Я потянулась и душераздирающе зевнула. Дрик, глядя на это зрелище, зевнул еще шире — чуть ли не до желудка.
— Пошла я спатеньки. Извини, но предпочитаю оказаться сейчас одна под одеялом.
Черт, ну кто меня за язык тянул? Еще Дрик примет на свой счет, как намек на недавнюю попытку…
Он таки принял. Но, как ни странно, даже улыбнулся.
— Правильно. Рана свежая, еще вскроется. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Я не очень поняла, говорил ли он о своей энергетической ране или моей психологической травме. Но все равно молодец.
* * *
Ладонь — потная и, кажется, даже дрожащая — сжала рубчатую рукоятку. Готовясь к подобному развитию событий, я втихаря во время ночных ночевок упражнялся с опасной игрушкой. Не стрелял, конечно, но находить рычажок предохранителя наощупь пальцы приучил.
Так, легкий щелчок, теперь аккуратненько вытащить револьвер из сумки. На то, чтобы прицелиться и выстрелить, времени будет совсем чуть-чуть — когда этот страшный Князь обернется ко мне спиной. Пули он вряд ли ловить умеет — некому его было этому искусству учить. А вот по выражению глаз агрессивность моих намерений уловить сможет. Впрочем, какие там глаза — увидев нацеленную на него незнакомую штуковину, сперва попытается меня угробить, а уж потом разбираться, что за железкой я на него показывал. Эх, еще бы Сайни мне подыграл…
А тому, между тем, приходилось все хуже. То ли его противник использовал какие-то там магические усилители и убыстрители, то ли Лелек просто устал (и было с чего), но защита давалась ему все с большим трудом. Сталь, вопреки расхожему выражению, не звенела, а противно брякала и вжикала, когда удар шел вскользь по клинку. Князь наступал и наступал, без всяких признаков утомления. И, кажется, наращивал темп, хотя я уже давно не видел отдельных движений за размытыми взблесками. Черт его, колдуна, знает — может, он энергию высасывал из своих подчиненных, оставшихся в лодках. Или из нас. Или из трупов, усыпавших пляж.
И тут Сайни споткнулся об одного из покойников. Не упал — всего лишь на долю секунды покачнулся, чтобы тут же отскочить в сторону. Но Реттену этого хватило. Короткий тычок кинжалом — и правый бицепс Лелека обильно окрасился кровью.
Князь замер в жутко скрученной позе — куда там самураям — с занесенной для удара саблей и с кинжалом, выставленным перед собой плашмя, словно щит. Да он и мог работать щитом — широченный, тяжелый.
— Поединок завершен. Ты проиграл и понимаешь это, — сквозь стесненное дыхание и злорадство тона мне послышались нотки облегчения. Не был, ох, не был уверен местный владыка в исходе драки.
Сайни медленно опустил голову в знак согласия — и вдруг прыгнул вперед, вкладывая всю силу отчаяния в последний удар. Два клинка щелкнули, словно гигантские ножницы — и нагината, крутясь, отлетела в кусты. Будь у Лелека здорова рука, этот фокус бы не прошел. Но Князь знал, что делал.
И тут я выстрелил. Хотя Князь стоял ко мне не спиной, а боком, я все же надеялся на то, что его внимание целиком приковано к Сайни. Да и не мог я смотреть на хладнокровное убийство, которое — уж в этом можно было не сомневаться — сейчас произойдет.
Увы, он успел среагировать. В немыслимом пируэте отклонился в сторону и отмахнулся саблей. Пуля попала именно в нее, даже отколола кусок лезвия и выбило оружие из руки. Осколки брызнули в стороны, один полоснул Реттена по скуле. Но тот словно не обратил внимания и в два невероятно длинных, скользящих шага подошел ко мне вплотную.
Я смотрел в глаза собственной смерти. Не знаю, сколько — миг или час.
