Я потерял всякое уважение к старику. Он подкупил их, связал договором, чтобы не остаться в одиночестве. Он вовсе не был филантропом, он был всего лишь жалким эгоистом. Внушительная внешность – лишь маска, за ней скрывается некто весьма неприглядный.
Я не стал бы называть это прозрением, но интуиция не обманывала меня. Передо мной сидел низкий старикашка, искусно прячущий свою подлинную сущность.
Я взглянул на него повнимательней. Цвет лица сегодня утром опять скверный. Улучшение прошло, старик снова на прямой дорожке в ад.
Не твое дело судить его, Гаррет, одернул я себя.
Но потом напомнил себе, что именно этим, восстановлением справедливости, я и занят в данный момент.
Кто-то постучал в дверь. Я так и не успел решить, имею ли право осуждать генерала, а он, видимо, собирался оправдываться.
– Войдите.
Деллвуд открыл дверь.
– Мистер Тарп хочет видеть мистера Гаррета. Генерал посмотрел на меня. Я пояснил:
– Это человек, которому я поручил заняться поиском пропавших вещей.
– Приведи его, Деллвуд. Деллвуд закрыл дверь.
– Сюда? – удивился я.
– Вы опасаетесь, что он скажет что-нибудь не предназначенное для моих ушей?
– Нет. Я просто не хочу беспокоить вас.
– Ничего страшного.
Старый черт хочет развлечься. Не больно ему интересно, что расскажет Плоскомордый – просто одному неохота сидеть.
– Мистер Гаррет, не затруднит ли вас подбросить дров в камин?
Проклятие, а я-то надеялся, он не заметит, что пламя стало не таким вулканическим. Похоже, единственным занятием Кида было поддержание огня.
Появился Плоскомордый с вещевым мешком. Двигался он с изяществом пещерного медведя; в его лапище здоровенный мешок казался дамской сумочкой. Деллвуд, похоже, немного оробел. На старика мой приятель тоже произвел впечатление.
– Покажите его кухарке, – пошутил он. – Ей не устоять.
Первая потуга сострить за время моего присутствия в доме.
– Вы свободны, Деллвуд. Деллвуд вышел. Плоскомордый отер пот со лба.
– Что за черт, почему ты не откроешь это проклятое окно? А где твой старичок?
– Ну-ну, повежливей.
– Ладно.
– Что у тебя?
Приезд Плоскомордого меня удивил. Не такие он получил деньги, чтоб чересчур усердствовать.
– Похоже, я нашел кое-что из украденного.
Он вывалил содержимое сумки на письменный стол. Серебряные подсвечники. Не вздорожай серебро в последнее время, они не представляли бы особой ценности.
– Это ваши вещи, генерал? – спросил я.
– Проверьте подставки. Если вещи принадлежат нашей семье, внизу должно быть клеймо в виде морского конька.
Я посмотрел. В самом деле, морские коньки.
– Вот и зацепка. Как они к тебе попали, Плоскомордый?
У Плоскомордого, когда он разговаривает, голос почему-то становится неестественно – для его габаритов – писклявым.
– Вчера вечером у Морли в ресторане потолковал с парнями, – поведал он. – Они жаловались, что дела плохи. Посидели, поболтали о том о сем, ну знаешь, как это бывает. Потом один из парней спросил, назначено ли вознаграждение за эти вещи. Морли мне о вознаграждении ничего не сказал. Ну я так и говорю: «Может да, может нет, а ты что-нибудь знаешь?»
– Нельзя ли покороче?
– Оказалось, он знает кое-кого из скупщиков, которых я не знаю. Они иностранцы. Сегодня утром я наведался к одному. И сразу же напал на эти подсвечники. Немного поговорили, я ему пригрозил, он в долгу не остался. Я намекнул, что он вроде бы ни с кем из воротил не связан, а я, так уж случилось, лично знаком с самим Чодо. Не хочешь ли, говорю, уладить это дельце? А он вдруг стал такой покладистый. Короче, одолжил мне подсвечники, но я обещал вернуть их.
Значит, так он и сделает. Если же генерал попытается заграбастать свое добро, Плоскомордый пойдет напролом – он свое слово держит.
– Ладно, получишь назад. Скупщик может опознать вора?
– Все вещи куплены оптом, у другого иностранца. Мой знакомый готов продать его имя.
– Вы следите, генерал?
– Я понял так – тот скупщик краденого купил подсвечники у другого скупщика. За определенную мзду первый готов выдать второго.
– Все так.
– Выбейте из него это имя.
– Не годится, генерал. Он предлагает честную сделку, и мы должны ответить тем же.
– Вести переговоры с преступниками, как с порядочными людьми?
– Вы всю жизнь провели с бандитами с Холма. Но вы же не брыкались и играли по их правилам. Сейчас у нас есть зацепка. Мы можем сегодня же покончить с делом о воровстве. Плоскомордый, сколько он хочет?
Я привык просчитывать несколько ходов вперед. Скупщик краденого без связей? Ему понадобятся друзья. Его бы приласкать, приручить – в один прекрасный день он может оказаться полезным. Если останется жив. Никто не боится скупщиков краденого, но Морли Дотса и Чодо Контагью боятся все, Плоскомордый назвал цену, она оказалась невысокой.
– Выгодная сделка, соглашайтесь, генерал. Подумайте, насколько больше вы можете потерять, пожадничав из-за нескольких монет?
– Возьмите у Деллвуда: казной заведует он.
Генерал изрядно поднадоел мне, и я ухватился за возможность покинуть его общество.
– Я позабочусь об этом, сэр.
Наверное, Стэнтнор почувствовал мое нетерпение, он промолчал, но на лице его отразилась боль.
Я никогда раньше не видел такого выражения на лицах стариков, я мало имел с ними дела. Но так же выглядят дети, когда понимают, что взрослым некогда возиться с ними.
У меня защемило сердце. Я ведь считал себя славным парнем, а сейчас почувствовал себя виноватым. И откуда только берется это отвратительное чувство? Вот почему я завидую Морли: он-то никогда не чувствует вины. Он делает что хочет или что должен и недоумевает, чего мы волнуемся, почему порой так нелепо ведем себя?
– Старик плохо выглядит, – заметил Плоскомордый. – Что с ним?
– Не знаю. Ты поможешь мне выяснить.
– Что я должен сделать?
– Деллвуд, генерал велел дать моему другу денег на покрытие дополнительных расходов. Сколько тебе, Плоскомордый? Я дал ему шанс окупить поездку. Но он не ухватился за эту возможность и почти не завысил цену.
– Двадцать. – Парень пытался вздуть цену, но я задал ему трепку.
– Узнай имя, потом найди самого покупателя. Хорошо? Но это еще не все – раздобудь где-нибудь лекаря и притащи сюда.
– Лекаря? Вот те раз. Зачем тебе лекарь?
– Осмотреть генерала. У старика зуб на всех врачей, единственный выход – одурачить его. Этим ты и займешься. Идет?
