Стрендж поднял правую ладонь, чтобы прихлопнуть и кирасира, и его скакуна. И тоже замер.
«— Может ли волшебник убить человека с помощью магии? — спросил герцог.
И он ответил:
— Волшебник может, но джентльмен не станет.»
Откуда-то выскочил британский офицер на коне — из шотландских драгун — и одним ударом сабли раскроил кирасиру голову, так что клинок рассек череп, челюсти, подбородок и увяз в груди. Француз рухнул с лошади. Британец ускакал.
Что было потом, Стрендж помнил плохо. Кажется, он бродил пополю боя, словно во сне. Он не знал, сколько это продолжалось.
Стрендж пришел в себя, когда услышал победные крики. Он огляделся и увидел Веллингтона верхом на Копенгагене. Герцог размахивал шляпой — значит, союзники одолели французов. Однако дым вокруг герцога висел такой плотный, что лишь немногие самые близкие к нему солдаты и офицеры, могли разделить с полководцем радость победы.
Поэтому Стрендж прошептал слово, и в дымном пологе появилась дыра. На Веллингтона упал луч вечернего солнца. Все лица на холмах и равнине обернулись к герцогу, и в воздухе раздалось победное «ура!»
«Вот радостное применение английской магии», — подумал Стрендж.
Вместе с солдатами он шел по полю битвы. Среди мертвых и умирающих то тут, то там встречались созданные его волшебством огромные земляные руки. Казалось, они замерли в жестах ярости и ужаса, словно сама земля пережила потрясение. Когда Стрендж дошел до французских пушек, нанесших такой урон союзникам, то еще раз сотворил волшебство. Из земли снова поднялись руки, обхватили орудия и вместе с ними ушли вниз, скрывшись с глаз. В гостинице «Белль Альянс» недалеко от Ватерлоо он нашел герцога и прусского полководца, генерала Блюхера. Герцог кивнул Стренджу и сказал:
— Сядьте, пообедайте со мной.
Блюхер с чувством пожал волшебнику руку и что-то долго говорил по-немецки (Стрендж так ничего и не понял). Потом старик вздохнул и пальцем показал на свой живот, где, как он полагал, размещается слоненок, словно говоря: «Ну что ты будешь делать?»
На выходе из гостиницы Стрендж столкнулся с капитаном Хедли-Брайтом.
— Мне сказали, что вы убиты! — воскликнул он.
— А я был уверен, что вас нет в живых, — ответил Хедли-Брайт.
Последовала пауза. Оба были немного смущены. Повсюду, сколько хватал глаз, рядами лежали убитые и раненые. Как-то неудобно было сознавать, что ты остался в живых.
— Кто еще уцелел? Не знаете? — спросил Хедли-Брайт. Стрендж покачал головой.
— Нет, не знаю.
Они разошлись в разные стороны.
В тот вечер в штаб-квартире Веллингтона в Ватерлоо был накрыт стол на сорок или пятьдесят персон, однако когда наступил назначенный час, за столом сидели всего трое: герцог, генерал Алава (испанский атташе) и Стрендж. Всякий раз, когда хлопала дверь, герцог поворачивал голову, чтобы посмотреть, не пришел ли кто-нибудь из старых друзей. Никто так и не явился.
Большая часть мест за столом предназначалась людям, которые либо погибли, либо умирали от ран — полковнику Каннингу, полковнику Гордону, генералу Пиктону, полковнику де Ланей. С течением ночи списку этому предстояло пополниться новыми именами.
Герцог, генерал Алава и мистер Стрендж молча сидели за столом.
41
Старкросс
Конец сентября — декабрь 1815
Казалось, судьба издевается над мистером Сегундусом. Он приехал в Йорк с целью насладиться общением с волшебниками, которыми славился этот город. Однако вскоре после его приезда все они были отрешены от дел, связанных с магией, усилиями мистера Норрелла, и Сегундус остался один. Его и без того скромные средства значительно сократились, и осенью 1815 года он был вынужден искать занятие, которое дало бы ему возможность существовать.
— Вряд ли я могу рассчитывать на приличное жалованье, — заметил он мистеру Хонифуту, вздыхая. — Я ничего не умею.
Этого мистер Хонифут вынести не мог.
— Напишите мистеру Стренджу! — посоветовал он. — Возможно, ему нужен секретарь.
Мистер Сегундус с величайшим удовольствием согласился бы служить у мистера Стренджа, но врожденная скромность не позволяла ему обратиться с просьбой к великому волшебнику. Чего Доброго, мистер Стрендж подумает, что Джон Сегундус считает себя ровней ему — знаменитому магу!
Мистер и мисс Хонифут уверяли его, что если мистеру Стренджу это предложение не понравится, тот так и ответит, поэтому стесняться не надо. Однако мистер Сегундус стоял на своем и на уговоры не поддался.
