– Пущай лютуют! Могет быть, от лютости ихней хоть шеварюгам чуток достанется! – ответил Альто, в качестве приветствия стукнув стальной перчаткой по рукояти топора часового. – Ждать больше некого, пошли с нами!
Едва зайдя в, казалось бы, совершенно пустой город, Дарк тут же понял, что означало это «ужо опасается», слетевшее с уст покалеченного гнома. Небольшая площадь перед воротами была завалена трупами, а ее выщербленная мостовая окрашена еще только начинающей густеть кровью. Предсказания Румбиро сбывались, жители Аргахара недружелюбно встретили дюжину вооруженных чужаков и, уповая на численный перевес да внезапность, напали на них сразу же, как только те переступили городскую черту. Старый друг моррона оказался правым также и в том, что Сынам Великого Горна не составит труда пробиться к Храму. Первая же стычка подтвердила это смелое заверение.
Порой за самонадеянность приходится платить дорогой ценой, и проявившие необоснованную агрессию горожане получили жестокой урок миролюбия и терпимости. На небольшом пятачке размером примерно пятнадцать на двадцать шагов лежало более двух десятков изуродованных трупов, и только на одном из них были надеты доспехи защитников махаканских границ. Обмундирование же мертвых горожан выглядело жалко и убого – кожаные нагрудники со стальными пластинами, сшитые, пожалуй, еще в те давние времена, когда по тоннелям подземелья ходили торговые караваны, и столь же древние, изъеденные ржавчиной кольчуги. В таком убогом облачении, которое топоры прорубали насквозь первым же не очень сильным ударом, можно было отбиваться от набегов банд бродяг или стай хищных тварей, но не противостоять вражескому войску, даже если оно и вошло в город смехотворно малым числом. Оружие жителей Аргахара выглядело еще ужасней, чем их недавно вынутая из прадедовских сундуков броня. В основном это были дубины, облитые для крепости смолой или каким-то похожим на нее раствором, со вбитыми в них гвоздями или обтянутые тонкими стальными пластинками. Незащищенную голову они могли разбить, как перезрелый арбуз, но махаканский воин в боевом шлеме испытал бы лишь небольшой дискомфорт от такого «поглаживания». Что же касается топоров, то боевыми их точно не назовешь, потому что они были отвратно заточенными, к тому же изготовленными из очень плохого сплава. По одному их виду сразу можно было сказать, что в махаканских городах воцарился упадок – секреты ковки были безвозвратно утеряны, добыча руды прекращена, а большая часть вооружения неумело перекована из домашнего инструмента. Про щиты вообще даже смешно говорить, потому что, во-первых, они оказались деревянными, а во-вторых, далеко не у всех из нападавших имелись.
Но больше всего Аламеза поразило то, как выглядели мертвые горожане. Моррон и представить себе не мог, что неполная сотня лет, проведенная в изоляции от других пещер и внешнего мира, может привести к столь плачевному вырождению гномьей породы. Кости многих убитых были намного уже, чем у их врагов, да и количество мышц на них не впечатляло. Жизнь впроголодь из поколения в поколение быстро привела к необратимым последствиям. Слово «гном» для многих людей что встарь, что еще ныне звучало гордо и ассоциировалось с прозорливым умом и богатырской силой. А перебитые жители Аргахара были не гномами, а гномиками, жалкой пародией на могучих, низкорослых крепышей, да еще явно не отягощенной грузом интеллекта.
– Убогое зрелище, – с тихим вздохом прозвучал за спиной Аламеза голос подошедшего Румбиро. – Нечем тут любоваться! Где упадок засел, там и вырождение рядышком бродит… К караулке пошли!
