Первым был воин по прозвищу Тарантул. Молодой, хрупкий на вид, он с детства закалял себя укусами ядовитых пауков, в результате чего приобрел потрясающую гибкость, стойкость к ядам и полную нечувствительность к боли. Одет он был в кожаную броню синих и красных цветов. Сражаться предпочитал двумя длинными веревками, на концах которых были закреплены тяжелые шипастые шары.
Вторым вышел мрачный крепкий горец, которого все звали Прыгучий Мыш. Говорили, что свое мастерство он отточил, наблюдая за тушканчиками (из чьих бархатистых шкурок и было сшито его черное одеяние). Больше всего он любил рукопашный бой, но также замечательно кидался камнями и стрелял из пращи.
Третий воин, по слухам, был бывшим рыцарем из королевства, сошедшим с ума от жары и навсегда оставшимся в пустыне. Он так и ходил в железной броне, которую снимал крайне редко — только если его верблюд не выдерживал запаха и начинал брыкаться. Но уж свой шлем Железноголовый, как его называли, не снимал никогда.
Четвертым был юноша неведомого происхождения, найденный во младенчестве лежащим в яме поблизости от какого-то мелкого стойбища. Ходил он всегда в красном плаще, в сражении тоже предпочитал рукопашную, а называть себя просил Обычным Человеком.
Пятый был мрачным неразговорчивым дикарем, никогда не брившимся и не стригшимся, одевавшимся в лохмотья и дерущимся страшными железными перчатками, из которых торчали острые лезвия. За сильный аппетит он был прозван Обжорой.
Шестой, которого звали Капитаном, одевался в красносинюю кожаную броню, а сражался круглым острым щитом, годным и для защиты от ударов, и для метания во врага.
Вот такими были прославленные воины, претендовавшие на место среди Фаворитов, Стерегущих Бога!
И когда к ним на арену вышли двое подростков, хоть и одетых в черные одежды, будто прославленные в легендах ассасины, но вооруженные почему-то лишь метлами, дружный хохот потряс оазис. Смеялись молодые солдаты, смеялись старые опытные воины, смеялись военачальники и приближенные Прозрачного Бога.
Даже сам Алхазаб позволил себе улыбнуться.
— Уйдите достойно, дети, — негромко сказал Обычный Человек. — Сделайте вид, что вышли подмести арену, и уходите. Если вас случайно покалечат, то будет очень обидно.
— Мы вышли сражаться за право быть в охране Прозрачного Бога! — гордо ответил юноша постарше. — Меня зовут Три, а моего друга — Ти. Мы воины и вправе сражаться на арене!
— Здесь место для настоящих героев, а не для детей, — попытался урезонить их Тарантул. Он и сам был немногим старше самоуверенных юнцов, но пользовался заслуженным уважением товарищей.
— Тогда ты можешь уйти! — звонким голосом ответил второй юноша.
После подобного оскорбления даже добрый Тарантул оставил всякие попытки урезонить юнцов. Железноголовый тяжело вздохнул под своим шлемом и сказал:
— Эх… молодежь…
Раздался рев трубы — наступало время для схватки.
И в этот миг Алхазаб поднял руку. Голос его, усиленный волшебством, разнесся над всем оазисом:
— Вначале пусть сразятся эти смелые дети. Один из них выйдет на бой с Тарантулом, другой начнет поединок с Обычным Человеком. И… надо быть снисходительными к дерзости юных.
Тарантул и Обычный Человек склонили головы. Приказ Алхазаба был понятен — дать юнцам трепку, но не убивать их до смерти. По рядам кочевников прокатился одобрительный гомон — доброта Прозрачного Бога тронула даже суровые сердца воинов пустыни.
Трикс и Тиана переглянулись.
— Я беру на себя этого, в красном и синем, — сказал Трикс.
— Так они оба в красном и синем, — заметила Тиана.
— Я того, который в плаще, — уточнил Трикс.
— Тогда я того, который с веревками, — кивнула Тиана.
Два прославленных воина неторопливо приближались к ребятам. Неожиданно, когда их разделял еще добрый десяток шагов, Тарантул подпрыгнул и метнул вперед свои шипастые шары. Метил он не в самих ребят (такой удар запросто бы убил любого), а чуть мимо, чтобы потом резким рывком обмотать их веревками будто паутиной и повалить на песок. Сердце у Тарантула было доброе, и он по возможности предпочитал связать врага и отдать его в руки палача, а не убивать самостоятельно.
Но в этот раз у Тарантула что-то не заладилось!
Ребята дружно вскинули метлы и перехватили веревки в воздухе. Рывок — упор — и Тарантул с удивлением понял, что это он летит лицом вперед, повинуясь натянувшимся веревкам!
Выпустив свое оружие, Тарантул перекатился по песку и, уже сражаясь в полную силу, выхватил два пузырька с клеем, добытым из вареных пауков. Один бросок — и едкая липкая жидкость зальет глаза наглым детям!
Но метла в руках Трикса резко повернулась, и выбила пузырек прямо в лицо самому Тарантулу! Завопив, тот принялся сдирать с век клей. Но Трикс уже развернулся — и со всего маху обрушил черенок метлы на голову Тарантула.
Раскинув руки и удивленно глядя в затянутое тучами небо, Тарантул рухнул на песок. В широко открытых глазах его будто читался вопрос: «Как? Меня? Почему?»
Увидев падение Тарантула, Обычный Человек пригнул голову и бросился на Тиану, спеша схватить ее своими могучими руками. Но Тиана, уперев метлу в песок, приняла его бросок на черенок. Удар пришелся герою в живот, но сила его рывка была так велика, что он продолжал двигаться — и пронесся на черенке над Тианой, после чего зарылся головой в песок.
— Сила моя покинула меня… — простонал Обычный Человек и зарыдал.
Зрители зашумели. Кто-то возмущенно вопил, переживая за поражение товарищей, но большинство от души радовалось появлению новых героев. Пострадавших увели под руки.
Алхазаб поднял руку — и наступила тишина.
— Обжора и Прыгучий Мыш, — негромко сказал Прозрачный Бог. — Бой без правил!
Трикс с Тианой переглянулись — и стали плечом к плечу. Обжора и Прыгучий Мыш тоже посмотрели друг на друга. Перемигнулись, кивнули — и слаженно бросились в атаку. Прыгучий Мыш не спешил приближаться, он бежал неторопливо, одновременно с силой кидая острые камешки. Один из них попал Триксу в плечо — и рука едва не отнялась от боли.
А вот Обжора рвался в рукопашную. Растопырив руки со страшными перчатками-когтями, он устрашающе ревел, будто дикий зверь, и кровожадно пучил глаза.
Медлить было нельзя. План нападающих был прост и понятен — пока они отвлекутся на схватку с Обжорой, Прыгучий Мыш забросает их камнями.
Трикс размахнулся и заученным на тренировках движением метнул метлу в Прыгучего Мыша. С угрожающим гудением полтора метра отборного клена, крепко обмотанного гибкой виноградной лозой, устремились в лицо Прыгучему Мышу. Тот, оправдывая свое прозвище, подпрыгнул, ловко уклоняясь от удара. Но метла внезапно развернулась в воздухе — и полторы тысячи тонких ореховых прутиков хлестнули Мыша по лицу.
