Когда очередная складка вывела путников в тесное ущелье меж высоких гранитных склонов, Эрвар остановился и предложил перекусить. Уставшая, переполненная впечатлениями Арлина охотно опустилась на камень, а в Хранителе проснулось беспокойство за оставленную крепость.
— Айфер и Аранша, наверное, вернулись в Найлигрим... дарнигар тревожится...
Эрвар не спеша разломил лепешку, протянул кусок госпоже.
— Айфер и Аранша сидят у пещеры, — снисходительно ответил он. — И вместе с ними нас ждет само Время.
— А дарнигар все равно тревожится! — фыркнула Арлина. — Я же видела, как он смотрел на Араншу, когда провожал отряд...
Охотник бросил взгляд вдоль ущелья и удовлетворенно кивнул:
— Хорошо идем... спокойно так, без неприятностей...
— Ничего себе — без неприятностей! — возмутилась Волчица и оглянулась на жениха: вспомнила, как беззащитно лежал он на дне впадины-ловушки.
— Да разве это неприятности? — хмыкнул Эрвар. — В лесу мечом пришлось помахать, да? Не видали вы, как этот мир умеет из людей жизнь выдавливать! А мы мирно идем, как на прогулочке...
Зря он это сказал. Спугнул удачу.
* * *
Рука чародея, черная на ослепительно сиреневом фоне шара, судорожно сжалась, словно длинные пальцы пытались процарапать стекло насквозь.
— Он здесь, Шайса! Он в Подгорном Мире!
Верный слуга, задремавший было под мелькание теней в зеркале, поспешно вскочил на ноги.
Он понял главное: господин простил его!
Вчера, сжигаемый страхом и стыдом, предстал Шайса перед магом и рассказал о неудаче — единственной за то время, что служил он своему повелителю.
Нет, Ворон не стал крушить все, что попадется под руку, — такое накатывало на него редко (на памяти Шайсы — лишь однажды). Гнев чародея был гневом беспощадной морозной полночи.
Джилинер умел тонко и глубоко причинять людям боль, душевную и физическую. Он разбирался в этом, как другие разбираются в музыке, вине, цветах. Поэтому Шайса старался как можно дальше в глубины памяти загнать те ужасные ползвона, что последовали за сообщением о невыполненном приказе. Нет, хозяин не стал убивать или калечить слугу, который мог еще не раз ему пригодиться. Но Шайсу до сих пор била крупная дрожь при мысли о наказании, которому подверг его маг.
После этого господин не заговаривал с ним, даже не глядел в его сторону. Это было мучительно. Матерый душегуб страдал, как пес, которого любимый хозяин пинком прогнал с глаз.
Шайса и сам не понимал, почему для него так важно внимание Джилинера, почему он так безоглядно ему предан. Но он знал, что лишь рядом с Вороном его жизнь имеет ценность и смысл.
Убийца сознавал, что раньше он был вечно голодным, злобным зверем... проклятие, у него не было даже памяти! Он не мог бы сказать себе, сколько лет вел тусклое, монотонное, незапоминающееся существование. (Шайса искренне так считал, хотя любой другой человек назвал бы его жизнь чередой черных злодейств.)
Маг подарил безымянному недоумку память, волю, кличку, что превратилась в имя, а главное — дал цель в жизни, и какую цель! Завоевание мира! Пусть не для себя, пусть для хозяина, однако это была крупная игра, а не грошовые убийства, которыми пробавлялся бродяга с тупым, полусонным мозгом...
Но было еще кое-что: твердая уверенность, что с Джилинером связана какая-то очень важная перемена, которая еще произойдет в судьбе Шайсы. Не деньги, не слава, не власть — что-то особенное, ослепительное, не поддающееся словам... Шайса не знал, откуда взялась эта мечта в его трезвой, не признающей пустых фантазий голове...
Так или иначе, весь вчерашний день он пребывал в тоскливом ужасе. Неужели хозяин никогда не простит его?
И вдруг этот грозный и радостный вскрик человека, забывшего мелкие житейские передряги перед лицом желанной мести:
— Да вот же, гляди! В ущелье... сам пришел ко мне в руки! Погоди, а рядом... Не может быть! Светлая госпожа! Волчица! Ну, не ожидал! Помнишь, Шайса, как она кричала на короля? А теперь разгуливает по Подгорному Миру... Удивительная женщина! А кто там с ними... третий, с наглой такой ухмылкой?
— Подгорный Охотник, — радостно подсказал Шайса, вглядываясь в зеркало. — Мой господин хочет привести к ним Клыкастую Жабу?
— А где я ее найду? Возьму то, что окажется под рукой, лишь бы скорее порадовать дорогих гостей...
* * *
Они напали внезапно — вывернулись из какой-нибудь пещеры или трещины в горном склоне.
От сильного толчка в грудь Арлина упала на каменистую тропу, защитным жестом вскинула перед лицом руку с плащом. Тут же что-то вцепилось в плащ, повисло на ткани. Другой рукой Волчица рванула застежку у горла. Плащ упал, накрыв неведомого врага.
Не вставая, девушка взглянула вверх. Над ней стоял Хранитель с мечом, защищая ее, как ей показалось в первый миг, от стаи черных, беспорядочно мечущихся птиц. Но почти сразу она поняла, что это не птицы, а странные существа, похожие на кузнечиков размером с крупную сову. Они прыгуче взлетали, целясь в Ралиджа вытянутыми вперед когтистыми задними лапами, но в последний миг изворачивались, уходя от клинка, падали, отталкивались от земли и вновь взмывали в воздух — хищные, яростные, неустрашимые...
Снова раздался крик. Повернув голову, девушка с ужасом увидела, как Эрвар катается по земле, пытаясь оторвать от себя черную тварь. Вцепившись в рубаху тонкими передними лапами, мерзкое существо когтями задних лап терзало грудь Подгорного Охотника.
Трясущимися руками Арлина подобрала арбалет, попыталась прицелиться и поняла, что с таким же успехом можно стрелять в пчелиный рой. «Кузнечики» мельтешили так хаотично, что нельзя было сосчитать, сколько их — восемь, девять, десять?
Впрочем, Ралидж не нуждался в помощи. Клинком он очертил вокруг себя и Арлины сверкающий круг, сквозь который не мог проникнуть враг. И сколько бы хищников ни было в стае — число их явно поубавилось: у ног Хранителя были разбросаны крылья, лапы, дергающиеся в судорогах сухие жесткие тела...
Плащ рядом с Арлиной зашевелился: оглушенная тварь пришла в себя и пыталась сбросить ткань. Девушка выронила арбалет, подхватила камень поувесистее и, стиснув зубы, несколько раз ударила по плащу. Тварь перестала дергаться.
Подняв глаза, Волчица увидела, что бой закончился. Разрубив последнего врага, Хранитель с тревогой обернулся к девушке:
— Ты цела?
Не ответив, та вскочила и бросилась к Эрвару, который в этот миг отшвырнул от себя разорванного пополам «кузнечика», попытался встать — и рухнул навзничь.
Арлина и Орешек приподняли Подгорного Охотника за плечи. Рубаха на груди Эрвара была разодрана в клочья, кожу покрывали неглубокие, обильно кровоточащие царапины.
