— Путешественники, говоришь? — мужик наморщил лоб, явно пытаясь простимулировать мыслительный процесс. — А звать вас как?
— Э-э-э, — слегка растерялся Бродяга. В конце концов, какое этому незнакомцу дело до их имен?
— Что, забыл, как тебя зовут? — мрачно спросил чупакабра, нежно прижимая отдавленный хвост обеими передними лапами к груди. — Могу напомнить в грубой форме.
— Не надо, я ничего не забыл, — зашипел на него маг и, прочистив горло, произнес: — Мое имя Тиллирет Загребинский, а это Пинмарин Весельчак. А этот странный зверь…
— Зверьки твои меня не интересуют, — невежливо перебил мага незнакомец. — Значит, вы Тиллирет и Пинмарин. Наконец-то! Я уже вторую неделю здесь сижу, дожидаясь вас. Вы что, пешком сюда добирались?
— Не понимаю, о чем вы, любезнейший?.. — окончательно растерялся Бродяга.
— Я бы так про него не сказал, — влез со своим комментарием чупакабра.
— …Пин прибыл ко мне только вчера, а сегодня днем мы сразу же отправились к Черному бору, — закончил свою фразу Тиллирет, украдкой показывая зверю кулак.
Мужик с легкой долей негодования во взоре покосился на возлежащего без сознания Пина, но ничего не сказал. Только молча протянул Тиллирету толстый свиток и, сорвав с пальца кольцо, исчез во вспышке света.
Пользуясь тем, что черноклокий еще отдыхает после общения с кулаком странного человека, а белошерстый увлеченно изучает врученный ему предмет, я тихонечко принялся подкрадываться поближе к оленю. Не все же черноклокому трескать в три горла? Меня тоже кормить надо. И, желательно, помногу. К тому же мне положена моральная компенсация за оттоптанный неуклюжим магом хвост.
— Ох! — Пин застонал и неловко приподнялся, одной рукой держась за затылок. — Что это было?
— Встречающий, — коротко ответил Тиллирет, внимательно разглядывая текст послания. — К тому же, Мурдин пишет, что это его двоюродный племянник, так что прикуси свой язык.
Пин поспешил выполнить полученное распоряжение, причем так неудачно, что чуть не остался без языка вовсе. Испугавшись, что лишился столь ценного органа, Пинмарин засунул обе руки в рот и принялся исследовать прикушенный объект на предмет определения степени тяжести полученных повреждений. Беглый осмотр показал, что все на месте, только опухло так, что, похоже, ближайшие несколько дней магу в основном придется изъясняться исключительно жестами.
— А куза он девся? — с трудом ворочая пострадавшим языком, все же сумел выдавить из себя Пин. Как ни странно, но Бродяга его понял.
— Ушел через портал, оставив нам инструкции — ответил он на вопрос приятеля.
— И фто там пифут? — заинтересовался Весельчак.
— Честно говоря, ничего, кроме фразы про племянника, не разберу. Почерк у Мурдина просто ужасный. Подождем до рассвета, может быть, в солнечном свете будет понятнее. А теперь не мешало бы подкрепиться.
Тиллирет повернулся к костру, намереваясь сытно поужинать жареной олениной, но обнаружил только пустой вертел.
— Что такое? — не понял маг. — А куда делся олень?
Сбоку донеслось сытое икание. Бродяга подошел поближе и увидел развалившегося чупакабру. Между его лапами лежал огромный раздутый живот.
— Ты что, — поразился маг, — съел оленя целиком?
Чупакабра в ответ только еще раз икнул и восторженно закатил осоловевшие глазки.
Утром голодный и злой Тиллирет, безжалостно пнув одной ногой обожравшегося накануне чупакабру, а другой — оглушительно храпящего Пина, выбрал на полянке местечко посветлее и приступил к разбирательству заковыристого почерка главы гильдии магов.
"Мои дорогие друзья Тиллирет и Пинмарин.
Как я понимаю, вас уже гложет вполне естественное любопытство — зачем же я попросил вас отправиться в Черный бор? Однако, прежде всего, поймите, что я не мог доверить это дело более никому, ибо тебе, Тиллирет, и тебе, Пинмарин, нет равных…".
Тиллирет покосился на храпящего с раскрытым ртом приятеля. Да уж, действительно, Пину равных нет. Кто еще додумается создать портал, ведущий в совершенно противоположную от места назначения часть страны?
Словно почувствовав, что на него пристально смотрят, Пинмарин повернулся на бочок, засунув обе ладони под щеку, и благостно причмокнул. Бродяга скривился и вернулся к чтению письма.
"…Теперь непосредственно к делу: вам двоим предстоит найти заброшенное хранилище, расположенное в самом сердце Черного бора. В этом хранилище уже много лет покоится один из фрагментов некоего магического устройства, который вам и предстоит добыть. Рисунок прилагаю…"
На рисунке было накарябано нечто невразумительное. Тиллирет крутил пергамент и так, и сяк, но так и не смог придти к однозначному выводу насчет изображенного предмета. Рукоять от чего-то? Обломок жезла? Кривая палка? Совершенно не понятно. И что еще за заброшенное хранилище?
К сожалению, все эти вопросы задавать было некому. Пин также не знал ответов, с Мурдином было невозможно связаться, а единственный, кто еще мог рассказать хоть что-то — его племянник — давно уже бесследно скрылся.
— Ладно, — пробормотал Бродяга, — разберемся на месте.
После чего решительно принялся будить своих спутников. Переевший чупакабра вяло отбрыкивался с одной стороны, возмущающийся побудкой Пин — с другой. Наконец Тиллирету надоело с ними возиться, и он сотворил небольшой ледяной дождик, мгновенно промочивший этих двоих до костей. И маг, и зверь подскочили как по команде.
— Эх, Тилли, за что? — укоризненно покачал головой Пин, разглядывая насквозь промокшую одежду. Чупакабра обиженно вылизывался в сторонке. Тиллирет молча сунул другу письмо и занялся костром. Хоть жарить на нем было больше нечего совместными стараниями чупакабры и Весельчака, но утро было прохладным, да и мокрую одежду требовалось просушить.
Пин дочитал письмо и первым делом спросил:
— Ну и что это здесь нарисовано?
— Понятия не имею, — честно признался Бродяга. — Я так и не сумел сообразить, что именно изобразил наш великий художник. Ему бы портреты рисовать, вмиг признали бы за создателя нового стиля. Типа нос на шее, голова на ноге.
— Да, это точно, — поддакнул Пин. — От покупателей отбою бы не было. Особенно от покупательниц. Кому же не захочется подарить подобный шедевр своей сопернице или хотя бы соседке?
— Вот-вот, и я о том же, — согласился Бродяга. — А теперь нам осталось всего ничего. Дойти до сердца Черного бора и найти это проклятое хранилище. Ты, кстати, о нем когда-нибудь слышал?
— Неа, — Пин отрицательно закрутил головой. — Я всегда считал, что человек, забредший в Черный бор, дальше трех шагов не проходит.
