и стояла картина «Ниночка с Фимочкой лежат на полу и смотрят друг на друга, а сверху из глаз голой женщины на них взирает Вселенная». Ну а Нина, тем временем рисуя себе новое лицо, продолжила:
— Я даже комиксы и какие-то зарисовки не сразу заметила. Они тоже были развешены по стенам, но, скажем так, терялись на фоне этой беловолосой Афродиты. Она, кстати, без лица была. Только волосы и фигура, а там, где должно было быть лицо, просто бежевое пятно, — пояснила Нина, накладывая тон. — Я была настолько шокирована увиденным, что встала, забрала вещи и ушла. А он за мной даже не пошёл — так и сидел на полу.
— Понятно, — только и смогла вымолвить я.
— А что до приворота, я тогда это, на самом-то деле, на эмоциях сказала, — Нина взяла тушь и принялась красить ресницы, глядя в маленькое зеркало, приоткрыв рот, так что некоторое время она молчала. А я тем временем решила сполоснуть посуду и отмыть плиту, так что дальнейшие разъяснения Яйцева давала моей спине: — Я бы и не стала. Только вот Фима через несколько дней подошёл ко мне в офисе и спросил, передумала ли я его привораживать. Я тогда так разозлилась! Столько дней меня игнорировал, а потом — бац — и подходит с таким вопросом после всего, что я ему наговорила. Ну, я и ляпнула, что уже скоро сделаю и будет теперь он за мной хвостиком ходить. А сама пошла искать ведьму. Если честно, я во всё это не особо верю, но у меня есть одна подружка с универа, которая постоянно ходит к вашей маме. Алиса Лучкомало.
У Марфы Васильевны постоянных клиенток Алис было человек пять. И по фамилиям я их точно не знала, потому что, когда заходил разговор о маминых клиентках, их фамилии не особо фигурировали. Чаще использовались аналогии из разряда «беременная Оля», «Света, которой чистили дом», «Женя МФЦ» — и это ещё нормальные клиенты. Странным же давались прозвища по типу «Кладбищенская Проститутка», «Женщина-фея», «Блок-на-отношения», «Богатый Бомж», «Сибирская Язва», «Ревизор Собак» и всякое такое. Так что я и правда без понятия, кто такая Алиса Лучкомало, хотя фамилия, надо признать, презабавнейшая.
— Нин, мне кажется, это даже благо, что в нашем мире мало кто верит в магию, считая, что её не существует. Представь, если бы каждый второй бежал к ведьме привораживать любимого? В каком бы мире мы тогда жили? А если бы тебя кто-нибудь приворожил? Как бы ты себя чувствовала, узнай, что любишь человека не по своему выбору, а потому что этого захотел кто-то другой? — сыпала я вопросами, оттирая плиту.
— Если смотреть под таким углом, то звучит отвратительно, — согласилась Нина.
— О чём и речь…
В этот момент из спальни донеслась мелодия моего звонка, и, так как руки у меня были мокрые и грязные, я попросила Нину сходить за телефоном.
— Кто там? — спросила я, аккуратно вытирая кофейную гущу с плиты.
— Заочно Одобрен? — с явными вопросительными нотками прочитала Нина.
Швырнув губку в раковину, я мокрыми пальцами ответила на звонок и поднесла трубку к уху.
— Привет, Серёж. Что-то случилось?
— Проснулась? — раздался не сказать чтобы сильно недовольный голос в трубке.
— Да, — ответила я.
— А алкоголичка? — последовал очередной вопрос.
Я посмотрела на Нину. Та стояла почти вплотную ко мне и потому слышала Психа, явно узнав голос. Взгляд у Яйцевой был такой, словно она узнала, что Деда Мороза не существует.
— Тоже проснулась, — стараясь не улыбаться, подтвердила я.
— Тогда привози её на студию. У нас сдвинули съёмки.
— Поняла, — и, прежде чем он успел бросить трубку, спросила: — А ты где?
— В офисе, — буркнул Псих. — Собираюсь тоже. Тебя, кстати, искала бухгалтерша, но я сказал, что отправил тебя за реквизитом, так что до обеда тебя не будет.
— Спасибо, конечно, что прикрыл, — тут я не сдержалась и улыбнулась, а у Нины, кажется, отвисла челюсть, — но тебя не смущает, что теперь пойдут слухи, что ты эксплуатируешь аналитика не по назначению?
— Обо мне уже столько слухов ходит, что одним больше, одним меньше — разницы никакой. Главное, к одиннадцати привези Яйцеву на студию. Будем считать, что это и есть тот реквизит, за которым я тебя послал.
— Ладно, — хихикнула я и отключила звонок прежде, чем отключился Псих.
Не успела я ещё отложить телефон, как Нина воскликнула, чуть ли не переходя на ультразвук:
— Вы что, встречаетесь?
— Нет, — совершенно серьёзно ответила я.
— Как это «нет»? — удивилась она, резко нахмурившись.
— Ну вот так. У нас начальная стадия затяжного психического заболевания, — пожала плечами я.
— Александра Петровна! — возмутила Нина.
— Что «Александра Петровна»? — с деланным изумлением переспросила я.
— Не ёрничайте! — Стажёрка всплеснула руками и вновь спросила: — Вы встречаетесь или нет?
— Это известно только высшим силам, — продолжала глумиться я.
— Вы вынуждаете меня пойти к Марфе Васильевне, — пригрозила Яйцева, и тут я уже не удержалась и рассмеялась.
— Вот это мама удивится. Ладно, чёрт с тобой. Да Нин, можешь считать, что встречаемся.
— Вау! — Нина истерично хохотнула. — Я же вас с первого дня шипперю! Ещё с собеседования. Вы тогда в кабинет вошли с какой-то огромной папкой, и Психич прервался, начав что-то просматривать и вносить правки. А вы стояли у него над плечом, смотря, что он делает, кивали, а взгляд был такой, словно ещё чуть-чуть — и вы его задушите. Потом он поднимает голову и говорит: «Ладно, Сашенька, пойдёт!», а вы ему в ответ: «Ну, тогда я тоже пошла!» и ушли. Это так круто было! А Психич вас таким долгим взглядом ещё провожал и улыбался уголками губ, словно сдерживаясь.
Я поджала губы. Нет, я, конечно же, помнила, как ворвалась во время Нининого собеседования, злая как чёрт, потому что у нас горели сроки, но никто не хотел идти к Психу, боясь принести правки на утверждение. Меня к тому моменту вся ситуация порядком так достала, так что я выхватила у Сёмы — мальчика, которому как раз и
