Дверь в палату распахнулась, я замерла, стараясь не дышать. Меч со свистом рассёк воздух и, наверное, опустился на кровать. И ещё, и ещё, и ещё раз.
— Её здесь нет, идиот! — в речи человека присутствовал лёгкий южный акцент.
— Но Берден же запер деву здесь. Она не могла никуда уйти!
Заскрипела отодвигаемая мебель.
— Её здесь нет! Не могла же она испариться. Проверь окно!
Я увидела, как из оконного проёма высунулась чья-то голова и южанин оглядел двор.
— Тут четвёртый этаж…
— Этот кретин запер пустую палату. Передай всем — пусто срочно обыщут лазарет. Она не могла уйти далеко, у ворот стоят шаманы!
Как только шум в палате стих, я аккуратно вернулась назад и вышла в тёмный холл. Можно было спрятаться где-нибудь в общей или совсем пустой палате. Не будут же они вырезать весь госпиталь, в самом деле. Едва я успокоила себя этой мыслью, зазвонил колокол на госпитальном столбе. Кто-то обнаружил злоумышленников. Холл тут же наполнился людьми — на стенах загорелись факелы, началось столпотворение. Стараясь не сталкиваться ни с кем, я быстро пошла к выходу. У ворот госпиталя то и дело вспыхивали яркие огни, эфир вибрировал от множества заклинаний. Сквозь треск я услышала голос Айво. Он с той стороны ворот отдавал приказы.
'Он же может погибнуть! Нужно остановить бой, остановить этих сумасшедших шаманов, ведь они могут убить капитана! Я побежала к воротам. Туда, откуда летели огненные и ледяные шары. Огонь бушевал во мне, вырываясь из рук. Я втягивала эфир, словно кит воду, понимая, что чем больше этой энергии войдёт в меня, тем меньше останется противникам. Это сократит их боевые возможности. Голова звенела от магических волн, огонь выливался наружу через мои пальцы и сгустки пламени неслись на стены, в будку привратника, к воротам — туда, где засели вражеские маги. Я реагировала на них, словно голодная волчица на запах крови. Чувствовала каждое заклинание, произнесённое ими, и посылала в ответ всполохи чистого огня. Всё закончилось так же неожиданно, как и началось. Эфир успокоился, магия снова ушла в недра стихий. Меня окружали обгорелые трупы.
Это я сделала? Мимо с диким криком пронёсся горящий человек, я слышала, как лопалась его кожа, лёгкие наполнил запах горелого мяса и костей. Земля поднялась на встречу, я упала на четвереньки и выпростала из желудка ужин.
— Это всё ты? Это всё и вправду сделала ты?
Цирюльник стоял в нескольких шагах от меня, не решаясь приблизиться. Я ощущала его страх, и от этого было только хуже.
Подошел Айво. Я сразу узнала этот чеканный шаг, но даже не смогла подняться.
— Я убила столько людей! Я сожгла их заживо! Я убила их! Я слышала их крики, но снова и снова делала это!
Меня колотила крупная дрожь, но я не могла остановиться.
— Я убила их… Убила их всех! Я убила их, я сожгла их заживо, они кричали!
Капитан поднял меня с земли, укутал в плащ и повёл к карете. Почти не осознавая, что делаю, я залезла внутрь экипажа. Слова срывались с языка так же, как недавно огонь с пальцев.
— Я их убила. Всех! Они так страшно кричали! А я не могла остановиться…
Айво прижал меня к себе, и сквозь стоящие в ушах предсмертные крики пробилось его сожаление. Его сочувствие и его боль, скрытая где-то в глубине. Он тоже когда-то впервые убил человека.
Именно это понимание и сожаление, такие странные, совершенно не типичные для этого мужчины, прорвали заслон. Я впервые за десять лет зарыдала, как в детстве. Слёзы бежали по щекам, у меня даже не было сил вытереть их. Айво протянул мне шелковый платок, но кружевная тряпица так и осталась лежать на моих коленях.
По дороге я немного успокоилась и, как можно незаметнее, засунула платок капитана в карман. У него, наверняка, ещё есть. Айво провёл меня через караульные ворота. Я впервые в жизни оказалась во внутреннем дворе — цитадели военных. Здесь находились казармы, дома офицеров и, конечно, апартаменты капитана. Он завёл меня в каменное здание — внизу было темно, но на втором этаже сновали несколько слуг, горели свечи — по двадцать штук в одном канделябре. В комнатах было светло, как днём. Мы дошли до опочивальни с большой деревянной кроватью, скрытой широким синим пологом. Здесь же стоял небольшой диван, шкафы с одеждой и книгами, письменный стол, заваленный бумагами. Скорее всего, меня привели в личную спальню капитана.
Слуга в блестящем жилете и туфлях с огромными пряжками принёс бутылку и два больших стакана. Я не могла определить, что в бутылке, но точно никогда в жизни такого не пила.
— До дна, — приказал Капитан, протягивая мне кружку с блестящей маслянистой жидкостью. Я хотела рассмотреть её поближе, но решила не испытывать терпение Айво. Ему и так пришлось нянчится со мной, как с ребёнком.
Огненная жидкость опалила горло, и я закашлялась, чувствуя себя огнедышащим драконом.
— Ч-что это за гадость? — прокашляла я, пытаясь не выплюнуть лёгкие вместе с желудком.
— Анагарский бренди. Между прочим, лучший во всём королевстве.
— Какая мерзость. Кто-то платит деньги, чтобы это пить?
Капитан подал плечами, но спорить не стал.
Он явно раздумывал о чём-то. Может быть, размышлял о причинах нападения на лазарет. Не поверит же он, в самом деле, что целью была я.
— Как ты спаслась?
— Меня закрыли в комнате. Среди ваших людей кто-то на сторону стучит. Да там и не один такой. Берден запер меня в горенке, чтобы я не смылась раньше времени. Потом пришли эти двое. Один явно местный, а второй говорил с южным акцентом, что-то вроде 'Эйо здэс нэт идэот! — я, как могла, спародировала акцент нападавшего. Получилось не очень похоже, но главное — суть донести. — Я дёрнула на стену, там кирпичи торчали. Притаилася там, пока они не ушли, и обратно залезла. Пошла к выходу, думала спрятаться, но тут колокол зазвонил и понеслось. Ну, я и вышла к воротам, а дальше вы, всё и так….
Стоило поволноваться и трущобные словечки так, и прыгали из моего рта. Мне было стыдно. Я ведь так долго пыталась научиться говорить как образованные люди! Трущобы из головы так просто не выдавить.
— С южным акцентом, значит?
— Да, — подтвердила я. Буду поменьше распространяться, глядишь — за умную сойду.
Айво воздохнул, уселся в кресло, налил бренди во второй стакан и выпил. Даже не поморщился.
— Одни неприятности от тебя.
— Они оттого, что вы мне не верите.
— То есть это я во всём виноват? — возмутился и мой собеседник.
— Ваше высокоблагородие, ванна готова, — слуга бесшумно появился в комнате и уставился на меня, будто я ему деньги должна.
— Иди с Христианом, он объяснит тебе, как пользоваться ванной.
