- Не мёртв?
- Лоран видел его вчера ночью, истощённого, истерзанного, но живого.
- Мы не раз выманивали стервятников, когда хотели от кого-то избавиться, и никто не выживал. Тогда как, чёрт возьми, выжил Гэбриел Ластморт?
- Возможно, у него есть какой-то секрет, о котором мы не знаем.
- Так выясните его! Я не верю в случайности и удачу! Ластморт бросает вызов нашим порядкам и должен поплатиться за это, несмотря ни на что!
_________
_________
«Контур Соблазна» был во всех смыслах исключительным домом утех. Работать здесь было престижно и прибыльно. Среди обширного великолепия женской красоты можно было встретить и неожиданных иностранок – экзотических японок и индианок, нежных мулаток и страстных латиноамериканок. Хозяйка, графиня Ван Хартен, собственными силами создала лучший бордель в городе, собрав в нём не только красивых, но и образованных девушек, видящих разницу между истинным искусством любви и спешными ночными соитиями. Они получали удовольствие от своей работы, имели высокое положение в обществе и никогда не отвечали на домашние вызовы – гости сами шли в трёхэтажный дом на берегу реки, чтобы отдаться во власть искусниц языка тела.
Гэбриел часто приходил сюда к Лилль – аккуратной англичанке французских корней, к которой мужчины обращались не за телом, нет… за душой. Уникальный талант Лиллиан заключался в том, что она умела быть настолько разной, что на время становилась для клиентов женщиной их мечты, даруя им чувство любви и понимания, которого им не могли предоставить жёны.
Двадцать лет назад в Лондоне Гэбриел вынес Лилль из горящего дома, ставшего крематорием для её семьи. Тогда кто-то из обезумевших тварей (так установил английский Совет) городских изнанок напал на её родителей, и только девочка была ещё жива, когда Инкуб услышал издалека её плач и вызволил из смертельного пламени.
Лиллиан не надевала вызывающие платья с декольте, не оголяла плечи, и не носила коротких юбок. Мужчин привлекали тонкие черты её идеального лица, тёмно-серые, пепельные волосы, глубокие закатные сапфиры глаз и нежные тонкие пальцы аристократичных рук, которыми она часто любила играть на старинной челесте[23], подаренной ей её покровителем. Именно небесный звук этого прекрасного инструмента вернул девочку к жизни и позволил пережить потерю семьи, ведь именно Гэбриел играл для неё волшебные мотивы, научившие её снова жить и улыбаться.
Но больше всего Лиллиан была благодарна своему покровителю за то, что научил её быть по-настоящему красивой и чувствовать красоту, несмотря на уродство ожогов, скрывавшихся под одеждой – жестоких и беспощадных шрамов огня.
Гэбриел вошёл почти бесшумно, и только музыка ветра, висевшая над дверью, выдала его приход. Тотчас откуда-то в зале появилась графиня и радостно бросилась к утреннему посетителю, расплёскивая по коврам розовое шампанское, которое она пила всегда по поводу и без, вместо воды или сока, или чая, к примеру. За глаза Рем; Ван Хартен даже называли Розовой Графиней, и самому Гэбриелу иногда казалось, что кожа её приобрела характерный оттенок, учитывая, сколько шампанского она выпила за все свои пятьдесят с лишним лет.
- О, месье Ластморт, как я рада вас видеть! Только не говорите, что вы опять пришли к Лилль! А как же Жанин? Она до сих пор вспоминает, какие непристойности вы с ней вытворяли несколько дней назад! Не хотите ли повторить?
Высокая брюнетка в алом платье рассмеялась, наклонившись с лестничных перил на втором этаже, и прокричала:
- Не давите на него, Реми, вы же знаете его английское чувство юмора!
- Да что б тебя! А ну быстро иди, приводи себя в порядок! Скоро приедет барон, а ты ещё причёску не сделала!
- Ох, конечно-конечно! – Жанин тряхнула локонами и, кокетливо подмигнув Гэбриелу, скрылась от пронырливых глаз Розовой Графини.
- Не обращайте на неё внимания, месье Ластморт! Как ваша жизнь? Лилль недавно играла нам вашу новую мелодию для музыкальной шкатулки! Божественно, божественно! Мне показалось, что в комнату залетели хрустальные бабочки, и я закрыла окно, но они кружились в воздухе, пока не закончилась музыка! – и шёпотом добавила – Я даже потом нашла одну в вазе с цветами, когда убиралась – при этом графиня сделала такие глаза, что, очевидно, нельзя было не поверить.
- Сдаётся мне, опиумом балуетесь понемногу?
- Экий вы умный! Если эту розовую пакость чистой пить, так на второй день уже вкуса не чувствуешь, а я уже не больно-то молода, так что хочется новых ощущений.
Гэбриел улыбнулся:
- Не хотите завести дневник и записывать в него то, что вам может днём привидеться?
- Отличная идея, месье Ластморт! Быть может, потом кто-то напишет роман на основе этого дневника! О, как это захватывающе!
- Да, да… Могу я увидеть Лилль?
Загоревшаяся идей, графиня не сразу услышала Гэбриела:
- Что? Лилль? Так она совсем недавно ушла к какому-то господину. Не помню, по какому поводу, но она очень настаивала.
- Лилль не ходит на вызовы.
- Вот и я о том же! Удивилась очень, но, думаю, раз просит, пусть идёт, что такого-то. Вот и отпустила. Полчаса назад ушла, не больше, точно говорю. У меня часы каждые полчаса трезвонят. Их давно ещё один генерал подарил…
- Понятно, а куда она ушла?
- Вроде бы встреча в каком-то ресторане, французской кухни что ли. А, вспомнила! Le Dessert[24] – так это место называется… Постойте, месье Ластморт, уже уходите!?
_________
_________
Le Dessert – он слышал о нём. Отменный ресторан французской кухни, которым управлял светловолосый и обольстительный Лоран – инкуб, с которым Гэбриел столкнулся ночью, тот самый, которого Совет прочил на место Наблюдателя в случае смерти Ластморта. Во французском ресторане Лорана весь персонал состоял из демонов, питавшихся теплом человеческой плоти. Они готовили экзотические блюда с афродизиаками[25], добавляли редкие травы и напитки, разгонявшие кровь, вызывавшие возбуждение и сладкую эйфорию, и питались парами желания и пота, исходившими от посетителей. Так демоны могли существовать, не вступая в непосредственный контакт с людьми, однако, вырабатывалась зависимость, и неизвестно, как они справлялись с ней за пределами Le Dessert. Гэбриел знал природу подобного голода и понимал, что такое существование, придуманное Лораном, не учит контролю. Жар от людей развращает и поражает сознание, и, впоследствии, существо не может и минуты прожить без подпитки.
