Спросил Принц Каджей, когда они приблизились к городу:
– Зачем мы пришли сюда?
Сказал Мъяонель:
– Чтобы войти в храм Солнцеликого. Я полагаю, там не откажутся помочь нам.
Спросил Армрег:
– Кто это – Солнцеликий? Кажется, что это одно из вторичных имен Бога Света, но если это так, вряд ли он станет помогать нам, ибо Келесайн Майтхагел, как говорят – любимейшее его чадо.
Сказал Мъяонель, усмехнувшись:
– Есть и иные боги кроме тех шестерых могущественных, которые правят Сущим. Впрочем, я знал Солнцеликого еще в те времена, когда его следовало бы называть скорее не богом, а великим демоном. И поговаривают, что еще прежде этого он принадлежал к народу ванов, но он старше меня и я не знал его, как родича, ибо он был одним из первых ванов, которые изменили свою сущность, превратившись во что-то определенное.
Спросил Армрег:
– Кем же стал Солнцеликий?
На то был ответ:
– Я уже сказал тебе: сначала великим демоном, а впоследствии божеством. Он был в числе тех, кто сотворил этот город. Но не думай, что ты, видя немного больше, чем видел бы на твоем месте человек или даже колдун, видишь весь этот город. Здесь есть потайные области, сокрытые даже и от моих глаз. Многие могущественные творили это место – хотя и в их числе и нет Обладающих Силой, ибо это место древнее, чем все Обладающие.
Вот, вступили они в Город, Сотканный из Звездного Света, и зашагали по его необыкновенным улицам к храму Солнцеликого. Достигнув храма, они говорили с его обитателями. Неверным было бы назвать их жрецами Солцеликого, ибо могущество их было велико и имело под собой иную природу, чем у иных жрецов. Скорее, учениками можно было бы назвать их. Число их было не слишком значительно. Души их – как хрустальные нити, как морские раковины, как солнца со многими лучами. Сущность Солнцеликого, разделенная на части, пребывала в них. Также при храме имелась школа, где ученики Солнцеликого обучали людей и иных существ той части магии своего божества, которая может быть постигнута при помощи Искусства.
И говорили пришельцы с Танмесанмейдом, Устами Солнцеликого, положение которого в храме можно было сравнить со значением верховного жреца и пророка. И спросил Мъяонель, что случилось с их богом, ведь, войдя в храм, он не смог ни призвать его, ни даже поговорить с ним.
Сказал Танмесанмейд:
– Давно не говорил Солнцеликий с нами так, как говорил прежде. Впрочем, вряд ли это возможно теперь.
Спросил Мъяонель:
– Отчего же? Или известное проклятье Дарующего Имена коснулось и вашего покровителя? Это было бы странно, ведь он не был в числе тех, кто населяют Обитель Богов.
Сказал Танмесанмейд:
– Тот, кого ты называешь Солнцеликим и с кем ты, возможно, общался некоторое время назад как с существом, обладающем определенной индивидуальностью, перестал существовать в такой форме. Он перешел в иное качество, завершил свое преображение. Дорогу, по которой отправилось его сознание, ни ты, ни я не в состоянии себе даже и представить. Что смертный знает о путях, которые ждут его после смерти? Что ты или я знаем о подобных путях, ожидающих бога? Однако некая часть его сущности, более ему не нужная – та низшая часть духа, которая связана с тем, что мы обыкновенно называем волшебством – эта часть его сущности была дарована нам, его наследникам и ученикам. Ныне, слившись с нами самими, она покоится в нас, наделяя нас великим могуществом. Теперь говори, для чего ты пришел к Солцеликому и что ты желаешь получить от него.
И когда Мъяонель рассказал об этом, называемый Устами Солцеликого молвил:
– Ты получишь помощь. Пусть нашего бога более нет в этом мире, но мы – наследники его, а значит – наследники его долгов и его уз.
