— Не смей! Учить вздумал?! Не смей учить!
Теперь его били ногами. Блестящими остроносыми ботинками. Конечно, это не армейские с подковками, но тоже неприятно. И бить этот тип умел. Гаор подтянул колени, защищая грудь и живот, закрыл руками голову, но его весьма умело развернули пинком в рёбра.
— Не смей, не смей учить! Дикарь, ублюдок! Знай свое место, тварь! Не смей учить! — бушевал мужчина.
Гаор не видел, как останавливались пробегавшие по двору рабы с тележками и контейнерами: не было такого, чтоб не надзиратель или охрана, а… хрен его знает, кто это, бил, да ещё так бил. Как уже несколько охранников и надзирателей направились к ним. Мужчина, яростно хрипя уже нечленораздельные ругательства, остервенело пинал скорчившееся у его ног тело в оранжевом комбинезоне. Побледневший до голубизны Махотка застыл изваянием, ни двигаться, ни даже соображать он сейчас не мог. Гаор молча перекатывался под ударами, стараясь, по возможности незаметно, подставлять наименее уязвимые и болезненные части тела. Так его били только на гауптвахте, и тогда он тоже отделался разбитой в кровь физиономией, что неприятно, но не смертельно, но откуда этого психа принесло на его голову?
— Ардинайл? — прозвучал голос Сторрама
Пинать сразу перестали, и Гаор позволил себе осторожно раздвинуть закрывавшие лицо пальцы. Точно, Сторрам, Гархем, ещё какие-то, их он не знает, ну будем надеяться, что все вместе они его бить не будут.
— Вас уже известили об инциденте?
— Да, полковник. И я удивлён, почему вы позволили нарушить пломбы без нашего представителя.
— Это моё право, Ардинайл. Рыжий.
— Да, хозяин, — Гаор оттолкнулся от земли руками и встал.
Лицо его было покрыто кровью вперемешку с бетонной пылью.
— Ты всё проверил?
Гаор повёл взглядом по контейнерам, вытер рукавом разбитые губы, чтобы кровь не мешала говорить.
— Три штуки осталось, хозяин.
— Вы поручили эту работу…?! — мужчина так резко развернулся к Сторраму, будто собирался теперь ударить его.
Сторрам остался неподвижен, а Гаор еле заметно посторонился, чтобы не оказаться на пути психа, точно ведь псих: бить чужого раба. Пришедший в чувство Махотка неожиданно ловко и незаметно поднял и сунул в руку Гаору бланки и ручку, которые тот выронил после первого удара. Заметил движение Махотки только Гархем, но никак на это не отреагировал. С равнодушно спокойным лицом он стоял чуть сзади и сбоку Сторрама, держа руки в карманах и демонстрируя полное глубочайшее равнодушие.
— Любую работу, Ардинайл, я поручаю тому, кто с ней справляется. Рыжий, доложи результаты.
— Да, хозяин. Эти три теперь исправны. Там всё на месте, соединения были неправильные, пришлось перемонтировать. Эти семь без блоков регулировки, а в этих ещё и балансиры не поставлены.
— Что? — потрясённо переспросил Ардинайл. — Ты что несёшь? При чём тут балансиры?!
Гаор с плохо скрытой ненавистью посмотрел на него, краем глаза поймал выжидающее выражение лица Сторрама и позволил себе ответить.
— Балансир из серебряного сплава, а регулировка с золотым напылением… господин. По ноль семь пятьсот тридцать восьмой пробы, а серебра… — он запнулся, припоминая.
— В пересчёте на партию, — Сторрам улыбнулся, — вполне прилично. Ардинайл, вы думали, это остроумно? На что вы рассчитывали? Рыжий, описания сделаны?
— Да, хозяин, — Гаор протянул ему пачку бланков.
Но взял их у него Гархем, быстро просмотрел исписанные мелким и очень чётким почерком листы, на мгновение удивлённо шевельнул бровью и кивнул.
— Ступай в гараж, — сказал Сторрам, — к ужину закончишь машину.
— Да, хозяин.
— Ты с ним, — повелительный жест пальцем стронул Махотку с места.
— Да, хозяин, — выдохнул Махотка.
И бросился вперёд, догоняя, убегающего к гаражу Гаора.
— Неплохая выучка, — попробовал улыбнуться Ардинайл.
Сторрам с холодной насмешкой посмотрел на него.
— Оставшиеся три штуки осмотрят ваши люди, и баланс независимости будет соблюдён, не так ли?
Гархем посторонился, пропуская к контейнерам с энергоблоками троих приехавших с Ардинайлом техников.
— Вы собираетесь присутствовать? — спросил Ардинайл.
— Разумеется, — кивнул Сторрам, перелистывая переданные ему Гархемом бланки описаний. — Только в сравнении достигается объективность, не так ли?
Ардинайл, плотно сжав губы, промолчал.
Ничего этого Гаор, разумеется, не видел и не слышал, улепётывая к гаражу на максимальной скорости. На полдороге его нагнал Махотка.
— Хозяин с тобой велел.
Гаор на бегу посмотрел на него и улыбнулся распухшими разбитыми губами.
— Не робей, паря, бывает и хуже.
— Быват, — также на бегу согласился Махотка.
Раскрытая машина стояла там, где он её оставил этим сумасшедшим утром, и Гаор с ходу нырнул в неё. Махотка затоптался рядом, и Гаор погнал его к общему на весь гараж стеллажу за маслом, наскоро объяснив, сколько и какого цвета полосок должно быть на канистре. Махотка ничего не перепутал и принёс нужное.
Скорее всего в гараже уже знали о происшествии, потому что появление второго раба не вызвало никакой реакции, и никто Махотке не мешал бегать то за одним, то за другим. Объяснять, что тут, зачем и почему, Гаор не стал, опасаясь нарваться на ещё одного такого психа, и потому только шепнул Махотке.
— Вечером расскажу, а пока молчок.
Махотка понимающе кивнул.
К ужину они управились, Гаор сдал машину механику — Сторрам так и не появился, видно, с психом возится, успокаивает, а впрочем, ему по хрену что там господа голозадые делают — успел убрать инструменты в шкаф и как только донёсся сигнал на ужин, бросился к выходу. Почему-то на выходе из гаража, в отличие от залов или складов, никогда не обыскивали. Махотка ожившей и довольно громко топотавшей тенью бежал рядом.
Место Гаора возле Плешака было уже занято Салагой, а Махотка раньше стоял на другом конце, и Старший одним ловким пинком вдвинул их в строй уже рядом и, проорав положенную команду, побежал к Гархему сдавать рапорт. Гаор привычно встал в строевую стойку, даже не заметив, как Махотка неуклюже, но достаточно верно повторяет его движения, даже голову так же вздёрнул.
Пересчёт, обыск, запуск. Мимоходом брошенное ему Гархемом.
— С утра в гараж.
И его автоматическое.
— Слушаюсь, господин управляющий.
И, наконец, можно скинуть комбез, пропотевшее бельё, натянуть кажущиеся сейчас чистыми штаны и рубашку и, главное, умыться, смыть корку из засохшей крови и пыли. И бегом в столовую.
У входа его перехватывает Матуха и, требовательно крутя ему голову, осматривает лицо, облегчённо вздыхает.
