Сайрус повернулся к алтарю, ловя на себе фанатичные взгляды тех, кто почитал его как божество во плоти. При всем своем самолюбии он себя таковым не считал. Пока.
Подняв голову, он экспрессивно воздел руки к небу.
- Слушайте меня!
- Мы слушаем, Великий Господин, - одновременно ответили двадцать исступленных голосов.
- Боги навязали человеку нечестивый дар, лишив большую часть разумных истинного извечного знания. Ибо это знание удел высших существ, тех, кто может воспарить над своей плотью. Оно пришло из серой Бездны, из великого и естественного Ничто, чьего дыхания боятся даже боги.
Голос настоятеля отравленной патокой проникал в мозг его почитателей, будил их ужас, затем рассеивал его, пробуждал надежды и экстаз приобщения к заветному знанию.
Сайрус сделал паузу и протянул руку к слушателям, словно желая ободряюще прикоснуться к каждому. Огонь фанатизма разгорелся в глазах тех, к кому он обращался. Одурманенные марионетки замерли в ожидании так нужного им благословения.
- Вы упорно работали над собой, чтобы избавиться от уз и привязанностей этого мира. Мирские ценности отброшены в сторону. Вы сами отказались от плотских удовольствий.
Теперь, - его голос неожиданно прогремел, как первый раскат грома, - теперь вы - Избранные.
- Благословенна будь Бездна! Мы избраны Великой Пустотой! - Гулко раздалось в зале.
- Пусть введут сосуд скверны, - бросил в сторону настоятель.
В зал втолкнули растрепанного оборванца, в остатках дорогой одежды. Сейчас этот трясущийся от страха человек мало походил на владетельного барона Кобберга. Раздетый, со связанными ногами, он не смог бы устоять на ногах, если бы двое из Избранных не поставили его прямо, грубо тряхнув. Широко раскрытые глаза барона были полны ужаса, его разбитые губы как толстые червяки непрестанно шевелились, тщетно пытаясь что-то сказать.
- Ты попытался предать меня, барон. Что ж у тебя был шанс. Приготовьте его. - При звуке голоса настоятеля барон Кобберг вздрогнул, в его глазах за блеском ужаса мелькнули остатки разума. Извиваясь, он попытался вырваться из рук, тащивших его за плечи к черному камню. Ведущие его охранники без видимых усилий, на весу отнесли его к указанному месту.
- Смилуйся, Великий Господин! Это неправда! Нет! Я не хочу! - По молчаливому жесту, охранник запихнул барону в рот грязный комок из остатков его же одеяний.
Барон Кобберг был недавним и не слишком удачным приобретением Культа. Через барона, благодаря его родству с наместником, настоятель узнавал все важные изменения в правлении городом, еще до того как их узнают местные чиновники. Благодаря своевременной информации, удалось значительно поправить дела и провернуть несколько прибыльных афёр. Однако всю пользу от такого приверженца перебивал крайне склочный характер и недалекий ум барона, а также его спесь, граничащая с крайним идиотизмом. Попавшись на этой почве под руку какому-то умелому бойцу, он решил с помощью адептов храма поправить пошатнувшийся среди своих дружков авторитет, натравив на него избранных. Хорошо еще настоятелю вовремя донесли, резня не состоялась.
Не дожидаясь пока Кобберга закрепят на алтаре, настоятель затянул свой четко отработанный монолог. Стоны страха барона смешались с речитативом главного жреца культа, призывающего себе на помощь Силы Бездны. Хотя он не кричал, его голос, словно обладая физическим телом, метался между стенами, вселяя благоговение в сердца адептов.
Надрывая связки, Сайрус снова и снова повторял слова призыва. На самом деле ритуал того совсем не требовал. Для принесения жертвы нужно было всего четыре вещи: алтарь, сама жертва, серп и тот, кто найдет в себе силы его применить. Но зрители! Зрителям нужен был Ритуал.
Наконец настоятель почувствовал Предвкушение, струящееся к нему из камня, клинок ритуального оружия словно откликнувшись, замерцал, роняя синие искры на каменный пол. Избранные рухнули на колени и прижали лица к мрамору пола. Серп кровожадно сверкнул в воздухе, вонзившись в тело несчастного барона. От камня алтаря в стороны ударил сноп алых искр, заставив отшатнуться слишком близко подобравшихся адептов.
Содрогнувшись в экстазе от потекшей к нему энергии жизни жертвы, настоятель прикрыл глаза, стараясь не выдать своих эмоций. Это ощущение было ему уже знакомым, но каждый раз словно первый. Острота чувств от ритуала не давала Сайрусу остановиться на достигнутом, привлекая новых и новых сторонников, убивая вновь и вновь. К счастью, лояльное отношение властей, обеспеченное благосостоянием Культа позволяло безбоязненно заниматься своими делами. Даже нападение каффидцев не пошатнуло убежденность настоятеля в уверенном будущем. К тому же, всё уже давно было готово для неспешного бегства. Прямо из храма через катакомбы вел подземный ход далеко за границу крепостной стены. Все ценности были заблаговременно вынесены и спрятаны. Нашествие кочевников только подтолкнуло настоятеля скорее сменить место пребывания. Столица Фиарии, вот место, где можно развернуться во всю мощь! Если конечно путь его жизни не пересечется с кровожадной людской волной безудержно катящейся в сторону центра города, а, следовательно, и храма. О, он много что мог теперь ощущать и видеть, обладая источником.
От камня к коленопреклонённым фигурам, находящимся в вычерченных точках концентрации, ударил поток сырой энергии, клочья сущности жертвы, наполняя адептов силой и разжигая в остатках очерствевших душ искру жизни.
Тело несчастного барона, перестав издавать истошные звуки, почернело и высохло. Жизни в нем уже не осталось. Сотрясаясь от запертой силы, настоятель воздел светящийся серп над головой.
- Ради чего вы живете? - Эхо испуганно заметалось, страшась нечеловеческих нот в его голосе.
Из складок своих одеяний Избранные выхватили копии серпа настоятеля, сжав рукоять обеими руками перед собой.
- Ради служения Бездне! Во имя великого Ничто! Во имя начала всех начал! - Казалось, даже тишина прислушалась к исступленной страсти, вложенной в эти слова.
Раздавшиеся в мрачной атмосфере зала сочные хлопки ладоней разорвали таинство Ритуала, внося в сердца участников негодование от немыслимого кощунства. Глотки двадцати избранных одновременно издали злобное шипение, услышав которое любой бы понял, что с таким шумом приближается сама смерть.
Фигуру, вышедшую на свет из темноты, посторонние звуки волновали ровно столько же, сколько камень гор волнует легкий ветер. Невозмутимо дойдя до первой линии круга, замыкающего алтарь, фигура откинула капюшон.
На первый взгляд, новым участником действа, был человек лет тридцати с выразительным волевым лицом, с некоторой примесью хасситской крови. Человека можно было бы назвать вполне обычным, если бы не ярко горящие красным зрачки и самонадеянное появление в Святилище, куда доступ непосвященным был только на алтарь в качестве жертвы.
