Умерла — так умерла.
Покушения на Колина?
Да, устраивал он. А кто бы не устроил на его‑то месте? Но мальчишка как заговоренный, от всего уходил, тварь такая!
Аделия?
Да, он планировал жениться на Аделии, а Дайрин выдать замуж за Колина. Потом мальчишка бы сдох, но Дайрин носила бы 'его' ребенка.
А Аделия?
Да потом бы ее тоже прибили. А может, и нет. Дайрин стала бы лайри, им бы никто не мешал, а Каренат тоже та еще мразь, за небольшую сумму помог бы с контрабандой, Ройл уже узнавал. Такой вот блестящий замысле, тоже пошедший наперекосяк.
Дайрин таких сопляков на раз щелкала, они ходили, стонали по замку от вожделения, а тут — как отрезало. Колин на нее не клевал.
От слова — никак.
Пришлось действовать жестче.
А потом Дайрин погибла…
Где все бумаги?
Так в пещере, там надежнее.
С кем торговал? Расскажешь начальнику королевской морской службы.
Расскажет, куда деваться.
Попался и сломался…
Король кивнул, приказал увести Ройла и повернулся ко мне.
— Ну что, лойрио Торвальд. Я все выслушал. Но хотелось бы поговорить и с вашей невестой.
У меня аж все замерло внутри.
Невестой.
— Если она сможет, ваше величество.
— А мы попробуем. Если что — я и до завтра подожду.
И ведь подождет. И стоило бы подождать, но мне так хотелось увидеть Заюшку…
Зая.
Первым чувством была боль.
Жуткая.
Обжигающая.
У меня словно вся верхняя половина тела сгорела. Хотя нет.
Сгоревшая — она бы так не болела. Я помню, как ввинтилась в воду, как выпустила из пасти остатки огненного шара — и темнота.
Но сейчас я явно не в воде.
Лежу на чем‑то мягком, во рту привкус… крови?
Я облизнулась.
Зубы и язык на месте, уже неплохо. Солоноватый и горьковатый привкус. Кровь и жив–корень, определенно. То же, чем я поила мать Колина.
Кто…
Папа?
— Напугала ты нас, паршивка!
Марси…
— Да уж. Пей, давай.
— Колин?
— Твою ж… Сама вся полудохлая, а о своем мальчишке спрашивает! — взорвался рядом отец. — Сдыхоть безмозглая! Пенек осиновый! Колода еловая!!!
Разорялся он еще долго, но я ждала главного. И дождалась.
— Жив твой Колин. Все живы и здоровы, слуги о тебе что ни час спрашивают!
— Давно…
— И десяти часов еще не прошло.
— Хорошо…
Каждое последующее слово мне давалось все легче и легче.
— Кому хорошо!? Кому!?
Я выдохнула. Хотелось открыть глаза, но было страшновато.
— Я… цела?
— Почти, — ворчливо отозвался Марси. — Ожогов у тебя пока больше, чем кожи, но перелиняешь — и нормально будет. Ты же заяц, вы шкурку меняете… Глаза пока не открывай, у тебя на веках шрамы. Я компрессы всюду положил, но до завтра тебе лучше бы подремать.
— Больно.
— Отварчик я уже настаиваю. С полчасика потерпи, а то он еще силы не набрал. Поговори со мной пока. Ты давно узнала, что дракон?
— Дня три…
— Так. Я помню, ты с тем обрядом носилась… оно?
— Да.
— Вернусь — на всех девках железные трусы заклепаю. И на парнях тоже.
Голос отца был мрачным. Действительно, всего лишь хранить целомудрие, а какой эффект. Хотя… всего лишь!
Ты сохрани его в горячке ночного бега! В вихре охоты, погони, страсти, крови…
Но главное… вернусь?
Не вернемся?
— Я… остаюсь?
— Надо бы тебя, дрянь такую, выдрать да домой притащить, — отец блистал красноречием. — Но парень твой весь аж черный был. А когда сказал, что ему на шрамы плевать…
— Шрамы?
— Да не будет у тебя шрамов. Но мальчик‑то этого не знал!
Ах, вот оно что!
— Проверял?
— Должен я знать, кому родное дитя отдаю?
— Обязан, — согласился Марси. — Кого там…?!
— Его величество Артан Шестой, — провозгласил слуга.
Я даже не дернулась.
И Марси тут же на место уложит, и нельзя…
— Ну, как там наша героиня?
— Жить будет — отчитался мой отец. — А если прекратит всех спасать — то даже долго и счастливо.
— Поверьте, я не в претензии, — король был насмешлив. — Меня ведь тоже спасли, хоть и заодно с Колином.
Догадался. Умный.
— Кстати, если дочь дракон, то кто вы?
— Волк.
Отец с ума сошел?! Так все рассказывать?!
Хотя куда уж дальше?
Рассекретилась я так, что можно было в небе над столицей пролететь с тем же эффектом.
Увы…
Равашар, вожак стаи оборотней.
Я даже не сомневался, стоит все рассказывать — или нет.
Стоит.
Ровно в той степени, в какой это нам не навредит. Все равно девочка уже подставилась по полной. Забрать я домой ее не смогу, это я отчетливо понимаю. Куда?
Дракона?
В лес?
Стая была бы счастлива, но перебьются все! В чем‑то девочка права. Пока она была слабенькой зайкой — она была последней из последних. Сейчас она дракон — ну и? Ее просто возненавидят и начнут жрать. Затравят всей деревней.
Или начнут бежать к людям.
Ни того, ни другого я не хочу. Придется выгораживать дочку.
Как это сделать лучше всего?
Дать понять местному правителю, что она не одна, что за ней стоит сила, и что мы ее в обиду не дадим. Лучше сразу же. А то знаю я этих людей. Мигом припрягут куда‑нибудь 'в интересах государства'. Слышал.
— Волк? Надо же… А ваш друг?
— Лиса. Драконы у нас редкость.
И я не солгал. Еще какая редкость. Первая за невесть сколько тысячелетий.
— А показать вы это можете?
— Марси? — я кивнул другу. Рыжик вздохнул, закатил глаза…
— Как пожелаете, ваше величество.
Он вышел на середину комнаты, хитро ухмыльнулся, опустился на четвереньки, вильнул задом… рыжая шерсть выметнулась волной, развернулся здоровущий хвост, вытянулась морда, минута — и вот уже здоровущий рыжий лис приветливо обнюхивает королевские сапоги.
К чести короля, он не сильно и побледнел.
— Можно?
Марси согласно кивнул. Король дотронулся, погрузил пальцы в роскошную шубу.
— Невероятно.
— Не стоит удивления. Мы есть.
— Вы — оборотни?
— Можно и так сказать.
— Люди верят, что вы…
— Превращаемся только в полнолуние, жрем всех подряд, теряем разум, а если кого‑то укусим — он тоже станет оборотнем? Это бред.
— А на самом деле?
— А на самом деле вот так. Превращаемся по желанию, жрем только дичь — мы же во второй форме люди, так что людоедством не грешим.
— А волкоедством?
— Мы не жрем своих животных. Например, моя дочь не станет есть драконятину.
