– Нет. – Яровед покачал головой, притом с таким удивленным видом, будто задумался об этом впервые в жизни. – Только Огнесвет подарила Лада князю Витиму, о Темнозоре речи не было. У Велеса оно. И слава богам. Незачем в мир земной выводить то, что имеет власть над порождениями бездны.
Лютава помолчала. Вспыхнувшая надежда угасла, но она, не надеясь на такое легкое решение, не слишком и огорчилась. Однако где одно кольцо, там недалеко должно быть и второе.
– Но только вот что я тебе скажу, Яроведе, – добавила она, подумав. – Коли я войду в род Витима Старого, как Лада, то и пойду путем Лады.
– Каким же? – с любопытством спросил волхв.
– Вези меня прямо на Ладину гору. Поживу там, пока снег не повалит. Как укроется мать-земля белым повоем, сойду я в подземелье, Велеса дожидаться. И свадьбу справим после Ладиного дня, после того как мой жених со мной Ладиным кольцом обручится.
– Как же нам быть? – Яровед покачал головой и задумался. – Дева или жена идет в подземелье из Витимерова рода. Мы думали свадьбу сыграть по приезде и уже как жену молодую тебя к Велесу отослать.
– Скажи-ка, батюшка, – Лютава пристально посмотрела на него, – ты сам-то веришь, что дело только в женах?
– Нет, – помолчав, признал волхв. – Не в женах дело. Потому и сам Бранята видит те сны про бел-горюч камень, а не жена его.
– А ты не пробовал к тому камню подобраться?
– Еще как пробовал!
– И не пробился, надо думать?
– Не сумел. – Яровед сокрушенно вздохнул. – Охраняет его сила поболее моей. Однажды так напоролся… еле в себя пришел.
– И чем здесь свадьба поможет?
– Но ведь приходила же удельница! Обещала же…
– Вы с князем Бранятой зрелые мужи, а тут будто дети малые – тонете и за сухой лист хватаетесь. – Лютава улыбнулась, чтобы смягчить упрек. – Не со свадьбы надо начинать, а с камушка белого! Раз уж удельница за мной послала – я пойду ваш бел-горюч камень искать. Как найду – там видно будет.
Яровед еще раз тяжко вздохнул и помолчал, потом обронил:
– Это ты в матушку такая умная?
Теперь вздохнула Лютава.
– Надеюсь, что да…
* * *
…А ночью ей приснился сон. Она видела тьму Нави, и в этой тьме сияло черным огнем ночное солнце – кольцо на руке Велеса. Она видела, как Велес, неоглядно-огромный и неразличимый во тьме, будто сама тьма, снял его с пальца и пустил по краю неба – кольцо покатилось по самой грани мрака и света, бытия и небытия, делаясь все светлее; по нему побежали алые отблески, будто в глубине его разгоралось пламя, вот оно стало алым, посветлело еще, озаряя все вокруг себя, и вот наконец коснулось пальцев протянутой руки Перуна – и вспыхнуло ярким золотом, озаряя небесную голубизну. И тронулось в обычный свой путь от восхода до заката – туда, где соскользнет с руки Перуна и покатится вниз, во тьму, темнея с каждым оборотом, наливаясь сперва закатным багрянцем, потом ночной темнотой, чтобы вновь упасть на ладонь своего ночного господина – Велеса…
Лютава проснулась с чувством, что это кольцо уже где-то рядом. Ее правая рука была сжата в кулак. С замирающим сердцем Лютава разжала пальцы – на ладони ничего не было…
Лютомеру тоже было о чем подумать. Услышав о подсадке у Вершины, он только покачал головой: чего-то такого он и ожидал в глубине души. И как судьба Лютавы вдруг утратила определенность, так судьба самого Лютомера потребовала решительных действий. Понятно, почему Галица через подсадку велела отцу услать обоих старших детей подальше: чтобы не мешали вернуться Хвалису. Возможно, пока они едут на Десну, отец уже послал за ним, чтобы привезти назад на Угру. Лютомер жаждал поскорее вернуться домой, даже вопреки отцовскому приказу: Вершина нуждался в нем гораздо больше, чем сам сейчас это понимал. Но Лютомер не мог бросить сестру посреди дороги. Которая к тому же, как выяснилась, вела неведомо куда.
– Не уезжай! – попросила Лютава, сжав его руку. – Что ты сейчас там сделаешь? Прежде чем подсадку гнать, надо средство найти.
– Кольцо Темнозор? – с досадой спросил Лютомер.
– А почему нет?
Лютомер встретил ее взгляд. В нем читался вызов: ведь Лютава была дочерью своей матери. Если Велезора когда-то могла наделить силой Велеса колечко из корня плакун-травы, то почему этого не может ее дочь?
* * *
Недалек был конец путешествия. На место они прибыли под вечер; шел дождь, а к тому же Лютаву опять покрыли белой паволокой, поэтому ей ничего не удалось рассмотреть. Витимеров городок, поставленный предком Бранемера неподалеку от Ладиной горы, стоял на высоком, крутом берегу Десны и занимал треугольный мыс между рекой и ручьем. Род Витимера жил здесь чуть ли не двести лет, а Ладина гора, что высилась напротив, за ручьем, была неизмеримо старше. Яровед рассказывал, что под горой нередко находят кремневые «перуновы стрелки» – окаменевшие молнии, которые мечет Перун, от начала времен воюющий за свою солнечную невесту именно здесь, над местом ее зимнего заточения. Находили и искусно вытесанные топоры из камня, и обломки глиняной посуды непривычного вида, и сосуды в виде медведя – священного стража Лады, и отлитых из бронзы причудливых коньков с кудрявой гривой – их считали наилучшими оберегами. При святилище всегда держали живого медведя, которого особый человек выращивал с детства. Сейчас этим человеком был Добровед, тоже волхв и младший брат Яроведа.
Но на Ладину гору Лютаве пока не удалось даже взглянуть. Лодьи причалили, Лютомер на руках вынес ее на берег и под гул толпы – это Лютава слышала, хотя ничего не видела – понес куда-то вверх по склону. Витимеричи сбежались со всей округи: уже давно было известно, что Яровед должен привезти князю чудесную невесту, которая наконец снимет с него проклятие бездетности и даст процветание земле. Про нее рассказывали всякие чудеса, будто это сама Солнцева Дева со звездой во лбу, с золотыми руками и серебряными ногами. Но увидеть народу удалось лишь кончики ее кожаных черевьев; поневоле все взгляды сосредоточились на Лютомере. Рослый, мощный, с длинными волосами, он не только надел обычную свою накидку из волчьей шкуры, но и лицо закрыл волчьей личиной; это чудовище, оборотень, несущий на руках богиню Ладу, плотно укутанную в облачную пелену, внушало трепет и ужас, так что иные боялись даже смотреть, не то что подойти ближе или заговорить.
Яровед заранее сговорился с угрянами, что до зимнего заключения Лютава поживет у него, но выяснилось, что Бранемер за время его поездки не терял времени даром и для будущей княгини уже готов собственный дом. Новая просторная изба была поставлена поблизости от княжьей и еще пахла свежим деревом. Туда Лютомер и доставил сестру, и таким образом в чужом городце она сразу оказалась как бы у себя дома.
