– Ну, я бы сказал, что истории не совсем совпадают, – заметил Эдди. – Больше похоже на сон, в котором вода может течь вверх на холм. Однако, должен признаться, что мне жутковато. Слишком много совпадений. Мы где сейчас? В Срединном Мире – на территории Чарли. Только зовут его здесь не Чарли. Здесь его звать Блейн Моно.
Роланд пристально разглядывал Джейка.
– Ну и что ты думаешь? – спросил он. – Может, все – таки обойдем этот город? Подальше от этого поезда?
Джейк надолго задумался, опустив голову и машинально перебирая в пальцах густую шелковистую шерстку Ыша.
– Мне бы очень хотелось, на самом деле, – выдавил он наконец. – Но если я правильно понял насчет этого вашего ка, то нам все равно этого не избежать.
Роланд кивнул.
– Да, это ка. А если так, то наши желания здесь не имеют значения: если мы попытаемся обойти его стороной, все равно, я уверен, обстоятельства сложатся так, что нам придется вернуться. В таких случаях лучше уж сразу покориться неизбежному, чем пытаться что-то изменить. А ты как думаешь, Эдди?
Эдди тоже надолго задумался. Ему вовсе не улыбалось иметь дело с каким-то там говорящим поездом, который ездит сам по себе; и как его ни назови, Чарли Чу-Чу или Блейн Моно, из того, что прочел им Джейк, уже можно было заключить, что паровоз этот – весьма неприятный продукт инженерной мысли. Но, с другой стороны, дорога им предстояла долгая, и где-то в конце ее их ждала Башня, ради которой, собственно, это все и затеялось. Эдди вдруг с изумлением обнаружил, что он точно знает, о чем он думает и чего хочет. Он поднял голову и едва ли не в первый раз с того самого дня, когда он очутился здесь, в этом мире, твердо взглянул в голубые, как будто повыцветшие глаза стрелка.
– Я хочу встать посреди поля роз и увидеть, наконец, эту Башню. Я не знаю, что будет дальше. Быть может, на наши могилы возложат букеты цветов, но мне, по-моему, наплевать. Я хочу видеть Башню. Мне уже все равно, пусть этот Блейн – хоть сам дьявол и пусть дорога, ведущая к Башне, проходит хоть через ад. Я за то, чтобы идти в город.
Роланд кивнул и повернулся к Сюзанне.
– Ну, – нерешительно проговорила она, – мне Темная Башня не снилась… так что на этом уровне я, наверное, не возьмусь решать… на уровне, скажем так, желания. Но я теперь верю в ка. И я не настолько тупа, чтобы не чувствовать, когда тебе начинают стучать по башне и вопить благим матом: «Не туда, дурачина! В другую сторону!» А как ты сам, Роланд? Ты-то что думаешь?
– Я думаю, что на сегодня мы наговорились уже достаточно и нам надо бы сделать маленький перерыв до завтра.
– А «Загадки»? – спросил вдруг Джейк. – Хотите, я вам покажу?
– У нас еще будет время, – сказал Роланд. – Давайте немного поспим.
25
Но стрелок еще долго лежал без сна, а когда вдали снова раздался ритмичный бой барабанов, он поднялся и вернулся к дороге. Там Роланд остановился, глядя на мост и город. Он действительно был дипломатом, как верно предположила Сюзанна – дипломатом до мозга костей, – и поэтому Роланд знал, что поезд – это их следующая остановка на долгом пути, причем знал это с того мгновения, когда впервые услышал о нем… однако, он чувствовал, что об этом не стоит пока сообщать остальным. В частности, Эдди особенно не терпел, когда ему говорили, что нужно делать. Когда он чувствовал, что кто-то пытается направлять его, реакция Эдди была одна: он опускал голову, широко расставлял ноги, начинал отпускать идиотские шутки и упирался, как мул. Правда, на этот раз их с Роландом желания совпадали, но Эдди еще мог взбрыкнуть – исключительно из духа противоречия. Так что лучше и безопасней не торопить события и спрашивать вместо того, чтоб указывать.
Он повернулся, чтобы вернуться в лагерь… и тут рука его безотчетно легла на рукоять револьвера, потому что впереди, на обочине, маячил темный силуэт. Кто-то стоял там, глядя на стрелка. Роланд, правда, не вытащил револьвер, но был очень к этому близок.
– А я все думал, сможешь ли ты уснуть после этого маленького представления, – сказал Эдди. – Ответ, по-моему, отрицательный.
– Я не слышал, как ты подошел. Ты быстро учишься, Эдди… но на этот раз за свои успехи ты мог заработать и пулю в лоб.
– Ты не слышал меня, потому что тебя занимало сейчас другое. – Он присоединился к стрелку, и даже при бледном свете звезд Роланд увидел, что ему не удалось одурачить Эдди. Да, он действительно в нем не ошибся. Эдди напоминал ему Катберта, но кое в чем он уже превзошел и Катберта.
Нельзя его недооценивать, – сказал себе Роланд. Иначе это все может закончится очень плачевно. Если я его подведу или сделаю что-то, что он может принять за двойную игру, он, скорее всего, попытается меня убить.
– А что тебя занимает, Эдди?
– Ты. И все мы. Я хочу, чтобы ты кое-что знал. До сегодняшнего разговора я думал, что тебе это и так известно. Но теперь я уже не уверен.
– Ну так скажи мне.
А про себя Роланд снова подумал: Нет, он ужасно похож на Катберта!
– Мы с тобой потому, что должны быть с тобой – из-за твоего проклятого ка. Но еще мы с тобой потому, что сами того хотим. Насчет себя и Сюзанны я точно знаю. И Джейк, я думаю, тоже. У тебя неплохие мозги, мой соратник по кхефу, но ты, наверное, их хранишь в бомбоубежище, потому что иной раз тебя убеждать – как об стенку горох. Я хочу ее видеть. Ты хорошо понимаешь, о чем я? Я хочу видеть Башню. – Он внимательно поглядел Роланду в лицо и, не увидев, очевидно, того, что надеялся там увидеть, в отчаянии взмахнул руками.
– Я хотел только сказать, чтобы ты, наконец, отпустил мои уши.
– Отпустил твои уши?
– Вот именно. Меня больше не надо за них тянуть. Я иду с тобой к Башне, потому что я сам так хочу. Мы все идем, потому что мы сами хотим идти. Если сегодня ты тихо откинешь копыта во сне, мы тебя похороним и пойдем дальше. может быть, долго мы не протянем, но мы умрем на пути Луча. Теперь ты врубился?
– Да. Теперь – да.
– Ты говоришь, ты меня понимаешь, и я думаю, ты действительно понимаешь… но вот веришь ты мне или нет?
Ну конечно, – подумал стрелок. Куда ты еще пойдешь в этом мире, Эдди, который чужой для тебя и странный? И что ты еще станешь делать? Фермер, должен сказать, из тебя хреновый.
Но он не сказал этого вслух – это было бы несправедливо и очень зло. Оскорблять свободную волю свободного человека, путая оную с ка, это хуже, чем просто кощунство: это занудно и глупо.
– Да, – сказал Роланд. – Я тебе верю. Всей душой верю.
– Тогда хватит вести себя с нами так, будто мы стадо баранов, а ты наш пастух, который помахивает своей палкой, чтобы мы, такие все из себя беспомощные и безмозглые, не сошли, не дай Бог, с дороги и не угодили бы в яму с зыбучим песком. Ты весь как бы в себе. Пришло, наверное, время раскрыться. Если нам суждено умереть в этом городе или в поезде, я хочу умереть, зная, что я был не просто какой-нибудь пешкой в твоей игре.