Тогда супруги Хонифут предложили ему другой вариант, который понравился Сегундусу гораздо больше.
— Почему бы не поискать в городе мальчиков, желающих изучать магию? — спросила миссис Хонифут. Ее внуки — баловни пяти и семи лет — как раз достигли возраста, в котором начинают обучение, и этот предмет постоянно занимал мысли миссис Хонифут.
Так мистер Сегундус стал учителем магии. Он обнаружил, что не только мальчики, но и юные барышни, которые должны вроде бы интересоваться французским и немецким, музыкой и танцами, не прочь получить наставления в области теоретической магии. Потом у него стали просить уроков старшие братья барышень, причем многие из них уже рисовали себе блестящую карьеру известных волшебников. Молодежь все меньше интересовалась правом и богословием, ее привлекала магия — особенно после того, как Стрендж показал себя на европейском театре военных действий. В конце концов, уже много столетий священнослужители не отличались на полях сражений, а правоведы вообще не могли этим похвастать.
Ранней осенью 1815 года отец одного из учеников обратился к мистеру Сегундусу с просьбой. Этот джентльмен (звали его Палмер) узнал, что на севере графства продается дом. Он не собирался его покупать, но ему сказали, что в доме есть библиотека, с которой стоит познакомиться. Мистер Палмер был человек занятой, и хотя во многом полагался на слуг, счел их недостаточно образованными для подобного дела. Поэтому он попросил мистера Сегундуса побывать в том доме, посмотреть книги и сообщить, стоит ли их приобрести.
Поместье Старкросс-Холл стояло среди горстки каменных домиков и хозяйственных построек. Место было уединенное, со всех сторон окруженное пустошами. Высокие деревья закрывали его от дождей и бурь, но заслоняли солнце, создавая мрачное уныние. Дома в деревеньке были обнесены обветшавшими каменными стенами, из-за которых выглядывали поросшие мхом каменные амбары. Здесь было очень тихо, приезжему могло показаться, что он очутился на краю света.
Через небольшую бурную речушку был переброшен древний каменный мостик, сильно пострадавший от времени. По темной, почти черной воде быстро проплывали ярко-желтые листья; они вращались и складывались в узоры; мистеру Сегундусу подумалось, что они напоминают магические письмена — как и многое другое в окружающем нас мире.
Усадьба, длинная и невысокая, но довольно просторная, была построена из того же темного камня, что и прочие дома в деревне. Запущенный сад и двор покрывал ковер палой листвы. Трудно было рассчитывать, что на этот дом сыщется покупатель. Для фермерского хозяйства поместье было слишком большим, а для того, чтобы в нем жить, — слишком унылым и отдаленным от суеты городов. Здесь мог бы жить священник, но в деревеньке не было церкви. В нем можно было бы открыть гостиницу, но в ней некому было останавливаться — старая грунтовая дорога, когда-то проходившая через деревню, заросла бурьяном, и от нее остался только каменный мостик, перекинутый через речку.
Когда мистер Сегундус постучал, никто не ответил. Он заметил, что дверь не заперта. Входить без разрешения было неудобно, но, прождав минут пять, он решился и толкнул дверь.
Дома, как и люди, быстро становятся странными, если их оставить наедине с собой. Этот дом напоминал старого джентльмена в поношенном халате и рваных домашних туфлях, который просыпается и ложится спать, когда считает нужным, и ведет бесконечные беседы с давно умершими друзьями. Мистер Сегундус рассудил, что кто-то должен присматривать за домом, и отправился на поиски. Он обнаружил комнату, в которой не было ничего, кроме фарфоровых форм для сыра, составленных одна в другую. В другой комнате он увидел груду странных одеяний из красной материи — не то церковных риз, не то рабочих халатов. На кухне почти не было посуды, зато был череп крокодила в стеклянном ящике. Казалось, что зубастая пасть ухмыляется и череп очень доволен собой, хотя мистер Сегундус не понимал, чему тут радоваться. Еще он нашел комнату, в которую можно было попасть только по крутой лесенке. По стенам ее висели картины с изображениями всевозможных схваток и драк; здесь были сражающиеся воины, дерущиеся мальчишки, петушиные бои, коррида, собачьи поединки, сражения кентавров и даже сцепившиеся жуки. Следующее помещение было пустым, если не считать стола, на котором стоял кукольный дом — точная копия большого дома. Внутри игрушечного дома красиво одетые куколки жили спокойной размеренной жизнью: пекли кукольные пироги и хлеб, развлекали гостей игрой на клавесине, играли в крошечные карты, воспитывали крошечных детей, готовили мясо на жаровне размером с ноготь на пальце мистера Сегундуса. Вся эта кукольная жизнь резко контрастировала с унылым запустением, царившим в реальном доме.
