Аэлина купила мешочек печенья и несколько мясных пирогов, едва слыша гул вокруг нее, наверняка это был шум гуляк, праздновавших летнее солнцестояние. Они были более сдержанными, чем годами раннее, но учитывая казни, она их не винила.
- Мисс?
Она напряглась, потянувшись к мечу – и поняла, что продавец все еще ждал денег.
Он вздрогнул и отступил на несколько шагов, к своей повозке.
- Простите, - пробормотала она, бросив несколько монет в протянутую руку продавцу.
Человек осторожно улыбнулся.
- Кажется, все сегодня немного нервные.
Она обернулась.
- Снова казни?
Продавец дернул подбородком в сторону улицы, уводящей с рынка.
- Вы не видели сообщение по пути?
Она резко покачала головой. Он указал. Она думала, что толпа была из-за уличного артиста.
- Самое интересное, что никто не может понять смысл сообщения. Они говорят, что оно написано чем-то похожим на кровь, но она черная...
Аэлина направилась в сторону улицы, которую указал продавец, сквозь толпу, чтобы посмотреть на него.
Она протискивалась через толпу, отталкивая любопытных гуляк, продавцов и охранников центрального рынка, пока не оказалась возле ярко-освещенного тупика.
Толпа собралась в конце бледно-каменной стены, бормоча и слоняясь.
- Что это значит? Кто это написал?
Похоже, это плохие вести, особенно в день солнцестояния.
- Есть те, кто говорят, что видели такую же надпись около крупнейшего рынка города.
Аэлина протолкнулась сквозь толпу, следя за своим мечом и кошельком, потому что карманники были в любое время, и тогда...
Послание было написано огромными черными буквами, сильный запах говорил о том, что они написаны кровью Валгов, как-будто кто-то, с очень длинными когтями, разорвал одного из стражников и использовал его кровь как чернила.
Аэлина повернулась на каблуках и побежала.
Она мчалась по шумным городским улицам и трущобам, переулок за переулком, пока не достигла ветхого дома Шаола, распахнула дверь и позвала его.
Сообщение на стене содержало только одно предложение.
Оплата жизненного долга.
Одно предложение, только для Аэлины Галатинии. Одно предложение, изменившее все.
Убийца ведьм -
Человек все еще внутри него.
Аэлина и Шаол помогли Ровану и Эдиону отнести две урны адского огня в канализацию, все они едва дышали, никто из них не разговаривал.
Сейчас они стояли в прохладной, вонючей темноте, не смея зажигать огонь возле двух чанов, стоящих рядом с ними на каменной дорожке. Эдиону и Ровану с их Фэйским зрением в любом случае не нужен был факел.
Рован пожал руку Шаолу, пожелав ему удачи. Когда Принц Фэ обернулся к Аэлине, она вместо него сосредоточила свое внимание на порванном уголке его плаща — как если бы он когда-то давно зацепился за какое-то препятствие и оторвался. Она продолжала смотреть на порванный кусочек плаща, когда обняла его — быстро, крепко, вдыхая его запах, возможно, в последний раз. Его руки задержались на ней, как если бы он держал ее немного дольше, но она обернулась к Эдиону.
Глаза Ашериров встретили ее собственные, и она коснулась лица, которое было обратной стороной ее изувеченной монеты.
- За Террасен, - сказала она ему.
- За нашу семью.
- За Марион.
- За нас.
Медленно, Эдион вытянул свой клинок и преклонил колени, его голова склонилась, когда он поднял меч Оринфа.
- Десять лет в тени, но ни днем дольше. Свет возвышается над тьмой, Ваше Величество.
В ее сердце нет места слезам, она не позволит и не уступит им.
Аэлина забрала из его рук клинок своего отца, его вес был непоколебимой, твердой уверенностью в ее руках.
Эдион поднялся, возвращаясь на свое место возле Рована.
Она посмотрела на них, на трех мужчин, которые были всем — больше чем просто всем.
А затем она улыбнулась с последней толикой мужества, отчаяния и надежды на проблеск этого великолепного будущего.
- Давайте сотрясем звезды.
Карета Лисандры извивалась по переполненным улицам. Каждый квартал проезжали втрое дольше обычного из-за толпы на центральном рынке и площади, из-за празднования солнцестояния. Никто не знал, что должно было произойти, или кто пробивался через весь город.
Ладони Лисандры вспотели в ее шелковых перчатках. Эванджелина положила голову на плечо Лисандры, она была сонной и с небольшим утренним жаром.
