Дар невольно вспомнил черных червей, которыми закусывали элитары в Городе Кузнецов. Но тут не было ничего шевелящегося. Он осторожно положил в рот один из огрызков и разжевал. Вкус отсутствовал начисто, однако на языке появилось обволакивающее ощущение.
– Давай скорее, – подтолкнул его махо.
Дар сгреб содержимое ладони в рот и торопливо разжевал.
Что-то начало происходить во рту. Это была странная волна онемения. Он перестал чувствовать сначала языки, потом нёбо, потом горло. Дар замер, оценивая собственное состояние, он все еще не мог решить – доверяет Ю-махо и его цнбр безоговорочно или нет. Если нет – зачем тогда пил эту… жидкость?
Однако, когда он попытался сделать движение рукой, это оказалось невозможным. Дар «замерз» так сильно, что разморозиться оказалось невозможным.
– Старайся не думать, – сказал голос Ю-махо. – Оставь это цнбр.
Звуки шли странными всплесками. Каждый из них поочередно заполнял уши, гудя как яростный поток воды. Чтобы понять их смысл, приходилось напрягаться.
– Я не думаю, – ответил Дар.
Грохот собственного голоса заставил его скорчиться, хотя тело было неподвижно.
– Не разговаривай со мной. – Голос махо слышался издалека. – Я ухожу. Ты остаешься один на один с травой.
«Махо!» – захотел крикнуть Дар, но в этот раз не смог издать и звука.
Шуршание шагов махо отдалялось.
Пришло безразличие. Дар был один, он испытывал одиночество.
Он раскачивался.
Или мир раскачивался вокруг него?..
Понять трудно, потому что темно.
Тело перестало светиться, а он перестал видеть в темноте…
Нет, это просто закрытые глаза… Стало смешно…
Этот шорох в ушах уже надоел. Шуршащий звук удаляющихся шагов махо…
Как он не устанет шаркать?..
Возникла медленная дрожь. Она шла откуда-то издалека.
Дар может улавливать ее из безумного далека, за несколько парсеков…
Что такое «парсеков»?
Испуганная тишина, никто не знает, что такое «парсек»…
«ЧТО ТАКОЕ ПАРСЕК?»
Дрожь приближается, она раскачивается вперед-назад, она несет угрозу. Ее надо остановить… Как остановить раскачивающуюся дрожь?
Надо подняться и уйти.
Надо сесть в «птицу» и улететь.
Как можно сесть в «птицу»?
«КАК МОЖНО СЕСТЬ В ПТИЦУ?»
Как надоел этот шуршащий звук!..
Испуганная тишина…
Раскачивающаяся дрожь…
«ВСТАНЬ!»
Как неудобно быть на высоте от пола. Камни хотят приблизиться… Кто управляет этими ногами?
Шуршащий, шуршащий, шуршащий звук… И вдруг резкая вспышка перед глазами.
– На! Ешь это! – перед ним стоит махо, протягивает открытую ладонь, на которой лежат сухие фрукты.
«Откуда он взялся?.. Он забирает из моих рук пустой горшок. Я только что выпил. Я опять пил?.. Я ем фрукты, знакомо немеют языки…»
– Как ты пришел сюда?! – Попытка вопроса.
Звука нет. Голоса нет. Он умер.
– Ты все время разговариваешь, – говорит махо. – Второй день ты говоришь странные вещи. Тебя трудно понимать…
– Махо? Что я говорил?!
«Тишина. Я говорю умом, языки умерли… Никто не может слышать языков ума…»
Шуршание и дрожь сливаются вместе. Тело раскачивается и остро звенит.
«Это чудовищно! Они колеблются в резонансе, сейчас обрушится свод. Сейчас я упаду на камни. Почему я так высоко от камней?»
– Сядь. – Это снова старик.
У старика усталое лицо. Но не старое…
Как светятся его глаза!
Он протягивает кувшин. «Я так хочу пить, меня одолевает жажда…»
– Разгулялся! – Он смеется.
