— Убил?
— Много чести… Отшлепал…
За порогом обнаружился неширокий, но длинный проход, уходивший вправо. В стене, что вела вдоль него неведомые строители прорубили двери. Сейчас они были закрыты, и на втором поверхе было пусто — все, кто тут обитал либо спали, либо веселились внизу.
Застрявший в дверях Исин спросил:
— Ну что?
— Никого…
— На наше счастье… — добавил Избор.
Гаврила усмехнулся.
— Это только жизнь покажет, чье сегодня счастье…
Вниз, на первый поверх, вела крутая лестница, протянувшаяся почти на половину боковой стены и упиравшаяся внизу в пол. Избор свесился вниз, стараясь сверху разглядеть описанного корчмарем старичка. Друзья присели рядом, выглядывая кому повезет. Но тут из-за двери донесся петушиный крик насмерть перепуганного корчмаря:
— Помогите! Помогите, люди добрые!
Полузадушенный крик сидельца поднял нижнюю часть корчмы на ноги и бросил наверх. В одно мгновение лестница заполнилась людьми. Лезли азартные, распаленные долго сдерживаемым желанием подраться морды. Где уж тут стариков искать — мужики были все как на подбор молодые да здоровые, крепенькие, как боровики в лукошке — ни одного с бородой или червоточиной.
— Дорогу! — Крикнул Гаврила, обнажая меч. — Дорогу!
Поток людей, бежавший вверх остановился. Они стояли не плотно, прижимаясь к перилам. Крик у богатырей за спиной стал громче и распахнувшаяся дверь столкнула Избора вниз. Словно порыв ветра дохнул ему в спину и подвинул к первой ступеньке. Он взмахнул руками, но те, желавшие одновременно и выхватить меч и ухватиться за перила не сделали ни того, ни другого и он с грохотом покатился по ступеням, отдавливая ноги. На середине лестницы он попытался подняться, но эта попытка стоила ему меча.
Гаврилу дверь задела лишь слегка. Он успел придержать ее плечом и захлопнуть, не выпустив ни сидельца ни его телохранителя. Те, чувствуя удачу, колотили в дверь и звали на помощь.
Рядом с богатырем на дверь навалился Исин и Гаврила бросив ему: — Держи… — посмотрел вниз. Избор как раз вставал и их взгляды встретились. Одновременно они сделали шаг к перилам и ухватившись за поручень сдернули его с подпорок.
— В сторону!
Исин послушно отскочил и вытащил меч. Дверь теперь была свободна и рвущиеся на свободу любители чужих сокровищ выбили ее, сломав петли, но не удержавшись на ногах они покатились вниз, повторяя путь Избора. Разница в их положении все же была. Если Избору, как чужаку, позволили прокатиться до самого конца, то своих они поймали где-то на середине и теперь там шевелилась большая куча.
— А ну! — вскрикнул Гаврила. Избор понял его и без слов. Одним движением они перекинули перила через головы столпившихся на лестнице и азартно ухнув смели их с лестницы.
После этого нижний зал заполнился руганью и стонами побиенных, а Исин и Гаврила по освободившейся лестнице сбежали вниз.
— Цел? — бросил на бегу Гаврила.
— Чуть не треснул….
— Старик?
— Найдешь его теперь… Уходить нужно, пока из нас щепы не наделали.
Перепрыгивая на ходу через копошащиеся на полу кучки и сбивая тех, кто пытался подняться, они добежали до выхода.
— Конюшня направо! — крикнул Исин вырвавшемуся вперед Избору. — Подведи коней к воротам, а мы их пока задержим.
Над дверью проходит все тот же балкончик, с которого они только что так удачно спустились. Он тянулся вдоль всей стены удерживаемый столбами-подпорками. Это было то, что нужно.
Исин резко провел позади кстати подвернувшейся лавкой. Там кто-то застонал и повалился на пол. Тогда с размаху он ударил ей по столбу, ломая один, затем другой…
Навес над ним угрожающе закряхтел, оттуда посыпался мусор.
По трапезной пронесся крик ужаса. Бежавшие к дверям шарахнулись назад, боясь попасть под обломки.
— Гаврила! — заорал Исин. — Гаврила!
Масленников выскочил откуда-то сбоку и столбом направил падающие доски на преследователей.
— Держи их!
Крик перекрыл вопли людей и треск ломающегося дерева, но держать тут уже было некого — в поднявшейся суматохе и Гаврила и Исин успели выскочить за дверь, во двор. Из темноты выскочил Избор и побежал к воротам.
— Кони где? — в спину ему крикнул Гаврила.
— Пусто.
Оставаться тут — значило гневить Светлых Богов. Гаврила не задавая вопросов побежал следом ни капли не сомневаясь, что Исин и сам сообразит, что нужно делать.
…Утренняя дорога перед ними раскатывалась неспешно и плавно, словно где-то впереди них, в тумане катился, разматываясь серый клубок намотавший ее на себя. Избор оглянулся назад. Позади них тропу было видно на три-четыре шага и как продолжение видения он представил себе, что другой такой же клубок катится позади него и наматывает на себя нить пути. От этого видения стало зябко и он передернул плечами.
— Что трясешься?
— Чертовщина всякая мерещится…
Тропа вывела их на лесную дорогу. Тут же, при дороге они наткнулись на следы костра.
— Попутчики… — сказал хазарин, кивая на следы чьего-то ночлега. — Похоже, в них теперь недостатка не будет…
Дорога в этом месте была утоптанной и уезженной, а на обочине лежал остов разбитой телеги.
Они шли настороженные бедой. Глаза и уши Избора и Исина ловили все, что происходило вокруг, все, что могло стать новой неприятностью. Только Гаврила шел спокойно, глядя не по сторонам, а под ноги.
Избор сказал:
— Теперь иди по сторонам поглядывай. С любой стороны удара жди….
Масленников в ответ только головой покрутил, словно удивлялся, что попал в такую заваруху.
— И спереди жжет и сзади жжет….
— Как в костре сидишь… — согласился Исин.
— Как в крапиве, — поправил его Гаврила не отрывая взгляда от земли.
— Что?
— Как в крапиве, говорю, — повторил Гаврила. Он поднял глаза и вздохнул. — В костре опасно, а в крапиве обидно.
— Нашел с чем сравнить… А мне вот все кажется, что я карась в сметане.
Он развел руки в стороны, обнимая туман.
— Словно кто глаза завязал и уши заткнул … А это похуже будет, чем в крапиве сидеть… — добавил Избор.
— Ну уж и хуже?
— Хуже, хуже! — подтвердил хазарин. — Я скольких карасей в сметане видел и не один из них хорошо не кончил…
Тропинка поворачивала и он предостерегающе поднял руку. Гаврила скрипнул зубами и вздохнул.
— Ты чего?
Удивляясь их непониманию Масленников воскликнул.
— Ну что вы по сторонам смотрите? Беду что ли ищите? О другом помыслите: если кто умудрился с нами такое сотворить, то чего ему стоило просто поубивать нас? А ведь не убил… Не убил?
