Боудеррия посмотрела на меня выразительно.
Я поморщился.
— И что?
— Ничего, — сказала она. — Молчу.
— Как все одинаково, — проворчал я. — У меня бы спросили! Я бы им такое напридумывал…
Боудеррия спросила:
— Там дракон? А как мы пройдем?
— В интервал, — ответил я. — Как только брошу — беги следом. Дракону нужно сделать новый вздох перед выдохом.
Она сама вернулась, подобрала берцовую кость несчастного, который не решился идти вперед, не сумевшего назад, так и умершего, как буриданов осел.
Я взял ее из дрожащих пальцев.
— Готова? Беги!
Я швырнул кость на секунду раньше. Боудеррия сорвалась с места чуть замедленно, все-таки страшится, впереди полыхнул адский огонь. Я догнал ее, толкнул в спину, и мы пролетели последние ярды сквозь исчезающий огонь и горячий воздух.
Она в страхе оглянулась, там нерешительно полыхнуло еще раз, но уже без энтузиазма, птичка пролетела мимо. Даже две.
— Господи, что за ужасы! Надеюсь, это последняя?
— Уверен, — ответил я и зевнул с протяжным волчьим подвыванием. — Как же это однообразие надоело…
Она смотрела на меня с патетическим возмущением. Я со стуком захлопнул пасть, выпрямился гордо, я ж красавец, кивнул и пошел с прямой спиной и развернутыми плечами. Надеюсь, она уже оценила мои широчайшие, а также косые, что старательно уберегают бока от «французских ручек».
Под ногами хрустнуло, одна из плит чуть просела. И сразу же впереди из стен напротив друг друга выметнулись два гигантских топора и начали на скорости резать воздух.
Она посмотрела на меня и сказала ехидно:
— Я молчу-молчу. Даже рот не открываю!
— Слишком громко молчишь, — пробормотал я. — И слишком широко не открываешь. Ворона влетит…
— Как здесь проходить?
— А надо? — спросил я.
Она изумилась:
— Но вы же…
— Ах да, — сказал я. — Вот смотрю на тебя и забываю все время, куда и зачем идем. Видишь, как ты действуешь на мужчин!
Она поморщилась.
— Так как?
Я присмотрелся к топорам, в самом деле не проскочить, измерил взглядом коридор по ту сторону.
— Дай-ка твой меч…
Она сказала настороженно:
— У вас есть свой!
— Свой жалко, — ответил я.
Она нахмурилась, но подала клинок, но на лице сильнейшее сомнение, стоит ли так делать.
Я присел, меч положил на пол, некоторое время присматривался, высчитывая время взмахов. Боудеррия охнула, когда я с силой толкнул меч острием вперед.
Он успел проскользнуть под проносящимися стальными лезвиями, прозвенел по камню эфесом и остановился.
Боудеррия спросила мрачно:
— И что?
Я промолчал, сам заколебался, вдруг да не получилось, хотя странно, чтоб у меня да не, однако топоры вроде бы двигаются все медленнее, неохотнее…
Наконец невидимые плечи перестали зудеть, топоры полностью ушли в стены.
Боудеррия обратила на меня удивленные глаза.
— Но… как?
— Мы нажали на плиту здесь, — объяснил я. — Произошел запуск, говоря по-умному, хотя бы этого можешь не понять… Для остановки нужно было наступить там, на той стороне, что и сделал твой меч. Как видишь, пригодился.
Она всмотрелась, плита под мечом в самом деле слегка просела в сравнении с другими.
— Мой меч не только для таких целей годится, — буркнула она. — Откуда вы всегда знаете, как их проходить?
Я пожал плечами.
— Если скажу, что сам делал чертежи для всех подобных ловушек… поверишь?
Она пробормотала, чуточку ошалелая:
— Ну… вообще-то… теперь… могу…
— Ну и зря, — сказал я. — Стал бы такой ерундой заниматься! Я герцог или не герцог? Это другие делают, а мне с нижайшим поклоном на подпись. Я человек дотошный, всегда смотрю, под чем ставлю свой красивый росчерк! А то так хрюкнуть не успеешь, как в женатых окажешься.
Она шла за мной сердитая и недоумевающая, а когда с обеих сторон затрещало и стены начали медленно сдвигаться, сразу сказала:
— Я молчу в тряпочку!
— Правильная женщина, — пробормотал я. — Но редкая, как та птица, что перелетела Днепр вдоль течения.
Она вертела головой во все стороны.
— Что делать будем?
Я спросил:
— А ты думаешь, почему плиты не обрушиваются сразу? А вот так медленно-медленно, словно не камни, а толпа зомби?
— Почему?
— Потому что убили бы и строителей, — объяснил я. — А так дают время… В общем, нам сюда.
Я уперся плечом в неприметную боковую плиту. Открылся узкий проход, пришлось двигаться боком, но через пять шагов вышли в большой светлый зал с зелеными малахитовыми стенами.
Боудеррия почти выпала следом, глаза как блюдца, рот распахнут, словно у голодной вороны.
— Как это мы… сквозь стену?
— Просто, — ответил я отстраненно. — А тебе какая разница? Вы против нас чарами пользуетесь чаще, чем мы против стен… Очаровашки чертовы… Похоже, мы наконец-то добрались до цели!
Она сразу выхватила мечи и начала оглядываться, пригибаясь, как хищный зверь перед прыжком.
— Где?
— Осторожно, — предупредил я. — Мечи против магии, увы, редко эквивалентны…
— Чем плохи мечи?
— Оружие ближнего боя, — сказал я сожалеюще, — а маг — боец дистанционный.
Она опустила мечи и хмуро наблюдала, как я вытащил из чехла лук, натянул тетиву.
— Какой-то вы странный рыцарь, сэр Ричард.
— Я правитель, — ответил я со значением.
— И что?
— Значит, — пояснил я, — во мне есть рыцарство, чтобы я мог понимать интересы рыцарей и проводить их в жизнь, во мне есть простолюдинство, я их лорд тоже и должен о них заботиться, во мне есть торгашество, так как купцы тоже мои, я должен чувствовать их нужды и открывать им пути к наживе, во мне есть все пороки, чтобы я знал желания подданных…
Она отшатнулась, затем указала кивком в сторону стены.
— Там враги, а вы меня пугаете своими пороками!
— Пугаю? — изумился я. — Соблазняю!
Я тихохонько высунулся из-за угла стены. Боудеррия напрасно трясется, никто не нападет, подземный город мертв в смысле защитных ловушек и заграждений, а отдельные работающие не в счет, да и созданы уже поздними поколениями, изрядно одичавшими.
Трое охранников расположились у входа, крупные мужики в старинного вида доспехах, но видно, что с чужого плеча. Да и сейчас любовно и гордо осматривают свои конечности, чуть ли не пылинки сдувают. В трех шагах на стене висит огромный медный щит, отсвечивает нагло, как может только медь, соревнуясь со скромным блеском золота.
