Еще Саша удивлялся, что нигде нет захоронений троров, а ведь их старые замки встречаются во многих местах. Спросил об этом у Лаэрта, на что получил ответ:
— Саша, откуда мы знаем, как древние хоронили своих мертвецов? Да и хоронили ли вообще?
— Это как? — не понял его Макаров. — Если например жили на Ригене и замок их там стоял, так и захоронения быть должны. Ну если, конечно, не сжигали трупы или в море не топили.
— Вот и я о том же говорю, что мы не знаем, как и где хоронили. Но я немного другое имел ввиду, — посмотрел дроу на парня своими кроваво-аметистовыми глазами, — ты же в курсе, что эльфы долго живут? Вообще, все эльфары живут даже немного дольше, чем мы и лесные эльфы. А кто такие эльфары для древних? Это их слуги. Вот и прикинь, если слуги по тысяче лет живут, тогда хозяева сколько? А ведь во всех старых книгах написано, что троры такие маги были, что самый сильный эльфар им и в подметки не годился. Да и по легендам троры не вымерли, не выродились, а просто открыли проход и ушли в другой, более лучший мир. Ну, по крайней мере, наши старики тоже так считают.
— Думаешь, они вообще бессмертные были? — Удивился такой теории Саша.
— Да кто знает? — Неопределенно пожал плечами темный эльф. — Вон нож у тебя, мало того, что лунное серебро даже гномы ковать не могут, так он, ты сам говоришь, любое железо режет. Кто такое сейчас создать может?
Возвращение в свой феод прошло веселее, лучше в карете на мягких сиденьях ехать и с побратимом болтать, чем в седле трястись. Саша даже был рад после пятидневного путешествия вернуться к делам, да еще привезти много материалов и разного инструмента. Одних только совковых да штыковых лопат вез полторы сотни, поэтому надеялся, что работа по обустройству острова пойдет бодрее.
Единственное, что омрачило его возвращение, была страшная новость, рассказанная им рыцарем Хоргеном в Тихой гавани. Великан-северянин поведал им о несчастье, произошедшем в замке барона Говорта. Буквально через несколько дней после того, как они все вместе посетили замок барона, из подземного узилища сбежала ведьма.
— Представляете, господа, убила брата Бертрана и выбралась.
— Но как такое возможно? — Удивился Саша. — Мне он показался очень опытным ритуалистом.
— Да, — кивнул рыцарь, — церковник дело знал. Но нашли его у клетки старухи, церковник словно от яда болотной гадюки помер. Говорят, даже ранки от змеиных зубов на его шее обнаружили. Но это еще не все плохие новости, — вздохнул великан, — эта тварь, как и обещала, убила невесту барона. Говорт, чуть умом не тронулся, когда нашел свою невесту растерзанной в собственной спальне. Ведьма жестоко ему отомстила, бедняга сразу словно на десяток лет постарел. А ведь невеста уже в тяжести была. Сразу лишиться и любимой женщины и ребенка! Это страшно, господа.
* * *
Якоб старался изо всех сил. Переписал всех прибывших за последние два дня, потом переписал несколько семей, что прибыли на остров первым кораблем. Хотел было спросить у господина лейтенанта, чем ему заниматься дальше, но тут давешний его знакомый, сержант Капчик взял его с собой в Тихую гавань переписать товар и проверить расчеты оплаты за него. И, что понравилось парню, не приказал, а именно попросил помощь оказать. А Якоб и не против, все лучше, чем без дела сидеть и думать: а нужен ли ты будешь господину маркизу или он из столицы Вэллора себе переписчика привезет? Ну хорошо хоть кормят из гвардейского котла, и кормят — грех жаловаться. Якоб подумал и перед отплытием подошел к господину Герхарду, предложив купить в Тихой гавани кое-каких продуктов и разнообразить их скудный рацион.
— А сможешь, знаешь, что купить? — Спросил лейтенант, оценивающе разглядывая парня. А когда узнал, что Якоб несколько месяцев занимался закупкой продуктов в большом поместье и отвечал за продуктовый склад, даже обрадовался и тут же отсчитал парню полтора десятка ливров на это дело, попросил купить еще и несколько мешков овса для гвардейских коней и коня маркграфа Александра.
И тут Якоб не подвел, помогал считать пиленные доски и брус Капчику, а потом купил продукты для котла гвардейцев, с которыми жил в замке, не забыв и про овес для лошадей. Видя такое дело и оценив, как парень выбирает товар и торгуется, Капчик тоже купил кое-что из продуктов, не все же горох варить, да кашу с салом.
