Дмитрий Дудко (Баринов) - Ардагаст и его враги

   Простирая руки к своему творению, Валент начал читать заклинание. И колдовской знак вдруг стал раскаляться, наливаться неведомой силой. Вокруг черного металла разлилось красное сияние. Оно заполняло все промежутки внутри кольца, окружало само кольцо. Вскоре сооружение стало казаться огромным красным диском, на котором был прочерчен зловещий черный знак. Внизу, в долинах, тысячи людей - горные аланы, сваны, абасги, колхи, степные сарматы - замерли, с изумлением и тревогой глядя на знакомую вершину. Над Эльбрусом взошло Черное Солнце!

   В безмолвном смятении, почти в ужасе глядели Таргва и его дружина на дело своих рук. Но души троих, что привели их сюда, переполняло торжество. Отсюда было видно все: закованные в лед вершины, глубокие долины, леса - от синей глади моря до зеленого моря Великой Степи. Никакой географ не мог бы составить столь совершенную карту - разве что бог мудрости, взирающий с неба. И трое казались себе даже не богами - титанами, соперниками богов. Разреженный горный воздух пьянил сильнее вина, будил самые дерзкие мысли.

   Центурион Юлий Максим был как никогда полон веры в свои силы, в величие и непобедимость Империи. Вскоре весь этот край станет римскими провинциями. Иверия, Алания, Роксолания... И это лишь начало великого деяния, доступного одним только римлянам - покорения мира! А он, Максим, если не погибнет во славу Рима и божественного Нерона-Домициана, то непременно станет легатом, наместником провинции, консулом - как будет угодно благой и мудрой Судьбе, то есть, Богу, чьи дары надлежит принимать с мужественным спокойствием и верой в совершенство мира, который станет еще совершеннее под властью лучшего из императоров - воскресшего Нерона.

   Аграм уже принял человеческий облик, но глядел на раскинувшийся внизу мир глазами вишапа - вольного, могучего и безжалостного. Теперь он отплатит всем губителям рода Мурацани! Ни в каком ущелье не укроются все эти воины Солнца... Мы для вас, спасителей человечества, гады? Так будем мстить всему роду человеческому! Не спасения и свободы он заслужил, а огня, меча и оков.

   Превыше всего и вся вознесся духом Клавдий Валент. Что мудрому эта земля внизу и небо вверху? Презренная материя, способная порождать лишь грязь и мерзость. Что ему погрязшие в ней людишки? Иудейские, сирийские, вавилонские денежные мешки; тупые римские вояки; самодовольный и тщеславный Нерон в очередном теле. А под ними - муравейник рабов, еще более тупых и трусливых. Философы болтают о совершенстве мира, благе человечества! Все совершенное и благое - там, над небом, в сфере чистого духа. А здесь - лишь в душах немногих избранных, достойных Высшего Света. Прочее и прочие - только средство для их возвышения.

   Но откуда эта неясная тревога в сердце великого мага? Какие-то всадники выезжают из долины Баксана. Муравьи, мыши! Валент напряг духовное зрение и ясно увидел: к подножию ледника движется маленькое солнце - Огненная Чаша Колаксая.

  -- Внизу росы! Спустимся к Скованному. Его цепь распадется только ночью, - сказал чародей.

  -- Пусть посмеют тронуть нашего Амирани! Ни один степняк не уйдет живым с Эльбруса! - воинственно зашумели сваны.

   Вскоре на вершине, у черно-красного знака остались только двое крылатых псов.

   За ледниками и каменной стеной восточной вершины скрывалась чудесная долина. Тут было тепло, почти как на колхидском берегу. Все, чем богаты кавказские леса, росло здесь: тис и самшит рядом с пихтами и дубами. Среди деревьев бродили олени и зубры. Лакомился виноградом медведь. Из небольшого зеленого озера к единственному проходу в стене устремлялся поток, чтобы ледопадом застыть на восточном склоне. У озера стоял большой, просто сложенный каменный дом с высокой башней, похожий на дома горцев. Мягкий белый свет озарял его, наполняя сиянием всю долину.

   На лужайке возле дома лежал, раскинув крылья, Симург. Снова приняв облик небесной собаки, он тихо поскуливал. Прекрасная златоволосая женщина средних лет водила руками над его многочисленными ранами, и те понемногу затягивались.

  -- Что они с тобой сделали, песик! Рвали зубами, рубили... Отец, прогони ты их с горы! Громом, молниями... Ты же можешь! Это я разве что дождь или снег пошлю, - обратилась женщина к величавому старику, одетому во все белое. Грива седых волос падала на его белую, как облако, бурку, белоснежная борода укрывала грудь.

  -- Могу, мать. Но не стану. Не все, что можешь, стоит делать. Особенно, когда можешь много.

   "Отец", "мать" - так они звали друг друга, хотя старик был женщине не только мужем, но и сыном. От него она родила могучего небесного кузнеца, а от того - младших богов, беспокойных и отважных воителей. У всего этого рода едва хватало сил, чтобы защитить мир от подземного владыки, брата-близнеца старика. Северные горцы звали старика Тха Великим, южные - Гмерти Мориге, сарматы - Богом Богов, а венеды - Родом-Белбогом.

  -- Почему же не стоит, сынок? - спросил его сидевший под дубом старичок с бородкой и сиявшими по бокам островерхой шапки серебряными рогами. - Ты же у нас самый могучий, справедливый, всевидящий... Так смертные говорят.

  -- А еще говорят: самовластный, несправедливый, завистливый... И спорят: всемогущий я или всеблагой? А эти скованные, значит, узники мои, страдальцы безвинные. Смертные-то не помнят, что те страдальцы на воле творили. И не знают, что они могут натворить... Ну, смету я этих наглецов молниями. И будут их люди звать героями, а меня - мучителем. Нет, пусть сваны сами поймут, что неправы.

  -- Так явись им, убеди! - сказала женщина.

  -- Я - бог, да еще наивысший. Меня или чтят и во всем верят мне, или ненавидят и ни в чем не верят. Убедить смертных может только смертный. Да он уже спешит сюда. Избранник наш, Ардагаст, царь росов.

  -- Он ли убедит, а вот если Скованный и впрямь с цепи сорвется... Вместо этой долины будут здесь ворота в пекло. Мы-то улетим, а на эти горы, на леса, на селения как хлынет огонь да нечисть всякая! Всему погибель настанет - лесам, зверям, людям, - вздохнул старичок.

  -- А вот до этого я не допущу. Вырвется Скованный - выйду на битву. А ты, мать, крепи гору, чтобы не прорвалось снизу пекло, - решительно произнес владыка неба.

  -- Ты, Ладушка, лучше песика полечи. А недрами земными займусь я. Я-то не воин, зато чарами много чего могу... И зачем было этих скованных на земле оставлять смертным на соблазн? Отправили бы всех в преисподнюю, - сказал старичок.

  -- Такие все пекло взбунтуют. И пойдет братец Чернобог снова на небо приступом, - возразил старик. - Ну, оставайтесь тут, а я пойду на башню. Сюда уже нечисть и идет, и летит со всего Кавказа. Да еще младшие боги нам на помощь скачут. Не наделали бы чего сгоряча.