«Я вырываю из его рук долгожданный кувшин и жадно осушаю его глоток за глотком».
– Это называется «кровь травы». Привык?
Опять смеется.
– Ешь сухие…
«Вокруг все зеленое. Я вижу стены, покрытые мириадами пластинок зельды…»
«МЫ ВИДИМ СТЕНЫ…»
«Кто – мы?! Я не понимаю… Как красиво, когда все зеленое. И все видно. Я могу видеть сквозь зеленый камень… Я могу идти сквозь зеленый камень…»
«ЧТО У ТЕБЯ ЗА ТЕЛО?»
Лежать. Очень хорошо лежать.
Если бы только не мешало это шуршание удаляющихся шагов…
Почему вертится земля?
Сверху приближается голова махо.
– Радуйся! Твоя голова в углях. Хорошо, что они почти остыли.
Смеется!
– Принес?!
Языки снова непослушны. Однако гром вопроса наполняет воздух.
– Потише. Поднимайся.
В руках его снова кувшин. Он снова пустой…
– Быстро же ты пьешь!
Уже не смеется. Только улыбается и смотрит в глаза.
Покой.
Голубое небо.
«Глаза не могут закрываться, они смотрят в глубокое голубое небо, в котором две темные точки.
Птицы? Точки растут. Нет, это не птицы. Это не небо, если оно моргает…»
Шуршащий звук шагов. Они удаляются или приближаются.
«НЕ ЗАКРЫВАЙ ГЛАЗ!»
«Не закрываю!..»
Кто сказал это?
Все тело трясется.
– Ты стоишь на ногах?
– Да, я стою на своих ногах.
– Я говорю «трава» – но это просто следование традиции. Она не похожа на траву, или мох, или плесень, или гриб… Она вообще не похожа на что-нибудь еще. Цнбр – сама по себе.
Свет костра. Отблески огня на лице Ю-махо. Его глаза уже не голубые. Его глаза закрыты.
Зато открыт рот.
«Цнбр – сама по себе…»
Какая длинная тягучая песня… Он ее уже очень долго поет…
«ОНА НАЗЫВАЕТСЯ „ПРИКОВЫВАЮЩАЯ ПЕСНЯ“…»
– Куда же она приковывает?
«ПРИКОВЫВАЮЩАЯ ПЕСНЯ НИКУДА НЕ ПРИКОВЫВАЕТ».
– Что же она делает?
«ОНА ЗНАМЕНУЕТ».
– Что? Что она знаменует?
«СОЕДИНЕНИЕ… ЛА-И-ЛА…»
* * *
…Он вдруг заметил, что идет по пещере.
Все было не так, весь мир был странным. Даже тело было словно чужое, деревянное и слушалось с трудом. Желудок выворачивало. Было так плохо, что Дар был вынужден остановиться и присесть. Прислониться к зеленому камню… Руки и ноги дрожали мелкой, еле заметной дрожью. Или не дрожали совсем, а дрожь была внутренняя, нервная? Может быть, было холодно? Хотел закутаться в свой плащ, но его почему-то не оказалось…
Дар поднялся и пошел дальше. Как будто бы стало лучше. Дурнота прошла. Он не заметил сколько прошел, но впереди наконец показался просвет. Еще немного – и вот уже выход, небо, Рор…
– Радуйся! – У выхода поднялась фигура в рваном плаще, глаза старика смотрели напряженно, оценивающе.
– Радуйся! – прищурился на свет Дар и улыбнулся, видя знакомые черты Ю-махо.
Лицо махо смягчилось.
– Это ты, Даарр? – сказал он полувопросительно.
– Кажется, я, – ответил Дар, облизывая пересохшие губы. – Кто же еще?
Махо нахмурился и опустил глаза.
Дар огляделся. Что-то было не так. Окружающие скалы, весь мир – все вокруг стало другим. И трудно было понять, в чем дело.
– Снег стаял, – сказал махо. – Непривычно, верно?
– Почему?
