Юлия Федотова - Герои былых времен

Хельги поморщился – он давно привык считать себя очень взрослым.

– Он сильнее нас двоих, вместе взятых.

– Но не теперь! Посмотри, он на грани! Мы должны ему помочь!

– Он убийца, – внушал мужской голос. – Как только мы откроемся ему, он…

Но тут Хельги сообразил, на что он намекает! И не мог молчать!

– Я НЕ ЕМ ЧУЖИЕ СУЩНОСТИ!!! – завопил он, протестуя. – Я ем нормальную пищу, как все смертные! – Это прозвучало очень искренне.

Женщина погладила его по голове, спросила ласково:

– Ты голоден? Ты хочешь есть?

Хельги прислушался к своим чувствам и вдруг очень ясно осознал, чего именно ему не хватает для счастья.

– Да! – выпалил он от души. – Хочу! Я хочу оладий с брусничным джемом!

Оладий ему не дали. Скорее всего, те двое и не представляли, что это такое. Они принесли другое, тоже очень вкусное, но что именно – Хельги не представлял. Хотя съел с удовольствием – и в самом деле был очень голоден. Он не знал, что этот голод нормальной едой не утолить.

А те двое – знали.

Они склонились над ним совсем низко, и он смог увидеть их лица, светлые и божественно-прекрасные. Демоны – понял он. И порадовался. Ведь сначала-то он решил, что спятил.

Женщина заговорила вновь.

– Мы поможем тебе, – сказала она.

И Хельги почувствовал, как пальцы ее расстегивают рубашку у него на груди – куртки он лишился еще в логове колдуна.

– Только обещай, что будешь брать, но не отнимать.

И он обещал, хотя не понимал, о чем речь.

Тогда она крепко прижала обе ладони к его телу, и яркий свет полился с кончиков ее пальцев…

Должно быть, со стороны эта процедура выглядела очень романтично. Но по ощущениям!..

Однажды он изучал на кафедре электричество и неосторожно задел проволоку, идущую от источника силы. Тряхнуло – не дай боги никому!

Вот и теперь трясло, и он скрипел зубами от боли, и другие, мужские руки едва удерживали его за плечи. Сила, чистая, мощная, вливалась в него обжигающей струей. Наверное, женщина боялась, что он, убийца, захочет получить больше, чем она в состоянии дать, и начнет вытягивать силу сам. Как бы не так! Он скорее согласился бы пойти к кузнецу и выдернуть все зубы клещами, чем продлить эту пытку хотя бы на минуту!

Но недаром подметила премудрая сильфида – самые неприятные вещи часто оказываются особенно полезными. Боль прошла – сила осталась. Он больше не был безвольным телом, плавающим в тумане, он стал самим собой.

Одно огорчало, поблагодарить своих спасителей он не успел. Они исчезли, растворились в белой мгле. Мужчина – мгновенно, а женщина поцеловала его на прощание в лоб и обозвала «мое прелестное дитя». Нельзя сказать, что подменный сын ярла счел это за комплимент, но стойко стерпел. Что-то ему подсказывало – имей он классический облик демона-убийцы, история эта закончилась бы гораздо более печально.

Сказать, что Меридит плакала, – ничего не сказать. Она ревела, безутешно и безостановочно, уже четыре часа подряд! И это был далеко не предел ее возможностей – дисы очень выносливые существа. За это время Ильза и Энка успели по нескольку раз присоединиться к ней – и выдохнуться, а она продолжала самозабвенно предаваться скорби. Ее любимый брат по оружию пропадал почти сутки! И ни разу не дал о себе знать! Такого с ним еще не случалось!

Она ждала час, другой, третий… Она ждала до заката. А потом решила, что станет реветь, и плевать ей на приличия и условности!

Ее не утешали, знали: если уж что решила – не остановишь. И только Эфиселия неосторожно рискнула выразить неудовольствие.

– Воину подобает скрывать свои эмоции, а не лить слезы у всех на виду, – заявила она. – Сколько можно выть? У меня уже уши заболели!

В общем, ничего особенного она не сказала, и, будь на ее месте, скажем, Орвуд, Меридит и не подумала бы обижаться… Но какое право имеет эта южная выскочка ей, дисе, указывать?!

Слезы моментально высохли на ее щеках, и даже нос, изрядно распухший от многочасовых страданий, вроде бы уменьшился. («Будто кран перекрыли», – говаривал об этом ее свойстве любящий брат по оружию.)

– Вот я доберусь до твоего Бандароха, перережу ему глотку и посмотрю, как ты станешь скрывать эмоции! – громко, раздельно и ясно произнесла девица. Никто бы не подумал, что секунду назад она захлебывалась плачем.

– Не смей так говорить, несчастная! – Красивое лицо амазонки застыло мраморной маской. – Не то… – Пальцы ее судорожно сжали рукоять меча.

Диса вскочила на ноги:

– Не я первая начала!

– Эй, эй, девочки! Вы чего?! – попробовал было разнять их Рагнар. Куда там! Сам чуть на меч не налетел!

Тогда Энка посоветовала ему плюнуть:

– Пусть дерутся, глядишь, легче станет! Идет честный поединок! – И предложила делать ставки…

Ее инициатива отклика не нашла, слишком очевидным был результат. Первые четверть часа сражение шло на равных, потом амазонка стала заметно сдавать. Меридит, напротив, только входила во вкус, и намерения у нее были самые серьезные. Ей почти физически хотелось выместить на ком-нибудь свое горе. Бить, бить, чтобы не ей было больно, а кому-нибудь другому! Дело непременно дошло бы до смертоубийства.

Спасибо, Хельги вовремя объявился! В последнюю секунду перехватил руку сестры по оружию, уже занесенную для рокового удара, спросил по-братски нежно:

– Ты что, взбесилась?!

Меридит тут же утратила всякий интерес к недобитой противнице, повисла у него на шее:

– Хельги!!! Радость моя! Счастье мое! Наконец-то! Где тебя, демон побери, носило?! И вообще, на кого ты похож?!!

– На голодного и бледного упыря, только что вылезшего из могилы, – услужливо подсказал гном.

– Насчет могилы это ты недалек от истины! – вымолвил демон с чувством. – Что со мной было! Ужас! Щас расскажу!

Но как он ни старался, а придать своему повествованию должный трагизм так и не смог. В пересказе жуткие события почему-то казались забавными.

– Нет у тебя ораторского дара, – укорила сильфида-Правильно тебя мэтр Арчибальд ругал!

– Он меня не за дар ругал, а за философский стих с верблюдом, – тихо напомнил Хельги.

Но сильфиду не переспоришь:

– Но и не хвалил ведь, правда?

Вот так, за интересными разговорами, и скоротали они вечер.

А ночью творилось страшное!

Молнии прорезали черноту зимнего неба непрерывно одна за другой. Несчастный город содрогался от громовых раскатов. Земная твердь тряслась, будто не в степи дело было, а где-нибудь на островах Аддо. Порывы ветра сметали кровлю с крыш. По пустынным улицам летело все то, что хозяева не убрали вовремя или не выдержало удара стихии, – пустые ведра и тазы, ручные тележки, обувь и вывешенное для просушки тряпье, содержимое мусорных куч, обломки досок и куски облицовки, и еще много, много разной дряни. Скорость была столь велика, что, попадись кто на пути, непременно убило бы!