Идти пришлось недолго. Небольшой покосившийся домишко с растрескавшимися стенами, зиявшими дырами, да латаной-перелатаной крышей находился здесь же, на площади, но только отряд гномов благоразумно предпочел расположиться на отдых с его противоположной стороны, там, откуда не было видно поля побоища. На бывшей в чуть лучшем состоянии, чем давно требовавшие ремонта стены строения, печной трубе восседала парочка часовых. Они умильно болтали короткими ножками, похлебывали вино из походных кружек, непринужденно делились впечатлениями, а заодно и вели наблюдение за окрестными улочками. Основная же часть отряда восседала кружком на некошеной травке и также распивала вино. Нетрудно догадаться, откуда они брали вкусную, бодрящую влагу, конечно же, из тех бочонков, что прикатили с собой. А присутствие внутри сосудов живых людей их ничуточки не смущало.
– Чо расселись, доходяги, строиться! – гаркнул Румбиро с запозданием на пару секунд. При его появлении воины сами поспешно повскакивали с насиженных мест и залпом опустошили кружки. – Нарубили народищу, накрошили! Нельзя, что ль, поменьше мертвяков наделать было?! Хоть и дикие аргахарцы, но свои же!
– Ага, как тут помягче-то было? – произнес в оправдание старший боевой группы. – Мы только в ворота зашли, а они тут же и… Мы наказ твой точно исполнили! Отбиться отбились, а догонять опосля никого не стали! Всего ж треть напавших упокоили, а другим драпаля задать не мешали!
– Ну, сколько вам повторять, олухи… – устало проворчал Альто, пригрозив могучим кулаком не только возражавшему, но и всем остальным. – Чтоб жертв поменьше было, сразу страх сейте! Нельзя деликатничать, нельзя полумерами отделываться! Вот, коль бы сразу, первого же покойничка на части мелкие топорами бы искромсали, глядишь, на десяток мертвяков поменьше было б, убегли бы раньше!
– Не убегли бы! – хором возразила сразу целая троица гномов и дружно в знак несогласия затрясла бородами.
– Ладно, что сделано, то сделано, обратно не воротишь! – отмахнулся Румбиро, понимая бессмысленность спора. – Пора к Храму выдвигаться! Хоть знаете, в какой он стороне?
– Вон там! – выкрикнул один из часовых, тот, кто еще не допил и поэтому еще не спрыгнул с печной трубы. – Там крыша святилища виднеется! Недалече, треть мили отсюда, коль по прямой…
– На кой пёс нам «по прямой»?! Ты по улочкам скажи, сколь будет?! – задал вопрос Румбиро, естественно не собиравший заставлять своих бойцов перелезать через заборы и пробираться сквозь руины домов, где можно было и покалечиться, и болт арбалетный из-за угла схлопотать.
– Да кто ж его знает? – пожал плечами наблюдатель. – Навскидку две трети мили будет, если не вся, уж больно улочки извилистые!
Проворчав себе под нос что-то нечленораздельное и пару раз сплюнув под ноги, Альто приказал строиться и выступать. Высылать разведчиков не было смысла, потому что, во-первых, шеварийцы наверняка уже были в пути, и времени попусту терять не стоило, а во-вторых, отряд был слишком мал, чтобы еще и делить его. Тринадцати с половиной бойцам (лишившегося в бою руки гнома вряд ли можно было считать полноценной боевой единицей) предстояло не только пройти до цели около мили узкими извилистыми улочками, где из любой подворотни и в любой момент могли выскочить озверевшие враги, но еще и прокатить по ним пару изрядно облегченных бочек. Несмотря на обстоятельства и на ценность каждого меча в твердой руке, махаканцы упорно не хотели вытаскивать из бочонков и будить от дурманного сна герканцев, а Дарк был этому только рад, ведь то, что разведчики не по своей воле проспали, не будет впоследствии отражено ими в отчете. С фон Кервицем моррону еще предстояло иметь дела, и он, конечно же, не хотел, чтобы рыцарь-шпион получил бы задарма недопустимо много полезных сведений о подземельях, о Легионе и о его прошлом…
