Ричард извлек меч из раны, и сталь сверкнула синим. Брент замер и упал навзничь. Из распоротого горла с сипением вырывался воздух и струилась кровь. Белое как снег лицо Алека ничего не выражало. Он с мрачным видом уставился на умирающего человека, словно желая запомнить эту картину на всю жизнь.
Не обращая внимания на восторженные крики, ознаменовавшие собой окончание поединка, Ричард отошел в сторону, чтобы привести оружие в порядок. Он несколько раз проворно взмахнул клинком, стряхивая кровь в снег.
К Алеку подошел один из мужчин и дружелюбно сказал:
— Славный был бой. Ты его устроил?
— Да.
— Хочешь сказать, что тот парень, — мужчина кивнул на Ричарда, стоявшего на улице, — на самом деле и есть Сент-Вир?
— Да.
Казалось, Алек все еще находился под впечатлением от поединка. Благодаря смерти врага лихорадочное состояние, в котором пребывал студент, ушло, и теперь он успокоился. Однако, когда к нему приблизился Сент-Вир, Алек обратился к мечнику в своей обычной насмешливой манере:
— Прими мои поздравления. Заплачу, когда разбогатею.
Эти слова требовали обязательного ответа, и Ричард произнес:
— Мне не нужно от тебя денег. — Он сказал это достаточно громко, чтобы слышали другие. — Теперь тебя должны оставить в покое.
Он двинулся к Алеку, стоявшему у очага, однако дорогу мечнику заступила невысокая девушка, которую прижимал к себе перед боем Брент. Глаза ее покраснели, а по бледному лицу пошли пятна. Она уставилась на мечника и попыталась что-то сказать, но у нее ничего не получилось — так сильно она заикалась:
— Да что тебе от меня надо? — спросил он.
— Т-т-т-ы мне д-д-должен! — наконец, взорвалась она. — М-м-м-ой м-м-мужчина м-м-мертв, а г-г-где я н-н-айду другого?
— Думаю, там же, где и предыдущего.
— А к-к-как же деньги?
Ричард оглядел ее с ног до головы, от накрашенных глаз до ярких чулок, и пожал плечами. Она повернулась к нему плечом и подмигнула.
— Я очень милая и нетребовательная, — пропищала девица. — Я могу на тебя работать.
— Да мы о тебя спотыкаться будем, — с презрительной усмешкой ответил ей Алек, — в темноте тебя и вовсе не разглядеть.
— Иди прочь, — произнес Ричард, — я не сводник.
— Мне плевать, что ты лучший мечник во всем Приречье, — топнула она крошечной ножкой, — Я на тебя Дозору пожалуюсь!
— Ты и близко к Дозору не подойдешь. — Ричарда эта сцена стала утомлять. — Дозорные отправят тебя на каторгу прежде, чем ты успеешь раскрыть рот. — Он повернулся к другу: — Господи, как пить-то хочется. Пошли.
Они едва успели дойти до двери, как их остановила еще одна женщина, обладавшая удивительной красотой: огненно-рыжая шевелюра, изящно наложенный макияж; на плечи наброшен бархатный плащ бордового цвета, который искусно прикрывал поношенную одежду. Женщина коснулась пальцами руки Ричарда, приблизившись к мечнику ближе, чем он это обычно позволял незнакомым людям.
— Великолепный бой, — доверительно, голосом с чарующей хрипотцой, сообщила она. — Я очень рада, что успела застать хотя бы окончание этой схватки.
— Спасибо, — вежливо ответил он. — Приятно слышать столь лестный отзыв.
— Вот и отлично, — произнесла незнакомка. — Ты честно сражался и противника не слишком долго держал на крючке.
— Я научился паре приемов, благодаря которым мне сразу удается узнать, на что способен соперник.
Незнакомка одарила мечника теплой улыбкой:
— Ты не дурак. Год от года ты становишься все искусней. Никто не в силах помешать тебе получить то, что ты хочешь. Я могла бы…
— Извини, — вмешался Алек, вынырнув из бескрайних глубин апатии, — а это кто?
Женщина повернулась к студенту, взмахнув длинными ресницами:
— Меня зовут Джинни Венделл, — ответила она. — А тебя?
— А меня Алек. — Он уставился на кисточки каймы, которой был оторочен ее плащ. — Ну и под каким сводником ты ходишь?
Женщина поджала ярко накрашенные губы, однако момент для суровой отповеди она упустила. Прекрасно это понимая, незнакомка снова повернулась к Ричарду и полной заботы голосом произнесла:
— Бедняжка, ты, должно быть, умираешь с голоду.
Мечник вежливо покачал головой.
— Джинни, Хьюго еще работает? — спросил он.
Женщина привычно сморщила недовольную рожицу и посмотрела Сент-Виру в глаза.
— Хьюго вечно работает. Он так редко бывает дома, что сама не понимаю, как еще от него не ушла. На Всхолмье им восхищаются и порой, мне кажется, слишком сильно.
— А Ричардом никто не восхищается, — растягивая слова, произнес Алек. — Все только и делают, что стараются его убить.
— Хьюго — мечник, — пояснил другу Ричард. — Один из самых лучших. Джинни, когда его увидишь в следующий раз, передай, что он был совершенно прав насчет излюбленного удара Линча. Прошлой ночью эти сведения мне очень помогли.
— Жаль, что я не видела боя.
— Мне тоже жаль. Большинство из присутствующих вообще ничего не понимали в происходящем. Алек, ты ведь, кажется, хотел есть? Ну так пошли. — Энергично работая плечами, Ричард пробрался сквозь толпу и вышел на улицу, туда, где на снегу все еще алели капли крови, упавшие с его меча. Сэм Боннер, спешивший мимо по своим делам, застыл на месте, увидев женщину в бархатном плаще, которую оставили стоять в одиночестве возле дома.
— Джинни, девочка! Как поживает самая красивая попка Приречья?
— Мерзнет! — резко бросила Джинни Венделл. — Мерзнет, тупой пьянчуга!
Лорд Майкл Годвин и представить себе не мог, что когда-нибудь ему, словно герою дешевой комедии, придется спасаться бегством по водосточной трубе, в которую он сейчас вцепился мерзнущими пальцами. По сути дела, мерзли не только пальцы, но и вообще все тело: умница Оливия соображала быстро, времени у них почти не оставалось, поэтому все улики, свидетельствовавшие о визите молодого лорда, а точнее, предметы его туалета, оказались выброшенными в окно, а ему самому было велено отправляться следом. Сейчас Майкла укрывала от холода лишь длинная белая рубаха и, что самое нелепое — бархатная шляпа с пером, украшенная драгоценными камнями, которую он чудом успел сорвать со стойки кровати, когда в дверь спальни постучали в первый раз.
Майкл старался не смотреть вниз. Над его головой в морозной вышине на ясном небе мерцали звезды. Казалось, они озорно подмигивали молодому лорду, смеясь над положением, в котором он оказался. Майкл покрепче вцепился в водосточную трубу особняка, принадлежавшего семейству Россильонов. Если Годвину не изменяла память, прежде труба была увита плющом, однако в соответствии с последними веяниями моды, провозгласившей наступление эры суровой простоты и строгости линий, прошлой осенью от плюща избавились. Чуть выше головы Майкла лучилось теплым золотистым светом окно Оливии. Молодой лорд выдохнул одинокое облачко пара и со всей осторожностью принялся спускаться.
