Вместо Камала, погибшего в чародейской битве, командиром двор-цовой авесты стал Сортис. Гордон так и оставался заместителем команди-ра и отвечал за обучение новичков, но именно ему Сортис, второй день лежавший с лихорадкой, поручил обеспечение казни.
За заключенным Гордон пришел сам. До сих пор он еще не видел убийцу Джуры, хотя слышал о нем немало, и главное, поразившее всех ле-гионеров, — то, что парень был абсолютно слеп. Зайдя с факелом в темную сырую камеру, Гордон несколько секунд разглядывал жалкого полуголого бродягу, скорчившегося на соломенной подстилке, потом — вместо обыч-ной команды "встать!" — спросил:
— Встать сможешь?
Шатаясь, Ястреб поднялся на ноги. Он был невысокий, тощий и не-вероятно грязный, грязнее Гордон еще не видел. Лицо заросло многоднев-ной щетиной. Похоже, и впрямь хоанец, по крайней мере, нездешний — у уроженцев Империи волосы на лице не растут. Ну, и избили же его! Гор-дон знал, что убийцу Джуры били еще на месте преступления, но и здесь, похоже, добавили. Ох, уж эта городская стража.
— Тебя кормили?
Ястреб молчал.
— Вэнс! — крикнул Гордон в приоткрытую дверь, — Вы кормили за-ключенного?
— А зачем? — донеслось в ответ, — У нас правосудие быстрое.
Гордон выругался.
— Ладно, пошли, — сказал он.
И они пошли. Только идти знаменитый хоанский шпион не мог со-всем. Кое-как дотащив его до караулки, Гордон толкнул Ястреба на табу-рет.
Здесь было светло и тепло, жарко полыхал очаг. Вэнс, дежурный офицер, высокий, полный и красивый парень в форменной алой с золотом тунике, как раз собирался перекусить. Гордон оглядел разложенную на столе снедь, взял миску с пшеничной кашей и сунул Ястребу в руки.
— Ешь.
— Эй! — возмутился Вэнс, но, встретив выразительный взгляд Гордо-на, умолк.
Правда, про себя он продолжал кипятиться. Он терпеть не мог этих дворцовых прихлебателей, этих полувоенных, ибо если они военные, то место им на границе, а не в лучшем из городов мира. Разыгрывают из себя элиту — как будто никто не знает, что набирают их из крестьян, никогда еще выходец из благородной семьи не служил в легионе…
А Ястреба трясло. Пять минут назад он был еще как натянутая стру-на, он готовился к этому часу, собирая свою волю по крупицам, но к этому он оказался не готов. Он и сам уже забыл, когда последний раз ел нор-мально, что-то горячее, и сейчас процесс еды поглотил его целиком, он уже ничего не помнил и не понимал, где находится и что ему предстоит. Обжигаясь, он выгребал рукой кашу из миски, глотал, вылизывал пальцы. Он и впрямь был страшно голоден, но к тому же он просто отвык от такой еды, и для него эта миска грошовой каши, от которой, кстати, сам Гордон, привыкший к дворцовому столу, презрительно отвернулся бы, казалась пищей богов.
Гордон сидел на краю стола и злился на себя. Он и сам не знал, зачем это затеял. Время безнадежно уходило, да и смотреть на Ястреба было противно. И разглядывая потеки на потолке, Гордон внутренне отсчитывал уходившие минуты, ожидая, когда этот парень, наконец, доест. Внезапно раздавшиеся звуки и возмущенный выкрик Вэнса заставили его очнуться.
Ястреб сполз с табурета и, цепляясь за него обеими руками, стоял на коленях сгибаясь пополам: его рвало, измученный желудок не принимал пищи.
— Эй, выведи его отсюда, он мне всю караулку заблюет! — крикнул Вэнс.
— Заткнись.
Гордон соскочил со стола и схватил Ястреба за плечи: не хватало еще, чтобы парень свалился в собственную блевотину. Ястреба сотрясала дрожь. Гордон прислонил его к стене. Из угла рта тянулась нитка кровавой слюны, и лицо Ястреба было совершенно безжизненно, только темные гла-за смотрели все так же холодно и безразлично — невидящие глаза, никогда не меняющие своего выражения.
— Дай флягу, — сказал Гордон назад.
— Слушай… — начал заводиться Вэнс.
— Дай, я же знаю, у тебя есть.
Вэнс решил все-таки не связываться и дал ему флягу с вином. Гор-дон свинтил крышку и поднес флягу ко рту Ястреба.
— Пей, — сказал он.
Тот глотнул. В голове немного прояснилось.
Гордон вылил вино в миску, бросил пустую флягу на пол и, размо-чив в вине кусок хлеба, заставил Ястреба немного поесть.
— Не торопись, — тихо, угрюмо сказал Гордон, — Давно ел в последний раз?
— Давно.
— Ну, и не торопись.
А время уходило. Они запаздывали уже на полчаса, на площади, на-верное, толпа волновалась, а волнение толпы — явление неприятное. Гор-дон угрюмо вглядывался в жалкое лицо Ястреба, думая: дойдет ли он? и как бы на него не кинулась разгоряченная ожиданием толпа. Джура был очень популярен в столице.
Наконец, они вышли на улицу. День был солнечный, ясный, но про-хладный. Гордон шел медленно, приноравливаясь к шагу пленника, и вни-мательно оглядывал толпу. Сколько людей собралось, дети, женщины, — все слетелись как стервятники. Всем хочется посмотреть, как казнят зна-менитого хоанского шпиона. А какие есть милые женщины в толпе…
Впереди, выглядывая между двумя солдатами отцепления, стояла невысокая рыженькая девушка с карими глазами и вздернутым носом, и ее милое оживленное лицо вспоминал Гордон всю дорогу до помоста. Видно было, что она принарядилась для этого случая и что это событие — казнь измученного, жалкого человека, шедшего рядом с Гордоном — для нее, может быть, единственное важное событие за целый год. Ведь не каждый даже год выпадает такое развлечение. Ее рыженькое, покрытое веснушка-ми лицо напоминало Гордону лицо его жены…
А в правительственной ложе, среди алого бархата и позолоты, боже-ственный Идрай разглядывал удрученное лицо Годри, сидевшей рядом с ним. Годри сидела, сложив руки на коленях, и смотрела прямо перед со-бой, и прелестное лицо ее под каштановой челкой было бледно и нахмуре-но. Обижена как ребенок. Почему она так просила за него? Кто знает? Она уважает профессионалов, ей отчего-то кажется, что профессионализм мно-гое искупает. Как она сказала: "ты убиваешь не просто наемника, ты же легенду убиваешь…" Но не мог же он отпустить Ястреба, за которым го-няются разведки и секретные службы многих государств, не мог отпустить даже просто убийцу принца Джуры, главы соседнего государства, это не-мыслимо…
"Это же Ястреб, Иариалиа! Ради чего ты прекратила свое земное существование? Ради того, чтобы этот человек убил Ястреба?!"
"Он просто делает то, что должен"
"Это же Ястреб! Ястреб из Хоана!"
"Ястреб тоже много убивал. Он платит за свои грехи"
"Этот человек не стоил твоей жизни, Иариалиа"
"Перестань. Этого уже не изменить. А Ястреб выпутается"
"Ой, ли"
"Он всегда выпутывается"
