Светлана стояла с мелом в руках над Книгой Судьбы.
Егор, раскинув руки, замер перед ней.
Фигуры на доске. Сила в моих руках. У меня еще никогда не было столько Силы, бесконтрольной, струящейся через край, готовой пролиться на кого угодно.
Я улыбнулся Светлане. И медленно-медленно поднес ладони с бьющим из них фонтаном радужного света к своему лицу.
— Нет!
Вопль Завулона не просто прорвался сквозь ураган — заглушил его. Вспышка молнии прорезала небо. Глава Темных бросился ко мне, но навстречу шагнул Гесер, и Темный маг остановился. Я не видел это — чувствовал. Лицо заливало цветное сияние. Голова кружилась. Я больше не чувствовал ветра.
Осталась только радуга, бесконечная радуга, в которой я тонул.
Ветер метался вокруг, не трогая меня. Я посмотрел на Светлану и услышал, как ломается невидимая стена, всегда стоявшая между нами. Ломается — чтобы замкнуть нас в барьер. Развевающиеся волосы упали вокруг лица Светы мягкой волной.
— Ты все истратил на себя?
— Да, — сказал я.
— Все, что собрал?
Она не верила. Не могла поверить до сих пор. Светлана знала, какова цена за взятую взаймы Силу.
— До последней капли! — ответил я. Мне было легко, удивительно легко.
— Зачем? — Волшебница протянула руку. — Зачем, Антон? Ты мог остановить эту бурю. Мог осчастливить тысячи людей. Как ты мог — все на себя?
— Чтобы не ошибиться, — объяснил я. Было даже неудобно, что она, будущая Великая, не понимает такой малости.
Секунду Светлана молчала. Потом поглядела на огненный мелок в своей руке.
— Что мне делать, Антон?
— Ты уже открыла Книгу Судьбы.
— Антон! Кто прав? Гесер или ты?
Я покачал головой.
— А вот это решай сама.
Светлана нахмурилась.
— Антон, и это все? Ради чего ты взял столько чужого Света? Ради чего истратил магию второй степени?
— Ты пойми. — Я не знал, сколько веры в моем голосе. Даже сейчас мне ее не хватало. — Иногда главное — не поступок. Иногда главное — бездействие. Есть то, что ты должна решить сама. Без советов. Моих, Гесера, Завулона, Света, Тьмы. Только сама.
Она замотала головой.
— Нет!
— Да. Ты решишь сама. И эту ответственность с тебя не снимет никто. И что бы ты ни сделала — ты все равно будешь жалеть о несделанном.
— Антон, я люблю тебя!
— Знаю. И я люблю тебя. Потому и не скажу ничего.
— И это твоя любовь?
— Только это и есть — любовь.
— Мне нужен совет! — закричала она. — Антон, мне нужен твой совет!
— Каждый творит свою судьбу, — сказал я. Это было даже чуть больше, чем я мог сказать. — Решай.
Мелок в ее руке вспыхнул тонкой огненной иглой, когда она повернулась к Книге Судьбы. Взмах — я услышал, как хрустят страницы под ослепительным ластиком.
Свет и Тьма — только пятна на страницах судьбы. Взмах. Росчерк.
Стремительный бег огненных строк.
Светлана разжала руку, и мел Судьбы упал ей под ноги. Тяжело, будто свинцовая пуля. Его все-таки поволокло ураганом, но я успел нагнуться и спрятать мелок в ладони.
Книга Судьбы начала таять.
Егор пошатнулся, согнулся, повалился на бок, поджимая колени к груди. Съежился в жалкий маленький комочек.
Белый круг вокруг них уже размыло дождем, и я смог подойти. Присел, придерживая мальчика за плечи.
— Ты ничего не вписала! — крикнул Гесер. — Светлана, ты только стерла!
Волшебница пожала плечами. Она смотрела на меня, сверху вниз. Дождь, прорвавшийся за исчезающий барьер, уже пропитал белое платье, превратил его в тонкую кисею, не скрывающую тела. Только что Светлана была жрицей в белоснежных одеждах, лишь миг — и она стала промокшей девушкой, с опущенными руками стоящей в центре бури.
— Это был твой экзамен, — вполголоса сказал Гесер. — Ты упустила свой шанс.
— Светлый Гесер, я не хочу служить в Дозоре, — ответила девушка. — Простите, Светлый Гесер. Но это не мой путь. Не моя судьба.
Гесер печально покачал головой. Он больше не смотрел на Завулона, и тот в несколько шагов оказался возле нас.
— И это — все? — спросил Темный маг. Посмотрел на меня, на Свету, на Егора. — Вы не смогли ничего сделать?
Он перевел взгляд на Инквизитора — тот поднял голову и кивнул.
Больше ему никто не ответил.
Кривая улыбка появилась на лице Завулона.
— Какие усилия, и все окончилось фарсом. Лишь потому, что истеричная девчонка не захотела бросить своего нерешительного возлюбленного. Антон, ты меня разочаровал. Светлана, ты меня порадовала. Гесер, — Темный посмотрел на шефа, — мои поздравления с подобными сотрудниками.
За спиной Завулона открылся Портал. Тихо смеясь, он вошел в черное облако.
С земли до меня донесся тяжелый вздох. Я не видел, но знал, что там происходит. Один за другим Темные дозорные выходили из сумрака. Кидались к припаркованным вокруг здания машинам, спеша увести их подальше от деревьев. Пригибаясь, бежали к соседним домам.
А следом покидали оцепление Светлые маги. Некоторые — для тех же простых и понятных человеческих действий. Вот только большинство, я знал это, оставались на месте, вглядываясь вверх, на крышу здания. Тигренок, с виноватым на всякий случай лицом. Семен — с мрачной улыбкой Иного, повидавшего и не такие бури, Игнат — с неизменно искренним сочувствием.
— Я не смогла этого сделать, — сказала Светлана. — Гесер, простите. Я не смогла.
— Ты и не могла, — ответил я. — Да и не должна была…
Я раскрыл ладонь. Посмотрел на маленький кусочек мела, который в моих руках стал просто мокрым и липким кусочком мела. Заточенным с одной стороны. Неровно сломанным с другой.
— Давно понял? — спросил Гесер. Подошел, сел со мной рядом. Его щит раскинулся над нами, и рев урагана стих.
— Нет. Только что.
— Что происходит? — выкрикнула Светлана. — Антон, да что происходит?
Ей ответил Гесер:
— У каждого своя судьба, девочка. У кого-то — править чужие жизни или ломать империи. У кого-то — просто жить.
— Пока Дневной Дозор ждал твоих действий, — пояснил я, — Ольга, взяв вторую половинку мела, переписала чью-то судьбу. Так, как хотелось Свету.
Гесер вздохнул. Протянул руку, коснулся Егора. Мальчик зашевелился, пытаясь подняться.
— Сейчас, сейчас, — ласково сказал шеф. — Все уже кончилось, заканчивается.
Я обнял мальчика за плечи, положил его голову себе на колени. Он снова затих.
— Скажи, зачем? — спросил я. — Если ты все равно знал все наперед?
— Даже мне не дано знать все.
— Зачем?
— Да потому, что все должно было быть естественно, — с легким раздражением ответил Гесер. — Только так Завулон мог поверить в происходящее. И в наши планы, и в наше поражение.
