Девятый день ее пребывания в соборе ничем не отличался от предыдущих: ничего особенного не происходило, но ее ждало множество открытий. По просьбе Эррита Лорла избегала большого зала, где трудился художник Дараго, но в этот день у нее было почему-то бунтарское настроение, и после обеда она спустилась вниз, чтобы увидеть, что за поразительные фрески творит легендарный художник. Она никогда не видела Дараго, но Эррит предостерег ее: по его словам, это был человек суровый, не терпящий, чтобы ему мешали. Прилагая все старания, чтобы остаться незамеченной, Лорла прокралась к большому залу, вздрагивая от скрипа своих башмаков на мраморном полу. Зал был ярко освещен десятком факелов, а также естественным светом, лившимся сквозь цветные стекла витражных окон. Стоял шум от усердной работы подмастерьев. Слышны были и голоса, по большей части юные. А потом резкий окрик заставил остальных замолкнуть.
– А, чтоб тебя черт побрал! – гневно провозгласил голос. – Я же сказал – сухой, дурак! Сухой, а не мокрой!
Лорла застыла на месте, но запах краски манил вперед. Не справившись с любопытством, она пошла дальше. К залу вел плавно изгибающийся коридор. Лорла дошла до поворота и осторожно выглянула. Отсюда был виден потолок, ранее закрытый мешковиной. Хотя панно еще не было закончено, оно поражало. Лорла уставилась на него, позабыв об осторожности. Сверху на нее смотрели пухленькие херувимы и краснокрылые демоны, а за ними святые и распятые мученики боролись со змеями. Разглядывая изображения, Лорла вспоминала то, что рассказывал ей Эррит о Кевине Крестителе и золотом Граале, который питал Богоматерь. Эррит утверждал, что на панно изображена вся история творения. Лорла остро ощутила собственную ничтожность по сравнению с величественными изображениями на своде. Хотелось забраться наверх, прикоснуться к панно, ощутить его невероятную мощь.
– А это еще кто? – прохрипел сердитый голос.
Лорла резко очнулась и посмотрела в зал. В центре лесов, поднимавшихся на сорок локтей над полом, стоял мужчина с дико горящими глазами, держа в руке мастихин. Он был забрызган краской и гипсом, а черные волосы падали ему на плечи водопадом. Он спускался с лесов, но застыл на месте в изумлении и гневе, завидев Лорлу.
– Эй, ты! – крикнул он. Окружавшие его подмастерья испуганно вздрогнули, а потом, заметив, к кому обращен крик, облегченно вздохнули. – Да, ты! Ты что здесь делаешь?
– Просто смотрю, – ответила Лорла как можно более невинным тоном. Она не была уверена, подействует ли ее уловка на художника, но все равно решила попробовать. – Я ничего плохого не делала. Я просто хотела посмотреть.
– Здесь не на что смотреть! Убирайся отсюда!
– Ты – Дараго? – спросила Лорла. – Наверное, да. Я угадала?
Художник возмущенно фыркнул.
– Конечно, я Дараго! А кто еще мог бы написать этот шедевр? – Он раздраженно махнул на нее мастихином. – Только такая глупая девчонка может меня не знать. А теперь – брысь! Мне надо работать.
– А можно мне посмотреть? – спросила Лорла, отважившись сделать шаг вперед. – Честно слово, я не буду мешать. Я только хочу посмотреть, как ты работаешь.
– Тут тебе не цирк, и я не акробат! – прогремел Дараго. – Клоунов ищи в другом месте, а я – художник.
Пожав плечами, Лорла посмотрела на потолок.
– Я не понимаю и половины из того, что там происходит. Не такой уж ты и великий живописец.
Круглое лицо Дараго побагровело. Подмастерья опустили инструменты, испуганно глядя то на девочку, то на своего разъяренного наставника.
– Что? – прошипел Дараго, уронив мастихин. Инструмент зазвенел по ступеням, брызгая красной краской на мешковину, застилающую мраморный пол. Художник весь трясся от злости. – Ты, кретинка малолетняя, как ты смеешь меня судить? Что ты понимаешь в искусстве великого Дараго? Мне нет равных!
– А кто вон там? – спросила Лорла, указывая на один из потолочных плафонов. – Они похожи на эльфов. Ты действительно хотел нарисовать эльфов?
– Это ангелы Форио, – ответил Дараго. Он соскользнул с лесов – почти скатился с них – и подошел к Лорле. Возвышаясь над ней, он пронизывал ее гневным взглядом. – Ты что, совсем ничего не знаешь? Это духи, которые унесли Божественного Форио на Небеса.
Лорла заморгала.
– Это из книги Галлиона!
– А…
Дараго вытаращился на нее в изумлении:
– Да открой же ты глаза! Тут все видно.
– Да, – сжалилась над ним Лорла. Ей понравилось дразнить Дараго. Он оказался ужасно тщеславным. – Очень мило.
– Это не просто мило! Это…
Дараго посмотрел на подмастерьев. Они все изумленно уставились на него.
– А ну, за работу! – рявкнул он. Они немедленно схватились за кисти и краски, притворяясь, будто не слушают их разговора. Дараго хмуро посмотрел на Лорлу. – Ты – ужасно глупая девочка, раз не знаешь истории Форио.
– Я не здешняя.
– А откуда? С луны? Историю Форио знают все! Это первая из священных книг!
– Наверное…
Это снова взбесило художника.
– Кто ты такая? И почему ты мне помешала? Зал закрыт для посещений, пока я не закончу работу и не буду сам ею доволен!
– Я – Лорла Лон, подопечная епископа, – объяснила Лорла. – И мне просто было любопытно, мастер Дараго. Я не хотела обидеть твой потолок. Он очень красивый. – Она одарила его своей самой лучшей улыбкой. – Правда-правда.
Лицо Дараго смягчилось.
– Правда?
– О да, – подтвердила Лорла. – Я ничего красивее не видела. Архиепископ Эррит показал мне кусочки картин, когда я только сюда приехала. Но почти все было закрыто. Я смогла увидеть только вон то панно и вот это. – Она рассмеялась и указала на потолок. – Очень красиво!
– Да, – согласился Дараго, скрестив руки на груди. – Я работаю над ними уже пять лет. Начал еще при императоре Аркусе, но он так никогда и не увидел, что я здесь делаю. Он был очень слаб. Однако епископ разбирается в искусстве.
– И ты скоро закончишь, – добавила Лорла. – Так сказал мне отец Эррит.
– Отец Эррит?
Смущенная Лорла побледнела.
– Так я его называю. Теперь он обо мне заботится. Я сирота.
Брови художника поползли вверх.
– Сирота! Тогда ты должна знать историю Элиоэс.
– Элиоэс? Нет, я ее не знаю. Дараго указал ей, куда смотреть.
– Вон там, – сказал он, направляя ее взгляд на незаконченную фреску в восточном углу зала. – Это – Элиоэс. Сиротка-калека, которую исцелил наш Господь. Она была от рождения хромой, пока Господь не сотворил чудо.
Лорла уставилась на фреску. На сухой штукатурке была изображена фигурка девочки, одетой в лохмотья, с неестественно вывернутой ногой. Ее светлые волосы висели неаккуратными сосульками. Однако на ее лице было выражение покоя, а в глазах горел свет Небес. Ее окружал пламенно-золотой ореол, и бесплотная рука протягивала к ней прозрачные пальцы, чтобы исцелить. Она была прекрасна. Это была не просто краска и штукатурка – как и все шедевры Дараго. Когда Лорла смотрела на Элиоэс, ей казалось, что она видит Бога.
