– О, э-э, Билко. Как ты, – вяло сказала Дэб.
– Йе-е, все ништяк, спасибо, – сказал Билко. – Вот, заскочил по дороге, такие дела.
– Йе-е, ты тока что сказал то же самое, – сказала Дэб, подавив ухмылку, – Проходи тогда, что ли.
Билко распрямил плечи. Дэб улыбнулась ему. Улыбнулась вне всяких сомнений. Он улыбнулся в ответ, но Дэб куда-то девалась, и он был вознагражден лишь блестящим оскалом Тиш, которая тут же запрыгала вслед за Дэб из прихожей по коридору, потом обернулась к нему и сказала:
– К нам сюды.
– Ой, чо это в натуре за поебень? – спросил остолбеневший Билко.
– Это презент от Пита, круто ведь, да?… А, вот это…
Билко с открытым ртом стоял и смотрел на рисунок Остина Османа Спэра, закрывавший всю стену за софою в гостиной.
– Это Остин Осман Спэр, вот чо, – сказала Дэб, – ты чо, про него не слышал никогда?
Билко вовсе не хотел показывать своего невежества.
– Э-э, йе-е. Я про него чо-то слышал, да. В смысле я у него ни разу не видел такого большого… А в какой он щас группе?
– О, нет! Он же помер. Давным-давно помер, ебаный в рот. Ебанутый художник, в натуре, да? Он типа того что духов рисовал. Духи вошли в его руки и рисовали чо надо. Он был типа как в трансе по жизни, во.
– О, йе-е! – тут же выпалил Билко, пытаясь не покраснеть, – О йе-е, я врубился, чо это за чувак. Он был крутой, да ведь, бля?
– Я взяла книжку его рисунков из библиотеки в колледже, – сказала Дэб, пытаясь не засмеяться, взяла со стола книжку и протянула ему, – На, глянь, если хошь.
– О, круто, – сказал Билко, распрямил плечи и взял предложенное. Она опять ему улыбнулась. – Спасибочки.
Тиш стояла у него за спиной и скорчила рожу, показывая на перхоть, усыпавшую плечи его поношенной синей псевдофлотской штормовки. Дэб подавила смешок, но он все равно вырвался, и ей пришлось брякнуть первое, что пришло в голову:
– Это мой любимый художник, – брякнула Дэб, – Возьми посмотреть, если хошь.
Билко не верил своим глазам: она опять ему улыбнулась.
Он смотрел на нее с таким патетическим выражением благодарности на очкастой физиономии, что на сей раз она не смогла ему не улыбнуться.
– Йе-е, давай, бери, говорю. Да бери же. Тока смотри, верни обратно, она уж и так просрочена, бля.
– Круто. Йе-е, спасибочки, йе-е, верну. Круто.
Дэб взяла у него книжку и раскрыла ее на странице, где торчала закладка.
– Гляди, есть вообще заебатые картинки. Вышли бы крутые наколки. Ни на чо ни похожие, бля.
– Эй! – сказала вдруг Сэл, игнорировавшая Билко в пользу телика, – Слушайте…
– …и еще одна трагедия. Епископ Дерби был найден сегодня мертвым под дымящимися руинами Собора Дерби. Есть мнение, что он покончил с собой из-за скандала, вызванного его речью на ежегодном…
– Это вчерашняя новость, – сказал Билко тупо, кивая на кадры горящего собора, мелькавшие на экране, – Северная Ирландия.
– Не. Это уже в другом месте. Это Дерби. Ебать всех чертей!
– Странно! – сказала Тиш.
– Круто! – сказала Дэб.
– Заебись! – сказал Билко, поправив сползшие на нос очки.
Но думал он совсем про другое. Он углядел на столе флаер «Фестиваля Ночи».
– Эт чо такое?
– А, это… Йе-е, звучит круто, а, бля?
– Уитбинское Аббатство. Эт чо такое?
– Ох, Билко, ебать тебя так. Ты чо, никогда там не был, в натуре? Это же просто охуеть как чудесно. Это такое, ну, аббатство на вершине утеса. Пиздец как таинственно. Там, типа, высадился Дракула, ну это, типа, в книжке… Все лабают, кто тока можна: Сестры Милосердия и все-все-все, короче…
– Круто, – сказал Билко, – Йе-е, я б туда и сам съездил.
Но тут его внимание вновь вернулось к проблемам насущного. Он закрыл книжку Остина Османа Спэра. Так вот как, значит, это ее любимый художник. Где-то на задворках его сгнившего от скорости мозга начал срастаться план. План, который должен заставить Дэб рухнуть на спину и умолять Билко сунуть ей по самое плечо. Она ему улыбнулась. В натуре ведь улыбнулась. Интересуется, значит. Он ей еще покажет кое-что интересненькое.
– Э-э, слушай, – сказал он, засунув книгу подмышку, – Мне, типа, топать пора. Но все равно за книжку – спасибочки преогромные. Это круто. Я ее скоро верну. Спасибо еще раз. Йе-е.
С этими словами он вывалился, спотыкаясь, из комнаты, чудом не ебанувшись башкой об косяк.
– Чокнутый, да? – захихикала Тиш, когда дверь парадной захлопнулась вслед за ним.
– Как Мартовский Заяц, бля, – согласилась Сэл.
– Да господи, он и мухи-то не обидит, – сказала Дэб, – но ваша правда. Ебанутый на всю башку.
Влад Варгстром дотянулся до куртки. Курящий как паровоз журналист английской музыкальной газеты выдалбливал из него идеи всю первую половину дня, стараясь выстроить хоть немного бэкграунда для пущей объемистости статьи про грядущий концерт Псов Тора на «Фестивале Ночи», который должен быть стать кульминацией их успешного европейского турне. От дыма у Влада начался очередной приступ астмы, и когда он почувствовал знакомые судороги в грудной клетке и начал хватать ртом воздух, то инстинктивно вытащил портативный медицинский прибор из кармана древнего на вид кожана, накинутого на спинку с умом размещенного в комнате соснового кресла.
Он разок присосался и секунду-другую сидел, будто проглотив кочергу, пока убывала сокрушительная боль в легких, потом вдруг расслабился и глубоко вдохнул.
– Разница для вас есть, если окно я открой? – спросил он.
– Валяй, – сказала акула пера, мысленно взяв на заметку состоянье здоровья Варгстрома.
– Наш воздух в Швеции хорошо, нет?
Кузнец афоризмов выдрал штуку облегченного «Мальборо» из пачки, купленной в зоне «дьюти фри», потом посмотрел на сатанинского певца. Влад Варгстром выглядел, как смерть в лихорадке. На майке его красовалось знаменитое фото, изображавшее бывшего вокалиста группы «Погром», Мертвеца, лежащего на тахте с пушкой в одной клешне и мозгами в другой. Редкие светлые патлы Варгстрома обрамляли болезненно-желтоватую физию и лишь подчеркивали лиловость свастиковидного шрама на лбу. Начитался книг про Мэнсона, подумала акула пера, внезапно отчаявшись набрать достаточно материала для центральных страниц, заполнить коих его сюда и послали. Однако «Псы Тора» были событием, и он это знал. А еще знал, что его читатели горят желанием заплатить немалые денежки за закулисный зырок на личность, ответственную за занимающий высшие строчки продаж альбом «Хуй-спаситель». Но он лично был почти убежден, что парни просто-напросто только что впрыгнули в последний вагон норвежского дэт-металлического эшелона. Этот выкидыш даже не знал, что такое Уитби. От безнадежности борзописец дал ему «Дракулу» Брема Стокера, которую взял почитать в самолет для изученья бэкграунда.