Они должны были уехать еще вчера вечером, но… Но она должна была попрощаться.
Ярко одетый гуляка наткнулся на карету, и кучер прокричал, чтобы им освободили дорогу. Никто не обратил на это внимания.
Боги, если Аэлине нужны были зрители, то она выбрала идеальный день.
Лисандра выглянула в окно, когда они остановились на перекрестке. Улица открывала хороший вид на стеклянный замок, ослепляя утренним солнцем, его шпили, словно копья, пронзали безоблачное небо.
- Долго еще? - пробормотала Эванджелина.
Лисандра погладила ее руку.
- Еще немного, малышка.
И она начала молиться – молиться Мэле Огненосице, чей праздник сияет так ярко и ясно, и Темис, которая никогда не забывала о животных в клетках этого мира.
Но она больше не в клетке. Ради Эванджелины, она смогла остаться в этой карете и уехать из этого города. Даже если это означало оставить своих друзей.
***
Эдион стиснул зубы от тяжести урны. Путь до замка будет чертовски длинным. Особенно, если они должны были идти через водосток, по разрушающимся камням, что даже баланс Фэ не поможет.
Но это был путь вэрдовских псов. Даже если Аэлина и Несрин не предоставили подробную информацию о пути, то они следовали бы по затяжному зловонию.
- Осторожно, - сказал Рован через плечо, когда он поднял урну выше и обошел вокруг немного рыхлой скалы. Эдион не стал спорить. Но он не мог винить принца. Одно падение, и они рисковали бы перемешать вещество внутри.
Несколько дней назад, не доверяя катакомбам Теневого рынка, Шаол и Эдион нашли заброшенный сарай за городом, проверив одну десятую часть того что они несли.
Это сработало слишком хорошо. После чего они спешили в Рафтхол до того, как их смогли бы увидеть, но дым был виден за мили.
Эдион вздрогнул от мысли, что может сделать такое количество адского огня – уже не говоря о двух урнах – если бы они были неосторожны.
Они вошли в тоннель канализации, столь темный, что ему понадобилось несколько мгновений, чтобы приспособиться. Рован просто продолжал идти дальше. Им чертовски повезло, если Лоркан убил тех вэрдовских псов и расчистил им путь. Чертовски везучие, если Аэлина была достаточно жестока и умна, чтобы обмануть Лоркана.
Он не стал останавливаться, чтобы обдумать, что могло произойти, если бы эта жестокость и ум подвели бы ее сегодня.
Они повернули и учуяли такой сильный запах, что начали задыхаться. Резкое сопение Рована было единственным признаком его отвращения. Ворота.
Железные ворота были в руинах, но Эдион все еще мог разглядеть отметины, выгравированные на них.
Знаки Вэрда. Тоже древние. Возможно, когда-то это был путь, по которому Гавин тайно посещал храм Пожирателя Грехов.
Потустороннее зловоние существ насторожило Эдиона, он остановился и оглядел темноту.
Здесь вода заканчивалась. Мимо сломанных ворот вел скалистый путь, который выглядел древнее чем все, что они когда-либо видели, он уводил в непроницаемый мрак.
- Смотри, куда наступаешь, - сказал Рован, просмотрев тоннель. - Это все рыхлые камни и мусор.
- Я могу видеть так же хорошо, как и ты, - сказал Эдион, не сдержавшись в этот раз.
Он шевелил плечом, отворачивая манжеты туники, открывая знаки Вэрда, которые Аэлина приказала им нарисовать собственной кровью на их телах, руках и ногах.
- Пойдем, - это единственный ответ Рована, когда он пронес свою урну, будто та ничего не весила.
Эдион обдумывал быстрый ответ… Возможно, именно поэтому воин-принц продолжал давать глупые предупреждения. Запаха мочи было достаточно, чтобы отвлечь его – и возможно Рована тоже – от происходящего выше. И от того, что они несли.
Старые традиции – предписывали присматривать за их королевой и за их государством – но так же и друг за другом.
Черт, этого было достаточно, чтобы он захотел обнять ублюдка.
Так что, Эдион следовал за Рованом через Железные врата.
В катакомбы под замком.
***
Цепи Шаола звенели, кандалы уже натерли кожу, поскольку Аэлина тащила его вниз по переполненной улице, с кинжалом, приставленным к его боку. Остался один квартал, пока они не достигли железной ограды, которая окружала холм, на котором находился замок.
