А я окончательно раздумал предлагать ему исцеление. Обойдётся, коли такой… вот такой.
В пути от Горды до Сигнара ничего значительного не произошло. Вот только уже под самый конец, когда мы покинули город и топали к базе, я ощутил, что мне в спину кто-то смотрит — этаким холодно-прицельным взглядом. Обернувшись, я на миг встретился взглядами со смутно знакомым мужиком, который поспешил скрыться с глаз.
Уже на базе, перебирая воспоминания во время очередного буст-дриминга, я вспомнил, где раньше видел этого типа. И не удивительно: с этим поджарым остроносым типом я сталкивался один-единственный раз. Когда он сопровождал лейтенанта особого отряда городской стражи. Того, который, предположительно, вампир… а сам остроносый — зверолак.
Вынюхал, значит? Ну что ж. Посмотрим, что воспоследует за нашей второй встречей… я, в общем-то, и не надеялся, что мне удастся скрываться вечно…
Посмотрим. Да.
Вместо эпилога: клятва Охотника
Антураж предельно прост: ясная ночь, густая россыпь звёзд — достаточно густая, чтобы заменить отсутствующую в этом мире полную Луну. Отблески дрожащего света фаеклов на облачках пара, вырывающихся изо рта. Факелы держат полноправные Охотники — безмолвные свидетели происходящего. Роль со словами здесь и сейчас только у меня да у старшины Сайла.
Вот только броня цинизма действует плохо. Потому что обращённые ко мне слова — не особо мудрёные, не такие уж громкие — заставляют душу звенеть и тянуться ввысь.
— Если станешь ты Охотником, никогда не закончится труд твой. Вечны заботы наши, как вечны отрешённые земли. Если согласишься, без отдыха стоять тебе на страже мира и покоя людского. Чтобы другие веселились, мы печалимся. Чтобы они спали — мы бдим. Чтобы они жили, мы идём под тонкой Гранью и умираем. Готов ли ты, зная об этом, стать Охотником?
— Готов.
— Гильдия хранит многие тайны, среди которых есть такие, что не должны покинуть уста Охотника никогда. Ни в угаре пьяном, ни в постели с любимым человеком, ни наедине с духовным пастырем, ни в подвале пыточном нельзя будет разгласить доверенные гильдией секреты. Возможно, ради сохранения тайны придётся не только умереть, но и лгать, бить в спину, предавать доверие чужих людей, пятная душу и отягощая совесть. Вновь спрошу я: готов ли ты помнить об этом, став Охотником?
— Готов.
— Не только мирные люди нуждаются в защите. Если станешь ты Охотником, рядом встанут твои соратники, братья по выбранному долгу. И часто на твоих глазах будет грозить им лютая смерть. Не всегда сумеешь ты отвести угрозу, ибо не всесилен под небом этим никто, и даже воля Высочайшего имеет предел свой в царстве архидемона. Горше трудов неусыпных, горше боли и хуже страха — помнить умерших соратников. Стократ хуже — отправлять их на верную смерть, когда подступит час жестокой нужды. Спрошу тебя в последний раз: станешь ли ты Охотником, зная о тяготах этих, наихудших меж всеми иными?
— Готов!
— Тогда в ознаменование решения возьми этот Знак, брат Ложка. Да будет воля твоя крепкой, жизнь — честной, а смерть — достойной.
— Принимаю, брат Железноступ. И не отступлю от своего решения.
— Это клятва? — спрашивает Сайл в нарушение ритуала.
— Нет, — отвечаю. Слабо улыбаюсь.
А потом повторяю:
— Нет. Просто обещание.
В ответной улыбке — гордость. Стоящие живым кругом Охотники вскидывают к небу руки с факелами, и я гляжу вверх, в чужое небо.
Которое впервые кажется мне не таким уж чужим.
Немного о магической терминологии, обрядах и обычаях
В рамках проекта "Мечтатель" особых изысков не будет. В отличие от миров с более развитыми магическими системами, здесь "магия", "колдовство", "волшебство", "чародейство" с синонимами и производными, вроде "кудесить", считаются именно синонимами. (Хотя у взятых отдельно магов могут наблюдаться зачатки собственных систем названий и ГГ, конечно, со временем усовершенствует свою, складывающуюся помалу систему терминов — я предупредил!). Более или менее чётко оппозиционируются только различия по этическим критериям: одно дело заклинать, а другое — проклинать. (При этом проклятие может быть физическим, отражаться на телесном или душевном здоровье жертвы, корёжить ей судьбу или удачу — всё равно для этого разнообразия применяется одно слово).
Жертва проклятия зовётся проклятой — без кавычек.
Что характерно, для наложения стихийных проклятий не обязательно быть посвящённым магом. Накладываемые примерно по той же схеме стихийные заклятия — вещь более редкая и при этом осуждаемая. (Можете сами прикинуть поледствия стихийно наложенного на себя обета "я всегда буду любить только тебя и никогда тебя не оставлю!").
Особую группу заклятий составляют бытовые ритуалы, вроде помолвок, свадеб, разводов, имянаречения младенцев, публичных обетов и пр. Необходимым и достаточным условием их действенности считается присутствие свидетелей, причём желательно в большом числе; тайная помолвка с парой свидетелей вполне "перебивается" официальным обрядом, о котором известно десяткам людей. Правда, если в тайный обряд вложено искреннее чувство, он может стать тем изъяном, который со временем исказит официальный или даже полностью отменит его.
Усилить бытовые ритуалы до уровня, на котором и хороший маг бессилен повлиять на результат, способно воззвание к разного рода незримым материям: от памяти предков, чистых стихий и языческих божеств до Высочайшего и Пресветлого включительно. (Имеется в виду именно воззвание, когда нечто внешнее не просто берётся в свидетели наряду с людьми, а становится ещё одним субъектом действа. Используются уже не формулы типа "да узрит небо совершающееся, как зрят его собравшиеся здесь добрые люди", а такие, как "да одарит своей силой и благословением сие дитя /имя Силы/" или "пусть же чистый огонь покарает нас, если /условие/"). Однако такие усиленные ритуалы — как правило, прерогатива власть имущих, да и ими усиленные формы используются неохотно. В том числе из-за того, что ошибку или намеренно привнесённый дефект в таком ритуале исправить почти невозможно. Только немногие события — к примеру, помазание на царство — сопровождаются усилением в обязательном порядке.
О календаре
ГГ автоматически применяет термины "неделя, месяц, год" и более мелкие, но это не значит, что таковые полностью соответствуют земным.
Для начала, самого термина "месяц" в языках местных жителей нет — за неимением луны, хотя бы маленькой. Местный "месяц" буквально переводится как "третья доля"; он состоит из трёх девятидневных "недель". При этом девятый день свят и используется для отдыха; также почитаем день третий, но выходным он является лишь для тех, кто может себе это позволить. Сезон складывается из трёх "месяцев", то есть из девяти раз по девять дней. Вот правда, сезонов в году всё-таки четыре, а не три. Длительность года — почти точно 341 день; семнадцать "лишних" дней распределяются так: в конце каждого из дюжины месяцев добавляется один "пустой" день, кои посвящаются отдыху, совершению святых дел, отдаче долгов — одним словом, подведению итогов; в конце первого месяца весны "пустых" дней не один, а шесть. И этот длинный промежуток, приходящийся на весеннее равноденствие — праздник Обновления, местный Новый Год.
