— М-м, есть ещё Дэви… Может, новообращённые сейчас направляются прямиком к нему?
— А способ связи? Владыка таится, найти его непросто.
— Увидев его новые способности, я поняла, что ему доступно практически всё. Может, он нашёл уже и способ связи! — Мира мрачно усмехнулась и откинулась на спинку кресла:
— Я не представляю, с какой стороны мне теперь подобраться к Дэви! — вздохнула она. — До меня доходят разные слухи о нём. Винсент утверждает, что «Гроздья» под вампирскими чарами. Алекс сообщил, что у столичных вампиров появилось новое действенное оружие против охотников, похожее на то, которое было у Дэви в «Тени Стража». Но я не могу понять его планы! На месте Дэви я боролась бы за Карду, но он, похоже, занялся чуждой вампирам Доной. Как же я тревожусь!
— Думай как вампир. Как вампир, получивший силы больше, чем способен удержать.
— Увы, я уже не carere morte! Я не договорила, Давид. Не только неизвестность планов Дэви меня пугает. В конце осени Винсент рассказал одну старую тайну Латэ. Оказывается, Латэ и Морено предполагали, что у Избранного может не хватить сил для того, чтобы уничтожить проклятие Макты.
— Не понимаю. Габриель легко исцеляла carere morte…
— Но не Первого! Если Избранный попробует исцелить Старейшего, эта попытка закончится ничем. Проклятие останется!
Мира внимательно следила за лицом Давида. Удивлённым охотник не выглядел. Он морщился, как от головной боли.
— Ты тоже это знал?
— Догадывался, — очень тихо. — Дар вначале принадлежал Арденсам, им одним, ты знаешь. Потом Кармель Крас придумала, как нам избавиться от него. Эта её попытка отняла у Дара часть силы. И ещё. Один из Избранных переходил на сторону вампиров, два столетия в светлой силе была заключена частица тьмы — проклятие Владыки Алитера. Винсент уничтожил его, но два века не могли пройти для Дара бесследно. Возможно, для исцеления Макты его не хватит.
— Что тогда?
Гесси выразительно пожал плечами, синие глаза были печальны:
— Мы верили, что Избраный исцелит Макту, а сам останется невредимым… Но, может быть, Макте придётся забрать не только Дар — свою жизнь, но и жизнь Избранного. А если проклятию Первого и двух жизней окажется мало, тогда… Ты знаешь старую сказку о том, как герой, победивший чудовище в пещере, сам стал чудовищем?
— Да. Ты хочешь сказать…
— Может быть, мы уберём Макту и его детей, но получим новое чудовище. Если Макта заберёт у Избранного больше, чем жизнь, тем самым он откроет новую дверь в Бездну.
Мира отвела уставшие, злые глаза.
— Выходит, полностью вампиризм нам не победить? Никогда?
— Ты же знаешь: нет такого слова «никогда». Оставим Дар! Вполне возможно, для победы над проклятием он не пригоден. Но рано унывать! Давай зайдём с другой стороны: если все Арденсы будут уничтожены либо избавлены от метки, это сильно ослабит Первого. Старейший — не что иное, как воплощённая ненависть, но ненависти необходим объект приложения. Если объекта не будет, она постепенно уйдёт.
— Ты думаешь, без Арденсов Старейший уйдёт сам? Исчезнет? И Избранный будет не нужен?
— Посмотрим. Так или иначе, сначала нужно разобраться с Арденсами. И я уже близок к этому.
— Ты приготовил то снадобье, что давал Красу?
— Процесс его приготовления многоступенчатый. Сейчас я между пятой и шестой ступенью. Нужно ждать полнолуния, чтобы посмотреть, можно ли сделать следующий шаг. Но пока всё получается.
— Когда снадобье будет готово?
— Сейчас я не тороплюсь, как в прошлый раз. Весной-летом.
— Долго!
— Ты и оглянуться не успеешь, — Давид поднялся, собираясь уходить. На прощание охотник взял её странно безвольную руку, легонько сжал между своих ладоней, вместо привычного поцелуя. — Представь только, твой сын встанет на ноги, заговорит, побежит гулять… в мире, где не будет сarere morte!
Ей пришлось улыбнуться:
— Ты умеешь утешить, Давид.
Гесси ушёл, а Мира поднялась из гостиной в детскую. Здесь Кристина, пришедшая к главе охотников за очередной консультацией, дожидаясь её, играла с Донатом. Малыш лежал в кроватке, а она водила у него перед лицом яркой игрушкой, заставляя поворачивать голову и переворачиваться.
Мира взяла сына на руки и счастливо улыбнулась, зарывшись лицом в его светлые волосики. Оставив малыша всего на полчаса для беседы с Гесси, она уже соскучилась по его тёплой тяжести на своих руках. Даже не соскучилась — стосковалась!
— Не плакал?
— Нет, он очень спокойный малыш. Мы играли.
«Очень спокойный!» — Мира усмехнулась. После очередной бессонной ночи её немного пошатывало.
— На чём мы остановились Кристина? На хозяевах?
— Хозяев прошли. Куклы…
— Хорошо, — Мира вздохнула. — Поговорим о куклах…
Кристина достала приготовленную тетрадь и карандаш. Она записывала все лекции главы, чтобы потом пересказать их кардинцам.
Положив ребёнка в кроватку, Мира быстро, умело переодела его, не переставая рассказывать молодой охотнице об особенностях кукол и способах их уничтожения. Кристина прилежно писала конспект. Закончив, Кристина засобиралась к Бреннам, Мира, с Донатом на руках, вышла её проводить. Первой оглядев холл, Кристина вскрикнула. Картина с рассветом упала, зеркало Регины Вако вновь сверкало в темноте.
Мира не стала в него заглядывать. В последние месяцы беременности и после рождения сына она обходила зеркало стороной, будто боялась, что оно и правда заберёт её освобождённую от уз проклятия душу. Ещё бывшая вампирша боялась, что страшное зеркало до сих пор хранит её чудовищный образ, и однажды Донат его увидит…
— Не смотри в него, я сейчас позову слуг, — дрогнувшим голосом сказала Мира охотнице. Но Кристина уже попала под власть чар старинного стеклянного омута. Она сделала непроизвольный шаг к зеркалу, в глазах девушки отражалась его тёмная таинственная глубина.
— Я прежде смотрелась в него, — прошептала Кристина. — И оно не страшное, просто очень старое… Винсент говорил, оно показывает судьбу?
Мира улыбнулась:
— Он давно полюбил пугать этим девчушек… Нет, это неправда. Вампирам зеркало моей прабабки может показать необычные вещи, но смертным — ничего, кроме отражения. Своей судьбы ты в нём не увидишь, но можешь увидеть сегодня плохой сон. Лучше не смотри в него.
— А правда, что за зеркалом тайник?
— Да.
Кристина почему-то вздохнула.
— Что ты вздыхаешь?
— Жаль, что никто не осмелился его вскрыть! Неужели никому не любопытно, что там?
— По завещанию Регины Вако этот дом принадлежит её потомкам, пока на месте зеркало.