Он рисковал и знал это. И я знал, что он знает. За его спиной оставался Лелек — раненый, без нагинаты, но вполне способный на неприятные сюрпризы. У меня в руках — неизвестное оружие, и Князь никак не мог быть уверенным, что тот патрон был последним. Но он выигрывал этот поединок взглядов.
— Так, что тут у нас за игрушка? Больше не работает? Жаль. Дай-ка посмотреть…
Нас разделяла узкая — меньше метра — лодка с уложенными поперек нее велосипедами. Я полулежал на изрядно потрепанном тростниковом борту, все еще нацелив в Князя бесполезную уже "пушку". Он наклонился ко мне, опершись на велосипедный рюкзак левой рукой. Медленно, страшно медленно протянул ко мне ладонь, украшенную уже знакомыми стальными когтями. Только в прошлый раз этой смертоносной бижутерией могли похвастаться только средние пальцы, а теперь еще и указательный с безымянным обросли сталью. Противной такой, злой сталью, готовой порвать столь дорогую мне шкурку.
— Дай, говорю.
И в этот миг из-под его левой руки вверх ударила грязно-белая стрелка. Прошила наискось предплечье и вонзилась Князю в грудь, на глазах отращивая жуткие шипы, превращаясь в подобие рыбьей кости.
Он судорожно выдохнул при ударе, попытался вырваться, понял, что не сможет — и тяжело рухнул набок. Стрелка надломилась с костяным хрустом, лопнула вдоль, как бамбучина, но не отпустила жертву.
— Шут… джокер… как же я упустил тебя. Короля просчитал, а дело было в тебе…
Это были последние слова Кея Реттена, черного короля, так и не ставшего императором.
Сайни уже стоял рядом, безуспешно зажимая левой рукой рану. В воздухе повисла какая-то опустошенность. Даже в ушах зазвенело. Вообще, нас запросто могли убить в этот момент — кто его знает, сколько живых оставалось в лодках, сколько из тех, кто прилег на песок, еще могли до нас дотянуться. Но почему-то я знал, что все уже кончилось.
— Все кончилось, — словно бы прочел мои мысли Сайни. — Если он и впрямь взял с собой только тех, на ком лежало заклинание отложенной смерти, то они все теперь мертвы по-настоящему. Заклинание держится, только пока жив его создатель. А сейчас оно распадается.
Я кивнул, стряхивая оцепенение, встал на колени и попытался рвануть подол рубахи. Черта лысого — крепкая.
— Ты что это делаешь?
— Да перевязать тебя надо.
— Надо, — он словно впервые об этом подумал. И тут же оживился, — так нарежь тряпок с убитых, чего свою одежду портить?
Такой прагматический вариант мне в голову не приходил.
— Да мало ли в какой заразе у них тряпки могут оказаться?
— А твоя рубаха только что стирана? Брось, и на ней всякой дряни хватает. Надеюсь, что я смогу теперь справится с такой мелочью. После того, как рядом умер Черный Король, — не вполне понятно добавил он.
С грехом пополам с перевязкой я совладал. Хотя для этого пришлось разрезать шикарный маскировочный плащ самого Князя, эффектно сброшенный им на песок перед дракой (форма прочих солдат была из жесткой толстой ткани и на бинты не годилась). И распотрошить велорюкзак Сайни. Там оказалась аптечка. С совершенно незнакомыми мне снадобьями в горшочках из материала, удивительно напоминающего белый пластик. Руководствуясь указаниями спутника и своими более чем скромными познаниями в деле оказания первой помощи, я смазал кожу по краям раны какой-то едкой смесью с кошмарным запахом. Он ел глаза почище хрена, а сама мазилка обжигала пальцы как крапива. Представляю, каково пришлось Лелеку, когда сия субстанция попала на поврежденные ткани. Но он только слабо зашипел. Потом я быстренько — чтоб не видеть ужасающего зрелища разваленной плоти — забинтовал плечо неровными матерчатыми полосами. К слову, тканью эту штуку можно было назвать лишь в первом приближении. Никаких переплетающихся нитей, скорее, что-то вроде войлока или "нетканки". Поди еще ее порежь на полоски!