Трое из этого храма отправились с Мъяонелем в низшие области Сущего. Их имена – Глаанест, означающее Истребляющий Огонь, Тайнианим, Студень-Вода, и Ауг, что означает Ослепление, а вернее – Ослепление, Вышедшее из Глаза. Собственных же имен у них, также как и у Уст Солнцеликого, не было. Также с ними отправилось некоторое число колдунов из храмовой школы. На время, пока еще не были собраны остальные войска, Армрег был готов предоставить им для поселения собственный дворец, однако они отказались. Недалеко от Каджети они вошли в храм Света и заняли его, захватили и изменили волшебство, пребывавшее в нем. С тех пор Замком Слепи стали называть это место, ибо немногие могли взглянуть на него, не ослепнув.
ВЕЛИКИЙ ДРЕВНИЙ (история двадцать первая)
Говорят, что некогда Мъяонель рассказал Принцу Каджей такую историю:
– Во времена, – начал Хозяин Безумной Рощи, – когда стали являться в мир Обладающие Силой, многие могущественные волшебники спорили о сущности изменений, происходящих в мироздании и о сущности Сил, которые проникали в него. Но скажи, что тебе самому известно о положении, сущности и месте, которое занимают в мироздании Обладающие?
Сказал Армрег:
– Прежде не столько теория, сколько практика волшебства занимала меня, но если ты полагаешь, что мне следует знать и некоторое количество тех противоречивых теорий, которые вот уже многие тысячелетия от скуки сочиняются смертными и бессмертными – что ж, я запасусь терпением.
Сказал Мъяонель:
– Есть вид существ, обладающих сознанием, которых можно было бы назвать «народами» или «живущими». Неверно было бы называть их только смертными, ибо значительная часть и народов бессмертных принадлежит к ним. Животные и люди, альвы и невидимки, ангелы и даже некоторая часть тех, кого называют демонами и духами, относится к этому виду. Это – индивидуальность, стремящаяся стать чем-то большим. Пусть магического развития для этих существ – Искусство в различных его видах. Они управляют тем и меняют то, что пребывет вне себя, посредством того, что есть внутри них. Существуют расы, в силу своего происхождения или в силу своей древней истории, коим Искусство известно много лучше, чем прочим – так же как существуют расы более молодые и менее одаренные. Это – одна сторона бытия.
Иная сторона – наполняющая мир Сила. Это – энергия и волшебство. Сама в себе сила безлична, но в отдельных своих формах стремиться стать индивидуальностью или вынуждена вести себя как индивидуальность в силу каких-либо причин и обстоятельств. Таково изначальное происхождение духов стихий и богов.
Сказал Армрег:
– Как может нечто, не обладающее сознанием, делать вид, будто оно обладает сознанием?
Сказал Мъяонель:
– Так же как хищник может скрываться в траве, сливаясь с нею или же как наемный убийца, одетый в неприметную одежду, может вжиматься в камень и оставаться незамеченным людьми, которые ходят совсем рядом. Как человек, познающий Искусство, может ощутить себя ветром или водой, огнем или деревом – также и стихия, достигшая определенного развития, способна принять образ некой индивидуальности, на самом деле ей не являясь. Эти два пути – Свобода и Сила, индивидуальность и распространенность – противоположны друг другу по своей сути, хотя и способны опосредованно познавать свою противоположность. Но в определенный период в Сущем появился иной вид существ, природа которых была как бы двойственной – с одной стороны они были индивидуальностями, с другой – Силами. Могущество богов огромно, но деятельность их, как правило, проистекает на совершенно ином плане, чем тот, где обитают смертные и бессмертные. Те боги, которые известны нам как воплощенные в определенных формах и обликах, на деле суть не боги, а их инструменты для общения с нами. Настоящие боги не действуют, но пребывают. И в этом смысле я полагаю, богам нисколько не повредило заклятье, сотворенное Кадмоном, оно лишь затруднило им способы общения с нами – что для нас проявилось, как изгнание, как разделение мира богов и мира смертных.
