Видящий сделал короткую паузу, а потом отрезал:
— И всё это чушь. Я не вижу, не слышу, не чую и не осязаю. Я открываю и познаю. Вместо форм, оттенков и размеров мне внятно одно, заключающее в себе все иные характеристики. Это единственное можно назвать — событие. Где ничего не происходит, там я не Видящий, а слепец. Но где хоть что-нибудь случится, там я способен узнать, что и как. Проросло ли в почве семя, шевельнулись ли беззвучно губы сумасшедшего узника, свились ли по воле риллу потоки мировых Сил — всё это я могу открыть. Почти не важно расстояние до события, мало волнует, произошло ли оно, происходит или только может произойти. Мне почти всё равно, что открывать и познавать. Да, сперва познавать — и мгновением позже забывать о том, что познал, потому что мир слишком велик и сложен для замкнутой раковины сознания. Если кто из Видящих не умеет или разучается забывать, такой Видящий очень скоро сходит с ума. Нежная плоть моллюска не выдерживает трещин в своей защите.
— К чему эта лекция?
— Тебе может пригодиться это знание. А может и не только тебе.
"Ну вот, пошла неопределённость…"
— Ответь мне, маг: к чему стремишься ты? Какой из горизонтов манит тебя более прочих?
— Горизонт самосовершенствования. Как любого истинного мага.
— Знал, что ты так ответишь. Но это не ответ.
— Тогда что тебе нужно узнать?
— Кем ты хочешь стать, самосовершенствуясь?
Я вспомнил лекцию по теории магии. Хаос, Искусство, Наука… был ли я искренен, когда говорил об этом Ладе и Манару? Гм.
Нравится ли мне установленный риллу Порядок?
Хочу ли я своими действиями умножать красоту?
Влечёт ли меня постижение законов реальности?
Вот и ответы. То есть единый ответ. Под таким углом всё становится довольно очевидно.
— Я чужой в Пестроте, как Владыка Изменений. И хочу одного: перемен! В себе или в мире — для меня, как мага, не так уж существенно.
"Тогда тебя должен заинтересовать ряд открывающихся возможностей", — Сьолвэн.
— Об этом чуть позже, если не возражаете…
— Это невозможно, — протрещал ящер-Видящий, отвечая на не заданный ещё вопрос. — Такое вмешательство лишь усугубит внутренний разлад.
— Хотите моей помощи? Ну так я назначаю свою цену. Не хотите — не берите.
"Ты думаешь, я бы не помогла, если бы была в силах это сделать?"
— Я далёк от мысли недооценивать девяностотысячелетнего высшего мага, Мать. Особенно после того, что узнал о твоих планах… и что об этих планах вычислил. Меж тем Айс признался мне, что не может справиться со своей проблемой самостоятельно. В первую очередь ради этого, а не ради древних тайн я пришёл сюда.
И вновь Видящий сэкономил нам время.
— Переоценка через кризис? Это может помочь.
Сьолвэн взволновалась:
"Ты уверен?"
— Шансы невелики. Но можно увеличить их, если следовать моим указаниям в точности.
— Тогда я слушаю тебя, пророк.
Снова парение над просторами домена Теффор на бесплотных крыльях Биплана. Но уже совершенно не такое, как на пути к Сьолвэн.
…страшно. За свою шкурку в первую очередь. Конечно, открыто объявить себя врагом риллу и порядка как такового — это красивый жест. Вот только расплата, которая легко может воспоследовать за такими жестами, уж точно не будет красивой. И добро бы каток был готов проехаться только по мне! Рискует вместе со мной и Лада. И Айс, которому тоже наверняка найдётся местечко на нашем, язви его, пароходе современности. И Ландек Проныра со своими людьми, а также не людьми. И Манар рискует — ого-го как, похлеще нас всех вместе взятых!
Рискует просто потому, что дышит.
Но страх мой нормален. Жизнь вообще опасная штука, даже если конкретно взятый Рин Бродяга уже не обязан, имея в виду себя, добавлять: от жизни, мол, умирают. Да, я вляпался в едва ли не самый глобальный заговор из всех возможных. Причём, кажется, не на третьих, а где-то так на вторых ролях. Первые роли отводятся Сьолвэн, Видящему, который мне так и не представился и которому я за это влеплю партийную кличку Летучий Ящер, а также Манару. Причём последний будет тем голым — до поры — королём, которого его свита разыграет втёмную.
Велики ли риски?
Учитывая, кто именно глава заговора, какую поддержку она имеет, как долго и тщательно она готовила свой путч, — не очень. Уж Сьолвэн-то точно из той породы, которая отмеряет семьдесят семь раз и всегда добивается своего. Пусть не сразу, но зато уж наверняка. Не сильно удивлюсь, если из девятисот веков в Пестроте она мечтала о переменах все девяносто тысяч лет. То есть — минутку! — в три тысячи раз дольше, чем я сам. Конструктивно так, с особой женской практичностью мечтала. И вот-вот (по меркам живущих вечно) свои мечты воплотит.
Велики ли преимущества? В смысле, лично мои?
О да! Спустя невиданно краткий срок, лет через тридцать-сорок, я смогу претендовать на звание старшего мага. Вмешательство Сьолвэн так резко повысило уровень моих талантов, что названный промежуток можно считать вполне реальным. Не самый маленький плюс к такому прогрессу — возможность расти над собой без лишнего страха. Если путч будет удачен, Манар меня не забудет… и вряд ли станет высылать за моей головой унаследованных от папы Теффора ищеек.
Отчего же так тревожно на душе? Отчего червяк непокоя продолжает грызть потроха?
Наверно, дело в разделённой памяти Сьолвэн, осколки которой продолжают ныть где-то под сердцем. Я смотрю на зелёный — тысяч, миллионов оттенков зелёного! — ковёр джунглей… и мне страшно. Никогда не имевший серьёзного опыта в соответствующей ветви магии, я вдруг начал чуть ли не кожей ощущать хрупкость чуда, имя которому — жизнь. Симфония эмпатических полей, которыми джунгли пронизаны, как падающими сверху лучами пестроты, звучит бархатно, богато, пряно. Там, внизу, радуются бытию. Спариваются, сидят в засаде, откладывают личинок и высиживают птенцов, грызут листву и переваривают добычу, рвут на части неосторожных и, не чуя лап от азарта, мчатся за самкой. Там распускаются цветы изумительной красоты. Там век за веком тянутся вверх колоссы и патриархи древесного царства. Там изредка, как подвенечное платье на невесте, искрится на побегах роса, и бабочки творят чудо своего блистательного, как танец примы, ломаного полёта. Там всё пронизано мириадами незримых связей…
И стоит среднемесячной температуре скакнуть на каких-то пять градусов, как эти связи начнут рваться. Одна за другой. Быстро. Неостановимо.
Перепад давления? Изменение влажности? Игры с гравитацией, магическим фоном, духами природы — могучими и неразумными? Мириады незримых связей, из которых соткан живой ковёр, можно порвать одним-единственным движением. Если ты — властительный риллу, хозяин домена и вершинная точка устоявшегося порядка, тебя некому остановить. Теффор мог бы "заниматься властью" со Сьолвэн хоть дважды в сутки… это всё равно было бы не так страшно и мерзко, как то, что он в любой момент может сотворить со своим миром. Наполовину, а то и больше, сотворённым высшей по прозвищу Мать.
