Но кое-что ценное в полученных воспоминаниях имелось - в сумеречном сознании близнецов блуждало эхо. Каждое слово, когда-либо произнесённое в той злополучной комнате, отражалось семнадцать раз и намертво впечатывалось в память. Каждый звук и интонация, каждый нюанс голоса и особенности речи. Во всём сказанном я не понимал почти ничего, но помнил, как таблицу умножения.
Проснулся от страха. Казалось, ещё немного и окончательно превращусь в одного из них. Ух! Прямо почувствовал, как сознание растворяется в серой плесени, аж на дрожь пробило.
Хм? И правда трясет, только не от страха, а от холода. Во сне я сбросил с себя полу плаща, которой укрывался, и скатился с подстилки. Неудивительно, с такими-то делами.
Ладно. Раз уж проснулся, проверю, как мой болезный дрыхнет. Блин, тоже мёрзнет, весь скукожился! Потрогал руки и ноги - застывшие. Странно, я-то думал, шиноби холод по боку. Что ж с тобой такое случилось? А, Какаши?
Как сумел, растер ему кисти и ступни, подкатился под бок, закутал обоих в плащ и снова уснул.
Утром подорвался от истошного птичьего щебета. В нашей пещерке было ещё темно, но снаружи уже посветлело. Пока орошал кусты, подумал о шиноби. Не пора ли ему подстилку менять? Воды-то я в него влил порядочно.
Проверил. Нет, шиноби сухой, "пелёнки" не пачкал.
Интересно, это вообще нормально, что он так... тормозит? Мочевой пузырь, штука крепкая, но ведь не резиновая. Или он, как Андрюшка?
Моего племянника лет до трёх усадить на горшок было совершенно нереально - проще застрелиться. Вот не хочу и всё тут! Зато, как только соберёмся гулять, так непременно штаны мокрые. Как раз на случай детских капризов невестка мне поведала пару народных хитростей - испробую их на Хатаке, а если не поможет, сусак заварю.
После умывания и завтрака приступил к операции "Пи-пи". Думал столкнуться с ожесточённым сопротивлением, но с племянником было куда больше возни. Стоило немного пожурчать, переливая воду из одной посудины в другую, над ухом Какаши, и всё прошло как по маслу. Тренированный организм, фигли.
В отрубе Хатаке провалялся три дня. Я не беспокоился - видел, что парень с каждым днём набирается сил, и глубокое беспамятство потихоньку переходит в обычный сон. Бледная кожа немного порозовела, он начал немного ворочаться с боку на бок, да и ночами больше не мёрз.
Я спокойно перестирал шмотки, отмылся сам, оттёр пот и грязищу с шиноби.
Конечно, уход за больным не зашибись какое развлечение (кормить, мыть, растирать), но "доктор" и сам находился не в лучшей форме. Мне тоже требовалось время, чтобы уладить внутренний раздрай, отвлечься от переживаний и овладеть новым телом. Например, приноровиться к тому, что рост теперь не метр семьдесят семь, а максимум метр, про вес и говорить смешно - ветром сносит. Вот сила и выносливость стали что надо, сам себе завидую. В прошлой-то жизни сердчишко было слабое, такое надорвать раз плюнуть.
Кроме освоения тела, я упорядочивал доставшиеся воспоминания близнецов. Однажды наупорядочивался до такой степени, что моя прошлая жизнь стала казаться странным сном, а существование в подземелье жутковатой реальностью. Когда поймал себя на том, что сижу и с тупым видом разглядываю собственные пальцы, понял - пора закругляться.
Зато, погружаясь в воспоминания, немного улучшил своё понимание языка. Думаю, если буду активно общаться, то смогу пристойно говорить уже через пару-тройку месяцев.
Хатаке Какаши и странный ребёнок
Слабость. Прозрачная граница между водой и воздухом. Раз за разом всплываю к ней, но не могу вынырнуть и снова опускаюсь вниз. Воды слабости. Почему моё сознание выбрало такой образ? Не знаю... помню только, что нужно открыть глаз. Я жив, значит нужно прийти в себя. Кажется, со мной случилось что-то плохое...
Истратить все силы - такое детство. Обычная ошибка расчета, но в бою почти верная смерть. Нужно просто открыть глаз... Открыть.
Получилось?
Расплывающиеся пятна жёлтого света... Лампы?.. Я поморгал, прогоняя тягучую муть. Нет, не лампы. К низкому потолку кто-то подвесил стеклянные флаконы, наполненные светлячками.
Глаза постепенно приходили в норму. Повезло. При истощении чакры не редкость длительные нарушения зрения или слуха.
Вокруг нависающие стены, покрытые тёмной потрескавшейся корой... Ветки? Скорее корни. Справа занавес из травы. Не знаю этого места. Никогда не видел...
Странно, но мне не больно. Ничего не беспокоит и даже шаринган не ноет. Только слабость. Ожидаемая, в общем-то.
Встать?.. Нечего и думать. Поднял руку и почти сразу уронил. Требует усилий. Зато нет жжения и спазмов в переплетении потоков чакры.
Меня лечили? Кто-то из команды нашёл? Не уверен.
Сколько ж я провалялся? Судя по затёкшему телу, не меньше двух суток.
В любом случае, очнуться без боли и не в плену - очень и очень неплохо.
Маски нет. Из одежды только хитай и рубашка. Мои штаны, сумки и кобура болтаются на вбитом в корень кунае. Жилет под головой. Лежу на куче сухой травы и чёрном плаще, ещё один такой же наброшен сверху в качестве одеяла.
Во рту привкус ягод. Кто же заботился обо мне?
Слух и нюх догнали зрение. Теперь я различал звуки ночного леса, потрескивание огня и тихое насвистывание. Поблизости один человек, жарит рыбу. Его запах мне незнаком, и к тому же перебивается рыбным духом.
Быстрый топоток. Под занавеску поднырнул совсем маленький ребёнок с бамбуковым стаканом в руках.
М-да. Пожалуй, такое я видел только в войну - красная рубашка, обмотки и шлёпки, коряво скроенные из подошвы от форменных сандалий. Судя по одежде, малыш ограбил какого-то незадачливого шиноби Ивы. Заметив мой открытый глаз, ребёнок замер. Эмоции на маленьком личике быстро перетекали одна в другую: удивление, оторопь, радость, неуверенность, снова радость... и наконец:
- Йо!
Выдав фамильярное приветствие, мальчик расплылся в счастливой улыбке и удрал.
Не понял...
Это гендзютсу что ли?
Через минуту малыш вернулся, нагруженный самодельными плошками. По-детски бесцеремонно, не спрашивая позволения, помог мне улечься повыше и принялся раскладывать принесённую еду: печёный корень лотоса, кусияки из рыбы, тутовые ягоды.
Да, действительно неплохая иллюзия. Вот только руки, приподнявшие меня, слишком сильные для ребёнка.
Печать Тигра. Кай!
Ох, дерьмо!.. Чуть не отрубился снова.
Нельзя трогать чакру. Особенно в голове. Болван!..
- Эй-эй!
Сверху из наплывающего тумана вынырнуло обеспокоенное лицо - мелкому засранцу явно было плевать на все попытки его развеять. Успокаивающе пригладив мне волосы, глумливая иллюзия закопалась в угол, но скоро вернулась, таща за собой... рюкзак!