Взяли полдюжины больших корзин картошки, пару корзин морковки, свеклы, лука, дюжину больших кочанов капусты и небольшой бочонок недавно засоленных, но очень вкусных огурцов. А еще два мешка ржаной муки — теперь и хлеб можно печь, не все сухари грызть. Тем более, есть где его выпекать — артель печников уже сложила две большие печи на первом этаже замка. Еще купили несколько увесистых кусков ароматного подкопченого окорока, теперь можно неделю похлебки разные варить с овощами, капустой да мясом.
Капчик был доволен, что так удачно взял с собой молодого парня и еще был доволен, что наконец сговорился с большой артелью плотников. Две дюжины человек, должны были завтра по утру сами прибыть на Риген. Был доволен, что наконец нашел много умелых мастеров, доволен, что обустройство замка и форта пойдет быстрее и доволен, что выполнил наказ господина Александра. На обратном пути болтали и Капчик поделился с парнем идеей, собрать из своих армейцев ватагу охотников и послать в лес, добывать дикого зверя.
— Местных рыбаков видал, так они говорят, что кабанов в лесу много и олени есть. Господин маркграф на этот счет никаких указаний не давал, так может, не рассердится если мы без его дозволения пару кабанчиков добудем? — Задумчиво потеребил он свою бороду. — Оленя без господского дозволения точно бить не моги, а за кабанчиков, поди, не взыщет? Ты как думаешь? — Спросил он парня, слушающего эти рассуждения.
Якоб молча пожал плечами, но потом, подумав, сказал, — в горах козлов много, рядом совсем и в лес ехать не надо. У меня зрение хорошее, я их видел когда к замку шел.
— Да? А это дело, свежая козлятинка не хуже зайдет. Молодец, парень, жбан варит! — Шутя, взъерошил он Якобу волосы. — Пару козликов для похлебки добудем, а там и наш милорд приедет, разъяснит чаво да как. В скалах козла бить, это не в господском лесу самовольно охотиться. А рыбу нам в форт местные рыбаки привозить будут, я уже договорился о том. Так что, паря, забегай к нам, всегда рыбкой да мясной похлебкой угостим.
Когда, уже к вечеру, прибыли из Тихой гавани, то их ждал сюрприз — на Риген пришел снеккар и два грузовых кнорра северян. Якоб оглядел прибывших крестьян, на вскидку человек тридцать и это вместе с женами и детьми.
«Ведь это тоже переселенцы, тоже надо в тетрадь записывать или, если в деревне нордов селятся, то не надо?» — Задумался парень и когда разгрузились, он спросил об этом у лейтенанта.
Герхард сам задумался на несколько минут, а потом предположил, покачивая головой:
— Раз господин маркграф сказал всех прибывших переписывать, то и этих надо. Да, точно надо.
Герхард минут десять пообщался с белокурым, крепким и высоким совсем молодым северянином, который был у них за главного, а потом, вернувшись, все разъяснил:
— Ярл Олаф, тебе сам все переводить будет, он по нашему хорошо говорит. Ну и я тебе гвардейца выделю, хоть Олаф и сказал, что все в порядке будет, но считай, для солидности. Будешь в сопровождении охраны ходить, словно важная особа.
За полчаса Якоб переписал всех вновь прибывших на Риген. Пять новых семей крестьян нордов, а потом подумал и, передохнув чуток, переписал и всех остальных, живущих в их поселении людей. Надо сказать, ярл Олаф отнесся к нему очень уважительно, даже называл его господин Якоб, хоть парень и противился поначалу. Но, видно, родовитый северянин принял Якоба за доверенное лицо владетеля острова.
«Ну так-то да, не сам же я по себе, если приказ маркграфа Александра исполняю?» — Подумал Якоб.
Хотя простому деревенскому парню было совсем не по себе, когда молодой воин с длинным мечом на поясе и толстой золотой гривной на шее называл его господином, словно равного себе или даже выше. А кто такой Якоб по сравнению с этим знатным северянином? Хотя сам Олаф был как бы даже не помладше его годами. Вон за ним по пятам даже охранитель его ходит, которого все звали Рубленная шея. Наверное было бы смешно, если бы не свежий, багровый шрам на его шее, который предавал еще более суровый вид крепкому не разговорчивому северянину.
