– Женщина? – с недоверием переспросил Бокехирн.
– На самом деле Дорога Висельников держит за стенами целый отряд, – уточнил Отто-Карл, – и у него несколько главарей. Эта женщина – лишь одна из них. Умоляю вас, господин лейтенант, объединим наши усилия и сметем это гнездо порока и преступлений!
Бокехирн не сразу поддался на уговоры. Отто-Карл не вызывал у него особого доверия, но сам он был чужаком в Открытых Землях и расположения здешних сил не знал. Прежде до него доходили какие-то смутные слухи о Дороге Висельников, но он не склонен был относиться к ним серьезно, полагая, что это байки, какие для развлечения рассказывают в походе у костра. Но осаждавшие дружно утверждали, что Дорога Висельников существует, составляют ее самые отпетые злодеи со всей империи и вот именно они захватили рудник Траудета. Наемники Клаттербака подтвердили рассказ Ивелина («Говорите, что я здесь главный, и все останетесь живы», – пообещал он им). Даже Пупар вынужден был, скрипя зубами, точнее, тем, что от его зубов осталось, поддакивать Отто-Карлу.
На руднике не понимали, что происходит и почему прибывшие к ним на помощь солдаты не уничтожают бандитов. Связаться с Бокехирном у них не было возможности, они бы не докричались.
И Бокехирн решился. Предприятие не представлялось ему сложным. Ну и что, что рудник не могли взять раньше, – от этой публики многого ждать не приходится. Людей у него было достаточно, чтоб справиться с толпой бунтовщиков, но он не собирался рисковать ими прежде времени. Сначала пусть пушкари потрудятся проделать брешь в стене. Палисад – не то что каменные укрепления в крепостях Южного пограничья. Особо стараться не придется.
По его сигналу оба орудия грянули по бревенчатому частоколу. И, убедившись, что ядра сделали свое дело, он скомандовал атаку.
Совершенно напрасно.
Вместе с солдатами, готовясь отвести наконец душу, к проломам ринулись и каторжники. И когда огонь полыхнул у них из-под ног, земля взметнулась вверх, и грохот смешался с треском, они шарахнулись назад, налетев на своих союзников, давя их и топча. Те, разумеется, которых не сбила взрывная волна и не спалило пламя.
Соратники Пупара, самые первые, еще от Куаллайда, вспомнили слухи, из-за которых все и началось, и завопили о кобольдах и их мести. Паника задушила атаку.
На самом деле кобольды здесь были совершенно ни при чем. Это была работа Кружевницы. Под ее началом подходы к стене были заминированы на случай внезапного прорыва. Здесь были и пороховые бомбы, и огненное зелье, а запалы под землей уходили под стены. Никто в лагере Пупара не догадывался, что на руднике ведутся земляные работы, а Бокехирн не успел узнать.
Он понял одно – мятежники на руднике оказались гораздо опаснее, чем он предполагал. А рисковать своими людьми попусту не хотел. И приказал отступать.
Осада рудника начиналась по второму кругу.
Проломы в стене они восстановили за ночь. Но боевого духа это не прибавило. Настроение колебалось от уныния к отчаянию. Траудет не больше, чем последний из его рабочих или темная баба-беженка, понимал, почему солдаты встали на сторону противника. Зато понимал: теперь они не выстоят. Одно дело – противостоять толпе каторжников, другое – солдатам регулярной армии. Черт побери! Им не надо даже штурмовать стены. Теперь у них хватит людей, чтобы плотно взять рудник в кольцо и заморить его обитателей голодом.
Однако Бокехирн вовсе к этому не стремился. Его солдатам тоже надо было есть и укрываться от непогоды – наступившая оттепель принесла промозглую сырость.
Чтобы сберечь людей, нужно было выпутаться из положения с наименьшими потерями. В отличие от Пупара, он не горел желанием захватывать рудник. Да и зачем? Но уйти, не наказав преступников, тоже не подобало.
Пока он раздумывал, что делать, судьба послала ему подарок. Через пару суток был схвачен первый дезертир с рудника. Один из охранников Траудета ночью перелез через стену и попытался удрать. Будь здесь только Пупар с каторжниками, ему бы удалось прошмыгнуть, но солдаты его схватили и притащили к своему командиру. Бокехирн продрал глаза – с величайшей неохотой, ибо крепко спал, – и принялся чинить допрос.
Шум разбудил также Мадженту и Отто-Карла – те уже привыкли вскакивать от любого шороха. Так что они подоспели как раз вовремя (или невовремя – это как посмотреть), и допрос получился с комментариями.
Из него Бокехирн узнал, что болтовня о Дороге Висельников – чистая правда, банда, сопричастная ей, находится на руднике и главари ее бывают в доме хозяина. А по части оружия действительно заправляет женщина по прозванию Кружевница. Это она устроила подлянку с минами у стен.
– Вот видите, мадам, – заметил Бокехирн, – вы все же перепутали. Ее не так зовут, как вы сказали.
– Неважно, какие клички она на себя всклепала! Это она! Бомбы этой мерзавки убивали ваших солдат! Нужно ее уничтожить! Отдать на потеху каторжникам, четвертовать, а потом сжечь!
– Ну зачем же, – поморщился Бокехирн. Ему такие крайности были чужды – слишком уж отдавали дамской истерикой. – Повесить ее, вот и весь сказ. – И он снова принялся выспрашивать пленного.
Тот уже расписал во всех красках Пандольфа и Айдена, но Бокехирна больше интересовало, какое касательство ко всему происходящему имеет Траудет. Картина получалась неясная. Из рассказа охранника непонятно было, является ли Траудет и впрямь бунтовщиком или это какие-то местные разборки между хозяевами шахт и их рабочими.
Но это можно было проверить.
На следующее утро перед воротами появился парламентер. Палази Траудету, обвиняемому в поддержке бунтовщиков, был предъявлен ультиматум.
Если Траудет согласится выдать властям наиболее опасных преступников и зачинщиков беспорядков, а именно: Пандольфа с Дороги Висельников, Айдена-каторжника и Сайль Бенар по прозвищу Кружевница, а также возместить ущерб, причиненный им, Палази Траудетом, и его сообщниками путем злостного сопротивления представителям императорской армии, как деньгами, так и провиантом, то его вина будет прощена.
Если он будет упорствовать, то рудник будет уничтожен, а все, кто впредь окажет сопротивление солдатам лейтенанта Бокехирна, будут казнены без суда.
Палази Траудет выслушал все это, стоя на стене, с каменным лицом.
– Сроку на размышление – до захода солнца! – крикнул парламентер.
(Бокехирн сначала подумал – не дать ли сроку до утра, но потом решил: не велика птица этот Траудет, и вообще, очень хочется заночевать под крышей.)
Народа у ворот, с трепетом внимавшего парламентеру, собралось немало. Но когда Траудет обернулся, ища взглядом тех, кто перечислен в ультиматуме, то не увидел никого из них.
