— Вы, идиоты-его избивали? — обратился «Рыцарь» к хозяевам башни, потом махнул рукой и сказал своим людям, — Хотя да, чего я спрашиваю…Ладно! Август, Хельм-кладите нашего брата на носилки и тащите к орденской повозке, после погрузки-прямым ходом в штаб, если кто попытается напасть и отбить…», — говоривший хитро поглядел на Олега и улыбнулся недобро, — " Перебить отступников, в капусту порубить! Ясно?»
Те, к кому был обращён данный спич, довольно захмыкали в свои куцые короткие бороды и вытребовав, у хозяев «спросной» башни, сомнительно вида кожух-по крайней мере именно так его про себя именовал лежащий на лавке путешественник, аккуратно уложили на него раненного. Взяв свои гибкие носилки за верх и низ-сержанты вынесли Олега во двор, на свежий воздух.
Во дворе их уже поджидала массивного вида повозка-настолько грузная и квадратная, что Кононов даже подивился, про себя назвав её «гроб-сундук». Огромные и широкие деревянные колёса были окованы металлом. Данная конструкция, была явно больше всех виденных Олегом до этого, хотя он особо то их в жизни и не разглядывал, разве лишь в кино. Для того что-бы уложить больного внутри-пришлось спустить небольшую деревянную лесенку, вроде стремяночки и поставить её перед дверью. После всех данных действий, выполненных какими-то подростками суетящимися во дворе, Олега неспеша втянули внутрь и разместив на ворохе соломы слегка прикрытой грязным тряпьём-стали готовить место для монаха что его приветствовал при пробуждении и как оказалось тоже входил в их группу, внутри повозки.
Один из сержантов сел чуть сзади справа от возницы и демонстративно проверил свой арбалет внушительного вида, находившийся в чуть засаленном кожаном футляре, в ящике возле него. Второй сержант и рыцарь сели на коней, а лошадь охранявшего теперь повозку внутри сержанта, к самой же повозке сзади и привязали.
Рыцарь величественно махнул рукой и небольшая процессия выехала со двора, в котором Олегу довелось испытать столько потрясений, за столь короткий промежуток времени.
Так как повозка в которую его уложили была без рессор, что сразу сообразил раненный при первом же столкновении колеса с камнем на пыльном шляху, Кононов решил хоть как то отвлечься разговором, ибо сомневался, что сможет заснуть получая постоянные тычки от транспортного средства. Преодолевать расстояние приходилось крайне медленно, даже по сравнению с тем, что он видел в исторических фильмах. Поняв что поле которое они проезжали, на нынешнем «средстве передвижения»-не пересечь и за два часа, Олег обратился к монаху, решив что неспешная беседа поможет убить время и хоть немного объяснит то, кто все эти разодетые «народно-самодеятельные рыцари и монахи» и вообще, что это за область и какова его роль в данных маскарадах: «Как вы себя чувствуете, брат?»
Монах, погружённый в некие собственные мысли-вздрогнул, осмотрелся по сторонам непонимающим взглядом, вызвав подозрение у задававшего вопрос что он спал, однако быстро взял себя в руки.
— Благодаря Господу-крайне неплохо! Дай Бог и вам-того же…, — и монах широко перекрестился.
Сержант в телеге немного повернул к говорившим голову, явно обозначая своё желание подслушать разговор.
— Мда…Я после всех этих событий со мной: полоумными-что избивают мимо проходящих, немного перебрал с «пойлом», солнце, опять же — напекло…,- Олег забурчал, но видя укоризненный взгляд монаха и откровенный оскал, появившийся у сержанта в повозке, закончил уже твёрже, — Я немного подзабыл-как там в нашей области: много ли новых событий — за вчера произошло? Вопрос был корявым и задай его самому спрашивавшему, он бы рассмеялся и покрутил пальцем у виска, однако лучше ничего в голову не приходило.
— Не беспокойтесь брат, всё хорошо…комендатуры орденские следят за ситуацией по всей, данной нам Богом, сей славной земле-маркграфства Мейсен! Латы братьев-крепки, законы «Совета Орденов»- незыблемы, так что, бывшая «лужицкая марка» — является гордостью всех земель «Совета»: Лейпциг и Дрезден — растут не по дням, а по часам и в них всё более людей. Единственно, что нехорошо-в основном это всякие торговцы, ремесленники и цивильные книжкари, что так любят науку…Но зато в баронстве Баутцене, по землям которого мы сейчас едем, братья орденов-в огромном почёте! Да вы и сами должны же знать, что именно у нас, в случае походов на турок и когда мы в мире с ромеями, или что-бы проучить безбожников-папистов, коих столь много на землях Болеслава Храброго, что правит полонскими землями-именно наша территория служит базой для «походов Веры» и сбора рыцарей орденских, а также сержантской пехоты и обозов походных…»
Тут, сидящий вместе с ними орденский сержант — громко и недовольно хмыкнул и монах замолчал, однако, как показалось раненному, не сильно то он и испугался хмыкающего сержанта.
Как бы плохо не было Олегу после «бани», устроенной ему профессором и приключений в незнакомой земле, однако оказаться в «германских землях», да ещё с полоумными и разодетыми в странноватые наряды людьми-было совсем уж худо.
— «Игра…Ну, то есть берётся некая территория, именуемая к примеру-«Мордор» и на ней отыгрывают роли. Игра? Если бы играли лишь местные «приключенцы»-хрен с ними! Но я то чего «балакаю» на латинском или латыни, как правильно? А, ладно…надо, ой надо ещё послушать…», — думал про себя Олег и наконец решившись на что то, произнёс уже в слух: «А вы брат, из какого ордена будете, по цветам накидок и крестов ваших спутников можно всё определить, а вас и не различишь, уж простите меня.» Раненный сам понимал что несёт ахинею, ибо по тем книгам что читал о крестоносцах-чаще всего рыцарские и монашеские братья были из одного ордена, не считая исключительных условий: вроде крупного похода или осады, да и цвета, красный с белым или красные кресты на белых накидках и плащах-были самыми распространёнными и в них рядились с десяток различных орденов.
— Хм, да вы брат-либо нездешний, сильно причём…либо действительно-приболели…,-уже с неким подозрением процедил монах, в лицо разговорчивому больному лежащему рядом, — кем же мне быть, как не представителем канцеляристской службы «Совета Орденов», братом доминиканцем? Да и везут вас: для предварительного опроса, в донжон наших ближайших баронских храмовников-брат рыцарь и пара сержантов, сего славного ордена…,-последние три слова монах произнёс скривившись и столь глумливым тоном, что Олег рассмеялся, а сидящий в повозке сержант засопел и погрозив говорившему монаху кулаком, произнёс: «Договоришься, собака писарская!» После чего соскочил с повозки и подбежав к рыцарю говорившему с его сотоварищем, что то стал объяснять, при этом яростно жестикулируя.
