Кстати, кого намеревается спасать госпожа Агнесса вкупе с командой «Вестрела»? И при чем тут виселица на ярмарочном лугу, на которую они ездили смотреть? Утренняя прогулка сохранилась в памяти Маэля цепочкой разорванных и не связанных друг с другом обрывков, залитых ослепительно ярким, полыхающим солнцем. Сегодня, незадолго до полудня… Что должно произойти в полдень? Кого-то вздернут? Но, раз это совершается по приговору губернатора, значит, этот человек заслуживает смерти. Разве не так? Или не так? С кем же он дрался вчера на узкой сонной улице? Дрался и победил… кажется. А потом бездарно упустил победу из рук.
И куда сгинуло огромное крылатое существо в золотисто-коричневой чешуе, шедшее рядом? Неужели дракон опять счел, что дела смертных его не касаются, и подался в свою пещеру на побережье? Весьма невежливый поступок с его стороны… Да, крайне невежливый! Надо будет обязательно сказать ему об этом! Сказать… Кому-то он должен что-то сказать, причем не в следующий раз, а как можно скорее… Правильно, он должен дойти до «Вестрела»! Кстати, что такое «Вестрел»? Корабль? Раз корабль, значит, должен стоять у причала. Корабли либо плавают в море, либо стоят возле берега. Такая у них природа. Положено им. Хотя это настоящее безумие – плавать по такому большому и глубокому океану на кое-как обтесанных и связанных вместе бревнах…
* * *
Полдень опускался на Карташену в положенный богами срок – жаркая, душная, наполненная принесенной с Океана соленой влагой середина дня. Обычно город в это время точно вымирал – жители прятались по домам в ожидании более прохладного вечера. Сегодня улицы Карташены тоже не могли похвастаться многолюдием, но совсем по иной причине.
Почти все обитатели приморского города разноцветными ручейками стекались к лугу, обычно исполнявшего роль места проведения ярмарок. Почтенные горожане направлялись туда в сопровождении семейств и домочадцев, не забыв прихватить объемистые корзины со снедью. Сегодня их ждало одно из самых захватывающих зрелищ в человеческой жизни – казнь себе подобного. Остроты происходящему добавляла мысль о том, что казнимый нарушитель спокойствия происходит родом из соседней с Карташеной деревушки. Почти земляк, известный всем и каждому в городе! Обвиняется в преступных замыслах против городского совета и достопочтенных обывателей, а также с сговоре с шемскими пиратами, намеревавшихся предать любимый город разграблению! Когда еще такое увидишь!
Вот горожане и тянулись с самого утра по пыльной дороге к устью Флеммы и раскинувшегося на ее пологом правом берегу луга. Конечно, будет любопытно глянуть на то, как заболтается в воздухе небезызвестный Фарес из Шема, но не каждый день градоправитель отправляет на виселицу главу Прибрежного Союза…
Внимательно прислушивавшийся к висевшему над толпой невнятному гулу человек различил бы раздававшиеся время от времени недовольные выкрики. Кое-кто из карташенцев (в особенности те, чей доход во многом зависел от древнего и тяжкого ремесла контрабандиста) возмущался решением дона Карбальо. Еще неизвестно, – твердили недовольные, – на самом ли деле Эван Плоскомордый виновен в тех грехах, что ему приписывают? Почему не было положенного суда в Городском Совете? С какой радости градоправитель своей властью приговаривает не кого-нибудь, а самого Плоскомордого к казни через повешение, и приговор тут же приводят в исполнение? Что-то здесь не так, – хмурились многочисленные скептики и подельщики казнимого, но кто стал бы их слушать? Губернатор приказал, и сегодня в полдень этот приказ будет выполнен.
Маэль Монброн из Аквилонии сильно сомневался в возможности последнего. Несколько кувшинов холодной воды, вылитой на голову, заставили его протрезветь и осмысленно взглянуть по сторонам. Он обнаружил себя сначала на пороге таверны «Островок блаженства», затем – сидящим на чугунной тумбе для швартовки кораблей, рядом с тихо покачивающимся на волнах «Вестрелом».
Несколько отчаянных призывов к экипажу карака ничего не дали. Никто не выглянул из-за высокого борта корабля, чтобы узнать причину раздающихся рядом воплей. Маэль уже решился пройти по шатким сходням и лично наведаться на судно, когда с проплывавшей мимо лодки крикнули, чтобы он перестал зря надрываться. Все давно ушли в город, смотреть на казнь.
Монброн вздохнул и побрел по блестящему от налета соли причалу к набережной. Похоже, сегодня все интересное тоже случится без него.
«Наверное, мне на роду написано всегда везде опаздывать, – с грустью подумал Маэль. – Что ж, раз так – пойдем хоть на казнь посмотрим. Не сомневаюсь, что заявлюсь к самому ее концу».
Однако на сей раз он просчитался, добравшись до пригорка, возвышавшегося рядом с шумящим ярмарочным лугом почти одновременно с прибывшей из города повозкой, выкрашенной в черный цвет. Повозку осужденных, как требовалось в соответствии с обычаями, тащили две лошади – вороная и серая. Гарцевавший вокруг конный эскорт по личному распоряжению дона Карбальо на всякий случай увеличили в три раза – вдруг преступники, которым нечего терять, решатся на побег? Еще одно кольцо охраны, составленное из прибывшего утром сеутского подкрепления, выстроилось на расстоянии пяти шагов от виселицы, не подпуская ближе никого из любопытствующих горожан.
Маэль издали глянул на пестрое волнующееся море обывателей, на длинные блестящие пики гвардейцев и яркое пятно одежд представителей городской власти и дворянства. Он попытался высмотреть среди них Агнессу, но не сумел. Зато разглядел три казавшиеся отсюда очень маленькими фигурки, стоящие под поперечной балкой. Значит, приговоренных уже свели с повозки и затащили на помост.
«Хотелось бы знать, каким образом они собираются вмешаться? Там стражников околачивается больше, чем народу во всем городе, – пришла в голову Маэля на редкость унылая мысль. – Лучше бы охрана шемитов вчера гоняла, чем нынче торчать для украшения. Все равно пользы от них никакой – осужденные никуда не денутся, а напасть решится только безумец…»
– Какие люди – и в одиночестве, – раздалось рядом. Монброн резко повернулся, едва не налетев на ухмыляющегося до ушей Деррика, державшего в поводу свою смирную белую лошадку. Неизменной страховидной собаки при нем почему-то не наблюдалось. – Проснулись, ваше высокоблагородие? Изволите созерцать позорную кончину злодеев? Зрелище, весьма полезное как для глаз, так и для ума…
– Деррик, перестань, – взмолился Маэль. – Без тебя тошно. Не знаешь, что там затевается?
– Повешение злоумышленников, – без запинки отчеканил Деррик и засмеялся, глядя на несчастную физиономию Монброна. – Не переживай так. Госпожа графиня решила, что этой казни не бывать, значит, ее не будет.
