— Здравствуй, брат. Давно мы не виделись, верно?
— Отродье хегга… — прохрипел Крэйн, с трудом выталкивая слова через непослушное твердое горло. Сосущая пустота внутри поглотила его и выплюнула, беспомощного и раздавленного. «Лат мертв, — говорил он себе, чувствуя, как мир все отдаляется от него. — Я убил его. Убил своего брата». Жить не хотелось, хотелось полоснуть кейром по шее и скатиться в черную пропасть, где нет ни мыслей, ни глаз. Но кейр был далеко.
— Твои шеерезы уже лежат, — сообщил Орвин, садясь на единственный стул в комнате. — А дружина шэда Себер уже занимается теми, кто укрылся в логовах. Ты сколотил опасную свору, но без вожака раздавить их не сложнее, чем маленького бальма. Очень скоро в этом городе опять будет лишь один шэд.
— Ты привел Лата… Ты знал.
— Знал. Но он вызвался сам. Я не стал скрывать от него, что ты находишься в Себере, он решил ехать вместе со мной, искать тебя. А ты убил его.
— Это удар предназначался тебе!
— Возможно. Но кровь Лата на твоих руках. Печально, конечно, все-таки он был моим сводным братом, да и в Алдионе без него будет сложно. Но это не важно.
— С самого начала это была ловушка?
— Плохо быть просто умным, куда лучше быть умным вовремя, — тяжело улыбнулся Орвин. — Ты возомнил себя охотником, Крэйн? Ты не охотник.
— Витерон…
Маленький жрец попятился, словно боялся, что Крэйн бросится на него.
Факелы жарко трещали красным и оранжевым.
— Да, Витерон. Он оказался еще трусливее и жаднее, чем ты предполагал. Ловушка была расставлена заранее, брат, куда глубже, чем ты видел. Жаль, конечно, что охота закончилась так далеко от Алдиона, хотя, может, это и к лучшему. Знаешь, я ведь с самого начала не верил, что ты погиб тогда возле города. Такие уроды, как ты, слишком живучи, чтоб принять смерть случайно, от хлыста карка. Я знал, что ты еще дышишь и оскверняешь эту землю своим дыханием.
Крэйн плюнул ему в лицо, но промахнулся. Орвин покачал головой, придержал жестом шагнувшего было вперед дружинника.
— Мне приятно тебя видеть, Крэйн. И еще больше — что ты обрел равновесие между тем, что у тебя внутри, и тем, что снаружи. Ты невероятно уродлив. При виде тебя тошнит, настолько ты отвратителен. Гниющие язвы вместо лица, мясо, посеченное шрамами. Отвратительно. Это твое настоящее обличье, которое проявилось только сейчас. Я вижу, ты пробовал тайлеб?.. Пытался бежать от самого себя? Надо думать, не смог смириться с собственным уродством. А теперь пытаешься мстить за него всему миру.
Голос Орвина доносился до Крэйна глухо, словно тот стоял за стенкой.
Смысл слов почти не проникал в сознание.
— От кого ты бежал, Крэйн? От меня?.. Или все-таки от себя? Что ж, в любом случае охота закончена.
— Чего ты ждешь, Орвин? — спросил Крэйн. — Ты хотел найти меня и ты это сделал. Ты добился того, чего хотел — убил Лата моими руками. Что теперь?.. Охота закончена. Бей.
— Ты скулишь, как карк с перебитой спиной, — скривился Орвин. Он был все также уверен в себе и спокоен, но чувствовалось, что безразличие Крэйна произвело на него впечатление.
— Ты искал меня, чтоб поквитаться за Риаен. Теперь у тебя есть шанс.
— Риаен… Ты ответишь и за нее, урод.
— Но дело не в ней, верно? — Крэйн попытался улыбнуться. Он даже не знал, получилось ли у него это. — Ты не настолько глуп и суеверен, чтоб верить в ворожбу, я знаю тебя. Ворожей был поводом, верно?
Орвин задумался. Его неподвижное лицо не изменилось, но глаза затуманились.
— Действительно, я не верю в ворожбу. Но смерть ворожея ударила по Риаен. Она действительно верила, что ты навлек проклятие народ Алдион. Ты стал причиной ее смерти.
— Дело даже не в этом. Даже сейчас не можешь не лгать… Настоящий шэд.
— Ложь здесь ни при чем. Хочешь сказать, я охотился за тобой не из-за этого?
— Из-за ненависти. Ты меня ненавидишь, Орвин. Ты хотел моей смерти, всегда. Теперь ты дорвался до нее. Бери, к чему медлить.
Крэйн равнодушно смотрел на него снизу вверх. Боль стихла, но он не пытался встать, а тем более взять лежащий наполу кейр. Было ясно, что дружинник с эскертом, стоящий наготове, среагирует первым. Это означало смерть. Но смерть уже не казалась чем-то отвратительным и ужасным. Она была страшной, но она была рядом, и достаточно было подождать еще немного, чтобы окунуться в нее без остатка, соскользнуть. Единственное, что его еще держало, — ненависть к Орвину. Уйти, оставив ему победу, признать себя проигравшим… Тяжело, но — Ушедшие! — остается ли другой выход? И еще — Лайвен. Почему-то было очень грустно оттого, что она останется здесь, в жизни, одна.
— Ты всегда был уродом, Крэйн. — Орвин покачал головой. — Я тебя ненавидел и не делал из этого тайны. Ты — вся грязь рода Алдион, весь его позор. Ты никогда не был человеком. В калькаде тебя называли Бейром?.. Это имя тебе подходит.
Крэйн молчал, закрыв глаза. Не хотелось оставлять этот мир, терять это ощущение теплого шероховатого дерева под щекой, терять запахи, цвета, ощущения… Он чувствовал, как что-то нарастает в нем, какое-то далекое, очень неясное и глубокое чувство. И еще он чувствовал ненависть.
— Однако пора оказать услугу местному шэду, — проронил Орвин, не сводя с него взгляда. — Мне бы очень хотелось, чтоб тобой занялся аулу, ему удалось бы сделать эту приятную работу не меньше, чем за два Эно, но я милосерден, Крэйн. Я дам тебе легкую смерть.
— Мразь. Я буду ждать тебя там, Орвин… — сказал Крэйн, еле дыша от охватившей его клокочущей ярости. — И будь уверен, твои муки будут бесконечны.
— Надейся на это. Но я, к сожалению, не верю в Ушедших и жизнь вне жизни. Каюр, заканчивай.
Дружинник шэда с готовностью, словно все время ждал команды, шагнул вперед и приподнял эскерт. Крэйну вдруг подумалось, что всю эту картину он уже видел — и старый склет, залитый багровым отсветом факелов, и лежащего человека на полу, и добивающий удар — скрип хитина по дереву…
В тот раз он играл другую роль.
Крэйн попытался вскочить. Это не было осознанным действием, тело само пыталось сохранить себе жизнь, оно хотело жить. Дружинник оказался быстрее — пнул его сапогом в грудь, сбивая обратно на пол, и занес эскерт. Понимая, что не успеет, чувствуя заливающуюся в тело липкую и холодную волну смерти, Крэйн закричал. Крик метнулся среди старого дерева стен, отдался шорохом эха. Крэйн лежал на боку, тяжело дышал и чувствовал, как в нем бьется жизнь. Дружинник, так и не опустив эскерта, привалился к стене и очень медленно пытался упереться свободной рукой в бревна. Непослушные побелевшие пальцы скользили по гладкому дереву, срывались. Наконец дружинник выронил оружие и беззвучно упал лицом вниз.
