Арута и остальные молчали. Траск продолжил.
— Они прошли по моему грузовому трюму и принялись швырять за борт все что попало. Больше пяти сотен прекрасных квегских мечей — в воду. Копья, пики, луки, все — думаю для того, чтобы оно не попало в Крайди каким-то образом. Они не знали, что делать с квегским огненным маслом: чтобы вытащить бочки из трюма понадобилась бы портовая лебедка, так что они оставили их в покое. Но они убедились, что на борту не осталось оружия, которое не было бы в их руках. Потом несколько сухопутных крыс, одетых в это черное тряпье, поплыли на берег и пошли к маяку. Пока они шли, остальные молились, качаясь на коленях взад-вперед, кроме нескольких с луками, следивших за моей командой. Потом все внезапно, где-то через три часа после заката, начали пинать моих людей, показывая на гавань на карте. Мы подняли паруса и двинулись вдоль берега. Я думаю, они решили, что вы не ожидаете атаки с моря.
— Они решили верно, — сказал Фэннон. — Со времени их последнего набега мы сильно патрулируем леса, и они не могут появиться в дне марша от Крайди, так чтобы мы этого не узнали. А так они застали нас врасплох, — голос старого Мастера Мечей был уставшим и печальным. — Теперь город уничтожен, а двор замка наполнен перепуганными горожанами.
— Они отправили большую часть своих людей на берег, — тоже с горечью сказал Траск, — но оставили пару дюжин убить моих людей, на лице его была боль. — Они были тяжелой компанией, мои ребята, но в целом хорошие люди. Мы не знали, что происходит, пока первые из моих мальчиков не начали падать с перекладин в воду с цуранийскими стрелами в груди. Мы поняли, что они захотели, чтобы мы их выгнали. Мои ребята стали бороться, могу поручиться, но слишком поздно. Куски снастей и дубинки не сравнить с мечами и луками.
Траск тяжело вздохнул. На его лице отражалась боль, как от раны, так и от истории, которую он рассказывал.
— Тридцать пять человек. Портовые крысы, головорезы, и все поголовно убийцы, но это была моя команда. Я был единственным, кому позволено их убивать. Я проломил череп первому цурани, напавшему на меня, взял его меч и убил другого. Но третий выбил его у меня из рук и проткнул меня, — он издал резкий низкий лающий смешок. — Я сломал ему шею, потом на некоторое время потерял сознание. Они, должно быть, посчитали меня мертвым. Потом я понял, что огонь распространяется, и стал кричать. Потом я увидел вас на сходнях.
— Ты смелый человек, Амос Траск, — сказал Арута.
— Недостаточно смелый, чтобы сохранить свой корабль, ваше высочество, — с болью в голосе сказал он. — Теперь я всего лишь еще один выброшенный на берег моряк.
— Достаточно на сегодня. Арута, тебе нужен отдых, — сказал Талли. Он положил руку на плечо Амоса Траска. — Капитан, вам лучше последовать его примеру. Ваша рана серьезнее, чем вы полагаете. Я отведу вас в комнату, где вы сможете отдохнуть.
Капитан поднялся.
— Капитан Траск, — сказал Арута.
— Да, ваше высочество?
— Нам нужны в Крайди хорошие люди.
На лице моряка мелькнула насмешка.
— Благодарю, ваше высочество. Однако, не знаю, какая от меня может быть польза без корабля.
— Мы с Фэнноном найдем тебе занятие, — сказал Арута.
Человек слегка поклонился (ему мешала рана) и ушел вместе с Талли. Карлайн поцеловала Аруту в щеку и сказала:
— Теперь отдохни.
Она взяла бульон, и Фэннон проводил ее из комнаты. Арута заснул прежде, чем закрылась дверь.
Карлайн сделала выпад.
Она ткнула концом шпаги в нижней области, прицелившись в живот, чтобы нанести убийственный удар. Роланд едва избежал удара, отбив ее клинок своим. Он отпрыгнул назад и на мгновение потерял равновесие. Карлайн заметила, что он колеблется, и снова сделала выпад.
Роланд рассмеялся, отпрыгнул в сторону, потом шагнул за пределы ее досягаемости. Быстро перебросив меч из правой руки в левую, он схватил запястье той ее руки, где была шпага, заставив ее в свою очередь потерять равновесие. Он шагнул за нее, развернул ее, обнял левой рукой за талию, осторожно следя за лезвием своего меча, и крепко прижал к себе. Она сопротивлялась его превосходящей силе, но пока он был позади нее, она не могла ничего ему сделать, кроме как источать гневные проклятия.
— Это был трюк! Отвратительный трюк, — плюясь, сказала она.
Она беспомощно лягалась, он смеялся.
— Не вытягивайся вот так чрезмерно, даже если кажется, что так ты непременно убьешь противника. У тебя хорошая скорость, но ты слишком сильно давишь. Выучись терпению. Подожди, пока противник действительно откроется, и тогда нападай. А так ты потеряешь равновесие — и ты мертва, — он быстро поцеловал ее в щеку и бесцеремонно оттолкнул.
Карлайн, спотыкаясь, отошла вперед, потом восстановила равновесие и развернулась:
— Разбойник! Не церемонишься с королевскими особами, да?
Она приближалась к нему со шпагой наготове, немного заворачивая влево. Отца не было, и Карлайн надоедала Аруте, пока он не позволил, чтобы Роланд научил ее фехтованию. Ее последним аргументом было: «Что я буду делать, если цурани войдут в замок? Защищаться иголками для вышивания?» Арута сдался, но скорее из-за ее постоянного утомляющего нытья, чем из-за предпо-ложения, что ей придется использовать оружие.
Вдруг Карлайн яростно атаковала по верхней линии, заставив Роланда отступить по маленькому заднему двору замка. Он оказался прижатым спиной к низкой стене и стал ждать. Она снова сделала выпад, и он ловко шагнул в сторону. Зачехленное острие ее рапиры ударило в стену лишь на миг позже. Он прыгнул мимо нее, игриво шлепнув ее ниже спины плоской частью клинка, и занял позицию позади нее.
— И не теряй самообладания, а то вместе с ним лишишься и головы.
— О! — крикнула она, повернувшись лицом к нему. На лице ее было нечто среднее между гневом и весельем. — Ты чудовище!
Роланд стоял наготове, изобразив раскаяние на лице. Она прикинула расстояние между ними и стала медленно приближаться. Она была в плотно облегающих мужских штанах, к полному отчаянию леди Марны, и мужской тунике, перехваченной на талии ремнем, на котором висели ножны. За последний год ее фигура полностью оформилась, и этот облегающий костюм граничил со скандаль-ностью. Теперь ей было восемнадцать лет, и в ней уже не осталось ничего девчоночьего. Она была в особых сапогах, черных, высотой по лодыжку. Подходя к Роланду, она осторожно опускала их на землю. Ее длинные блестящие темные волосы были заплетены в одну косу, свободно болтавшуюся по плечам.
Роланд был рад этим занятиям с ней. На них они вновь обрели значительную часть своей былой веселости, и Роланд лелеял надежду, что ее чувства по отношению к нему разовьются в нечто большее, чем дружба. В этот год, прошедший после отъезда Лиама, они вместе тренировались или катались верхом возле замка, когда это считалось безопасным. Время, проведенное вместе с ней, питало товарищеские чувства между ними, которых он не мог вызвать раньше. Хоть и более серьезная, она вновь обрела некоторую веселость.
