговоренный коротыш, нарисованный в центре, будто издевался, корча кривую большеротую рожицу.
Мужчина, нервно подняв руку с легким оперенным снарядом, изготовился для броска, сам он покраснел, на лбу выступил жирный пот.
– Средь серых лиц, бесцветных глаз, цветок волшебный вырос, – прошептал парень с китарой, тихонько наклонившись к Астре. – О, да, принцесса, это я о вас.
