И вновь тишина, а потом взрыв громогласного хохота. Второй после правителя смеялся в голос, стуча рукой по столу, от чего подпрыгивала посуда и кувшины. Рабы замерли в страхе, а самые смелые ринулись вытирать пятна пролившегося вина.
— Теперь я вижу, — утирая слезы, сквозь смех, произнес Визирь. — Как ты одолел Повелителя Небес. Вероятно дракон задохнулся в праведном возмущении твоей наглостью.
— С ним я разговаривал менее почтительно, — я позволил себя ухмыльнуться.
— Позволь же мне узнать — почему? Разве не страшнее дракон Визиря? Разве не остры его когти, не жарко дыхание и не сравнима пасть с долиной тьмы Фукхата?
— Все истинно так, светлейший. И все же — дракон не умеет пытать и не знает что такое рабство.
Во время нашего разговора, отпрыски семьи уже начали есть, но сейчас все, как один, поперхнулись и посмотрели на меня как на самоубийцу, даже Мия.
— Теперь я вижу, что у тебя не только острые сабли и язык, но и ум, — вздохнул хозяин. И очередным взмахом успокоил подобравшуюся было стражу. — Я уже слышал от дочери о том, как тебе сложно находится среди невольников. Моим наставником в детстве был посол из Нимии, и он придерживался той же точки зрения. Но все же скажи мне, отважный шархан, имя которого уже воспевают тенесы, называя Безумным Серебрянным Ветром, от чего же тебе так противит рабство?
— Каждый человек рождается свободным, живет свободным и умирает свободным. Никто не вправе лишать этого качества.
— Но разве люди не отбирают у друг друга еду, золото, земли, да и все прочее, что существует под небесами? Разве люди не сражаются мечом и огнем, за то, что считают своим? Так почему же один не может отнять свободу другого?
— Пожалуй, — чуть грустно вздохнул я, на мгновение опустив глаза. — Если бы существовал ответ на этот вопрос, то никогда бы, ни в одной земле, ни один разумный, не носил бы железного ошейника. Но я лишь простой бродяга, мои имя и честь, выдуманы мною же. Все что у меня есть — добрые сабли, добытые в славном грабеже павшей крепости. Не мне судить, о том, что должен делать человек, и о том, что нет. Но я твердо уверен в одном — покуда мое сердце бьется, никто не станет решать за меня. Ни люди, ни боги.
— Громкое заявление, для, как ты сам выразился — простого наемника, — хмыкнула жена Визиря.
— Прекраснейшая тори, — склонил я голову. — От грома этих слов скончался дракон, а сам Гефен — бог молний, спрятался в своих чертогах как трусливый шакал.
— Пару минут назад, ты утверждал, что Повелитель неба пал от наглости.
— Смею заметить, это сказал ваш муж — Светлейший Визирь. Я лишь позволил себе не возражать.
И вновь взрыв хохота хозяина дворца, на мгновение заставил меня вздрогнуть, жена же все сверлила меня своими нестерпимо зелеными глазами.
— Если все наемники запада умеют так разговаривать, то впору звать их преподавать риторику, — высказался названный брат Султана.
На эту фразу не имело смысла отвечать, поэтому я молча потягивал вино. Слишком божественное вино, чтобы оставить его стоять на столе. Будь я безрассуден, то попросил бы упаковать с собой десяток кувшином этого напитка.
— Если же ты не хочешь ни злата, ни драгоценностей и драгоценных вещей, да и, как я понял, даже самая прекрасная из невольниц не соблазнит тебя, то чего же ты тогда хочешь? Скажи, я ни в чем не откажу.
В голове пронеслись сотни мыслей, одна безумней другой. Я мыслил о допуске в библиотеку Султана, прославившуюся своими древнейшими свитками, которых порой не сыщешь и в Академии. Я грезил об аудиенции с советниками правителя, и величайшими восточными мудрецами. Мечтал о разрешении посетить первобытные подземные храмы, охраняемые строже сокровищницы. Думал я и экскурсии в саму сокровищницу, но в какой-том момент я наткнулся на прекрасные глаза моей, теперь уже бывшей, спутницы. Наткнулся и спокойно сказал:
— Сто золотых монет и печать на контракте.
— Верен себе до самого конца? — хмыкнул Визирь.
— Демон кроется в мелочах, — впервые я позволил себе пожать плечами. — Предав себя в малом, предашь и в большем, а там и бездна совсем близко, поджидая тебя с гогочущими тварями.
Некоторое время мы молчали, и тишину нарушал лишь шелест вееров и плеск подливаемого вина. Я с легким сожалением смотрел на жаренное мясо, которого, кажется, мне уже не придется отведать.
— Я вижу, ты достойный муж, каким и представлялся со слов моей дочери. Раз уж я не могу отблагодарить тебя чем-то материальным, то быть может, деловое предложение устроит тебя, славный воин. Мой начальник стражи уже стар и заслуживает себе дом с виноградником в приморской провинции. Его место вскоре освободится и я бы с почтением отнесся к твоему присутствию в качестве главы охраны дворца.
Великих сил мне стоило не рассмеяться в голос.
— Светлейший Визирь, когда-то очень давно, один старый граф-маг, предлагал мне место в охране своего замка. Я отказался, и этот отказ породил настоящую череду приключений, новых знакомств и открытий. Быть может, я прослыву как сумасшедший, отказав и вам. Но мое сердце греет мысль о том, что отказав в такой должности самому Визирю, я увижу и испытаю еще больше, чем раньше.
И вновь эта тишина, а потом смешок не сдержавшегося старшего сына.
— Возможно, стены темницы усладят твой не в меру привередливый взор.
— Сын! — властно гаркнул Визирь. — Имей уважение к гостю! — после хозяин дворца повернулся ко мне. — Это твое последнее слово, Тим Ройс из Империи?
— Да.
— Тогда, чек на сто золотых монет, будет ждать тебя в твоих покоях. Обналичить его можно в любом банке Ангадора. И все же, у меня осталась еще одна просьба. Через два дня, моя младшая дочь — Лиамия, выходит замуж за уважаемого шархана Эзема, сына уважаемого шархана султаната — Асиала. И я прошу тебя присутствовать на этой свадьбе, ведь лишь благодаря тебе она может состояться.
С громким хрустом, часть мозаики нашла себя на общей картине, а в левой части груди на мгновение резко потяжелело и что-то скрутило, но тут же отпустило. Видимо слишком много вина я выпил за этот вечер.
— Почту за честь, Светлейший Визирь.
— Что ж, — кивнул второй человек страны. — Сегодняшний день был щедр на события и утомил нас. Пожалуй, хороший сон, облегчит головы, полные дум.
Визирь с женой поднялись, следом встали их дети, ну и я тоже. Мы все друг другу раскланялись и разошлись кто куда, вернее меня встретил все тот же старик и повел по коридорам в сторону гостевых покоев. Войдя в эти хоромы, я всего парой движений скинул одежду и забрался под тончайшее покрывало. Голова была тяжела, и совсем скоро я уже спал крепким сном, позволяя себе в кое-то веки полностью расслабиться.
