— Я сама приказала Мари меня не беспокоить, — поспешно вступилась «госпожа баронесса». — Я не люблю спать с открытой дверью.
Ну вот, теперь она еще и оправдывается перед прислугой! Ирия представила надутое лицо заносчивого братика при виде такой сцены — и даже усмехнулась. При всех воспоминаниях, что вызывает новый лорд Лиара Леон Таррент!
А старшая горничная недовольно поджала и без того узкие губы. Подобное поведение юной баронессы она самым решительным образом не одобряет. Но вот «задать» теперь уже ей — у прислуги права нет. Это понимает даже Ортанс. Остается лишь негодовать молча. Вот пусть и негодует.
Зачем всё-таки Катрин ее притащила?
Легкий шум торопливых шагов в коридоре. Мари!
Ортанс уже открыла обрадованный рот — напуститься на непутевую горничную. Ирия едва успела грымзу опередить:
— Ты вовремя, Мари.
— Немедленно неси платье для госпожи баронессы! — топнула ногой Ортанс.
— Сначала горячей воды, — успела вставить пару слов Ирия. Прежде чем опоздавшая служанка пулей вылетела за дверь.
Ортанс явно расстроена собственной забывчивостью. Но даже ее кислое лицо уже не утешает. «Баронесса» вдруг поняла, зачем грымза здесь.
Новое платье — действительно на редкость красиво и прекрасно отделано. И очень Ирии идет.
Но у него есть весьма существенный недостаток. Перечеркивающий всё.
— Ирэн, Ортанс поможет тебе затянуть корсет. Она это делает лучше всех в замке, — подтвердила худшие опасения герцогиня Тенмар.
4
Старик Тенмар — негодяй, скотина, редкая сволочь. Но, оказывается, — еще и дурак! Это Ирия поняла, вживую узрев новоявленных родственничков. И оценив их количество и степень подлости.
Старый герцог признал сразу трех бастардов, когда двое старших законных сыновей отправились на военную службу… да и забыли дорогу в отцовский замок. А когда следом сбежал еще и младший, самодур-папаша разрешил всем трем незаконным отпрыскам поселиться в окрестностях замка. Раздарил им по поместью.
И теперь сразу два барона и один бывший полунищий рыцарь как псы сторожат болезни старика. В думах над главным вопросом: кому герцог завещает титул?
Ирию оказалась за праздничным столом в окружении всей этой камарильи. И утешает ее лишь одно: их воображаемое выражение лиц при известии, что Анри — жив.
Хотя таких даже это вряд ли сильно испугает. Анри — объявленный вне закона изгнанник. И едва ли получит право вернуться в Эвитан.
Гораздо больше шакалы опасаются друг друга. И всем скопом — Эрика Ормхеймского, женатого на племяннице Ральфа Тенмара. Потому что Эрик — хоть и тоже бастард, но зато — королевский.
А еще все они явно почему-то возненавидели притащившуюся из монастыря бывшую опальную племянницу герцога. Причем не столько сами, сколько их безвкусно одетые, горластые домочадцы.
Или это Ирии уже мерещится? Она-то им чем опасна? Женщина не наследует титул вперед мужчин. Ну, если на ней не женат какой-нибудь особо наглый принц. Хотя бы незаконный.
Или боятся, что и для «Ирэн» в Лютене подобное сокровище сыщется? Дядя короля — принц Гуго, например? Герцогские племянницы сейчас нарасхват — налетайте, разбирайте! Кому титул? Тьфу, застрелиться впору!
Ирия кожей ощутила как минимум один сверлящий взгляд. Улучила момент — и резко подняла голову от расписной (в цветочках) тарелки. Всё равно в такой компании кусок в горло не лезет.
Так и есть. Взгляд — не один. Детишки старшего герцогского бастарда — все трое.
Наглее прочих уставился белобрысый мутноглазый «кавалер» лет двадцати. В кого они на юге-то такой масти, Темный и все змеи его?
А, вон мамаша сидит — на крыску похожая. Слащавенько улыбается. Чтобы так скалиться, нужно быть Полиной. А тебе, крыса облезлая, не идет. Равно как и розовое в кружевах. Сомнительно, чтобы оно подобной моли и в молодости шло. Как же сию живность зовут? Баронесса Гамэль, а вот имя из памяти вылетело…
Кстати, сам барон в свои прилично за сорок сохранился неплохо. Чего не отнять, того не отнять. Этот — точно сын герцога. Или какого-нибудь герцогского брата… Фамильные черты с пресловутого портрета прямо в глаза бьют. Только ни жесткости старика, ни его характера тут нет и в помине.
Слащавая, как у крысы-маменьки, улыбка, нежно-белокурые локоны. Розовый шелк, кружева, кружева, кружева… Этой идет. Хорошенькая. Голубоглазая блондинка. Вроде и похожа на брата, но братец — смотреть противно, а вот сестричка… Тоже противно, кстати, но мужчины таких сусальных куколок любят.
Завистливо горят томные глазки. Ох, как ненавидяще проводили бриллиантовое колье на шее Ирии! Да, голубок еще тот.
Ничего, кавалеры не заметят — у Полины же не замечали. Правда, мачеха при всей ее подлости — умнее. Эта лицемерит слишком топорно.
А сестричка рядом и тому еще не научилась. Просто уставилась жадными глазищами — сейчас сожрет.
Зачем старик вообще посадил Ирию напротив этой семейки? Или весь остальной зверинец — еще хуже?
Кончится это Воцарение когда-нибудь или нет? Здесь, конечно, только члены семьи герцога Тенмара — будь они неладны! Но всё равно — вдруг кто из них видел прежде Ирию Таррент?
О чём думал старый паук, скажите на милость? И о чём думала некая беглая лиаранка? Когда вырядилась в черное с зеленой отделкой, почти траурное (еле настояла, когда шили) платье. Но зато нацепила фамильное колье Тенмаров.
Зачем позволила Катрин уговорить себя? Вот так и платят за тщеславие жизнью!
И пристрелить бы того, кто придумал корсет! Ни вздохнуть толком, ни съесть, чтобы в горле не застряло. А ведь в этом жестком кошмаре еще и танцевать придется! Тем более, это — единственный способ избавиться от нынешнего общества.
Или не придется. Может, ограничатся картами для мужчин и дамским салоном для женщин? Не Лютена ведь.
Напротив — белобрысо-розовый бестиарий. А слева — старая-престарая троюродная кузина герцога. Блиставшая красотой, когда он еще совершал пешие — прогулки под стол и обратно.
Ныне же почтенная дама известна лишь плохим слухом — на грани глухоты. И оглушающе-громкой речью — способной перекрыть абсолютно все разговоры в зале. Особенно, когда милейшая Одетта просит передать очередное блюдо или налить вина. Ирия, когда успевала, пыталась предупредить желания старушки. Но не ясновидящая же у герцога племянница!
А справа уплетает за обе круглые щеки не менее престарелый барон Альбрэ. Четвероюродный то ли дядя, то ли дед. Не Ирии, конечно, а настоящей Ирэн. Но, увы — ее тут нет. На обслуге старика — только Ирия.
Сей почтенный господин — не столь глух, как тетушка Одетта. Только это не мешает его голосу напоминать кавалерийскую трубу. И, в отличие от старушки, барон предпочитает обсуждать не блюда и напитки, а падение нравов нынешней молодежи. Абсолютно не стесняясь присутствующих.
