Он снова покачнулся.
— Обопритесь на мое левое плечо, — повернулся Мориц. — Вот так… Теперь идемте.
Несмотря на опасения стрелка, им удалось спокойно выйти на берег канала. Нападавших видно не было, но Мориц меч в ножны не убирал и шел готовый отбить в любой момент атаку. Толстяк много хлопот не доставил, только тяжело дышал почти в самое ухо и невнятно бранился, когда они останавливались передохнуть. Попадавшиеся навстречу оборванцы с любопытством смотрели на странную парочку, но агрессии не выказывали. Окровавленный человек в диковинку здесь не был, а желание обобрать раненого сдерживал воинственный взгляд вооруженного сталью стрелка.
Фон Вернер со спасенным перешли через мост. Ощущение было такое, как будто они пересекли границу между двумя княжествами. Разница сразу бросалась в глаза. Дома здесь были заметно новее, люди одеты почище и на лицах отсутствовало выражение хищного интереса. Увидев окровавленное лицо, какая-то молодая хозяйка, выплескивавшая воду из медного таза в канаву, громко ахнула. Женщина запричитала, и на шум из двери дома высунулся мужчина. Шедший мимо прохожий остановился, с любопытством уставился на раненого. Мужчина и женщина с тазом поинтересовались у фон Вернера, что случилось. Узнав о нападении, предложили помощь.
Вытащив из дома табурет, мужчина усадил раненого, а его жена принесла теплую воду, полоску чистой холстины. От соседних домов подошли несколько любопытствующих. Посыпались расспросы, но стрелок был занят перевязкой, а толстяк стонал и делал вид, что не слышит. Кто-то предложил послать за стражей, но попавший в переделку бюргер воспротивился.
— Зачем? — он безнадежно махнул рукой. — Слава богу, украсть ничего не успели. Хорошо, что господин стрелок шел мимо, увидел злодеев и спас меня.
— Да никого наши "караси" не задержат, — фыркнул бородатый мужчина в кожаном фартуке. — Только знают, что пьяных в кутузку таскать. А с ворьем связываться ни-ни! Даже нос боятся сунуть туда, — он глянул в сторону моста. — Скоро людишек средь бела дня резать начнут…
— Да вон, — бесцеремонно ткнула пальцем в раненого толстуха с волосами, прикрытыми вдовьим чепцом, — уже режут. Не жизнь, а страх один.
— И не говорите, фру Герта, — вздохнула принесшая материал для перевязки хозяйка. — Хорошо, что господин военный не испугался.
— А чего ему бояться, — хмыкнул молчавший до сих пор прохожий. — Он — человек бывалый! Видите герб у него на берете? — говоривший обвел собравшихся торжествующим взглядом. — Это герб самого Герцога, — заявил он таким тоном, будто сам служил в полку по меньшей мере лейтенантом. — Человек в Последнем походе участвовал. Ветеран! Ему наше ворье на одну ладонь положить, другой прихлопнуть.
Фон Вернер ощутил, что краснеет. Собравшиеся вокруг женщины удивленно заохали, а мужчины сразу стали, как будто ниже ростом. Даже мрачно ожидавший окончания перевязки толстяк как-то по новому посмотрел на своего спасителя.
— Такой молоденький, — вздохнула толстуха, — а столько в жизни натерпелся.
— Все, — закончив бинтовать, фон Вернер отступил от раненого. — Как вы себя чувствуете?
— Ничего, — толстяк тяжело поднялся и, взяв спасителя за руку, отвел в сторону. — Дорогой друг, не могли бы вы сопроводить меня домой? Я слишком слаб, чтобы идти одному… — он громко сглотнул. — Я заплачу вам, — понизив голос до шепота, закончил бюргер, — целый талер.
— Хорошо, — просто согласился стрелок. — Только показывайте дорогу, я города не знаю.
Не обращая больше внимания на людей, обсуждавших личность ветерана, раненый пошел прочь со своим спасителем. Шли они долго, так как время от времени толстяку становилось нехорошо, и фон Вернер терпеливо ждал, пока тот придет в себя. Когда проходили мимо цирюльни, стрелок предложил зайти, показать голову брадобрею.
— Может вам нужно кровь пустить? — сказал он озабоченно.
— Нет, — бюргер насупился. — Не верю я коновалам… — он замолчал и только в самом конце путешествия поинтересовался, действительно ли молодой человек служил у Герцога?
— Да, — кивнул фон Вернер и на всякий случай добавил:
— Могу контракт показать, если хотите.
Толстяк отрицательно покачал забинтованной головой. Похоже, что человек он был угрюмый, неразговорчивый и невежливый, а, может сказалось пережитое нападение? Мориц подумал не появись он в тупике, то скорее всего, воры перерезали бы жертве глотку. Нет живого свидетеля, никто потом не сможет показать на преступников…
Они подошли к небольшому двухэтажному дому с закрытыми ставнями. Над дверью висела скромная вывеска извещавшая, что здесь находится меняльная контора мастера Шруна и выдаются ссуды под заклад.
— Вольф Шрун — это я, — заметив взгляд спутника, произнес толстяк. — Сейчас, дорогой друг, сейчас, — выпустив руку стрелка, он стал рыться в поисках ключа, но массивная входная дверь открылась сама собой. На пороге стоял худой, прыщавый подросток в строгом черном платье. Не обратив внимания на стрелка, он раздраженно спросил:
— Ну, где вы пропали, папаша? Час прошел, как мессир приехал… — заметив забинтованную голову Шруна, паренек осекся, испуганно спросил:
— Что случилось, папаша? Вы упали?
— Потом расскажу, Михель, — бюргер оттолкнул парня и вошел в дом. — Это все чертова девка, — пробормотал он, — заманила жирным закладом… — меняла оглянулся на стрелка. — Простите, господин, — Шрун слегка поклонился, — что не приглашаю в дом, но сами понимаете… Полежать мне нужно. В тишине и покое отдохнуть. Поклонись господину, Михель, — он толкнул мальчишку в плечо. — Мессир рыцарь твоему папаше сегодня жизнь спас, — голос толстяка взволнованно задрожал. Если бы не он, то не жить мне.
Растерянно глядя на незнакомца, парень поклонился. Тем временем его отец извлек откуда-то серебряную монету и, пробормотав, "как сговаривались", протянул спасителю. Не поблагодарив, фон Вернер взял и молча пошел прочь. Не успел он выйти на соседнюю улицу, как его догнал отпрыск Шруна. Слегка задыхаясь, Михель передал приглашение отца навестить их завтра, чтобы вместе пообедать.
— Папаша просил быть обязательно, — настойчиво повторил парень.
— Я приду, — ответил стрелок, и они расстались. Приглашение несколько скрасило неприятное впечатление, оставшееся у фон Вернера от жадности толстяка. Подставлять свою голову за талер — он подбросил монету на ладони, конечно, не стоило, но все к лучшему. По крайней мере даже такие деньги совсем не лишние в его положение. Мориц подумал, что событий на сегодня хватит, и визит в ратушу можно отложить на послезавтра. А сейчас стоит вернуться в гостиницу, плотно поесть и отдохнуть. Как ни крути, но сегодняшний день вышел удачным.
