— Вы, мужчины, любите играть: то сажаете на цепь, то отпускаете, — на прекрасном лице читалось чуть ли не физическое отвращение. — А ты смеешь играть со мной!
Ну что тут скажешь? Я смог лишь снова пожать плечами. Аджулустикель ведь по-прежнему обладала бесконечной властью надо мной, а такой веский фактор, как ее полная нагота, мешал здраво мыслить. Суккуб повернулась к Розе, которая смотрела на нее, как кролик на удава. Кляп так и остался во рту: я успел развязать его только наполовину. Несчастная отчаянно замычала, умоляя меня, бога или Джулиет: развяжите.
— Что собираешься делать с этой женщиной? — прерывая тяжелое молчание, спросила Аджулустикель.
Я заставил себя ответить: голос больше всего напоминал хриплое карканье.
— Освободить, а потом отвести к сестре.
Неумолимо-суровая, Джулиет обдумывала услышанное.
— К другой связанной? Той, которая томилась в подвале?
— Да, именно. Хотел, чтобы они увиделись. Смогли попрощаться. Так лучше…
Закончить помешало гневное рычание Джулиет.
— Я говорила, мужчинам нравится играть: то давать женщинам свободу, то отнимать по малейшей прихоти, а вовсе не о том, что незнакома с правилами этой игры. Смертный, тебе кажется, я неразумное дитя?
Аджулустикель медленно приближалась ко мне: шаг, второй, третий. Вот она совсем рядом, а я замер, словно кролик под ослепительным прожектором ее взгляда. Я опустил голову, как и в прошлый раз, с огромным усилием. Какая-то часть души жаждала одного: смотреть, смотреть на нее, пока не умру от желания или остановки сердца.
Джулиет наклонилась вперед: теперь убийственно прекрасное лицо еще ближе.
— На тебе моя метка, — утробно зарычала она. — Стоит свистнуть — бросишь к моим ногам тело и душу и будешь на коленях умолять, чтобы взяла. Я сковала тебя невидимой, неразрывной цепью.
Не поднимая глаз, я кивнул, а потом долго, минуты три-четыре стоял с опущенной головой. Каюту накрыла тишина, зато мускусный запах понемногу слабел. Когда перестал его чувствовать, когда легкие полностью освободились от феромонов, я решил рискнуть. Аджулустикель ушла.
Я судорожно выдохнул, осознав, как долго не мог нормально дышать. Итак, я снова двигался и, не обращая внимания на многочисленные жалобы шеи, спины, плеч и щек, повернулся к Розе и во второй раз попробовал отвязать кляп.
Ушло еще минут пять. Когда все узлы наконец распутались, вместе с насквозь пропитанной слюной тканью девушка выплюнула, казалось, все известные ей ругательства. К счастью для моих нежных ушей, по-русски я не говорю, так что с равным успехом девушка могла читать молитвы. Я освободил ее руки, привязанные к спинке стула синей нейлоновой веревкой, и ноги, стянутые чуть ли не тысячей витков изоленты. Розино тело сводили судороги, так что встать она смогла лишь с моей помощью. Медленно, с бесконечным терпением я водил ее по каюте, дожидаясь, пока кровоснабжение придет в норму. Каждые несколько секунд из девичьей груди вырывался всхлип, стон или очередное ругательство, а потом и вовсе пришлось сесть: онемевшим мышцам требовался отдых. Не зная, что сказать, я молча наблюдал за Розой. Через некоторое время она подняла на меня глаза, в которых читалось открытое подозрение.
— Почему она тебя не убила? — холодно спросила девушка. Вопрос вполне закономерный, только отвечать совершенно не хотелось.
— Понятия не имею, — честно признался я. — Вероятно, если в этом есть какой-то смысл, потому, что пожалела тебя. Тебя и Снежну. — Услышав имя старшей сестры, Роза вздрогнула, здоровый глаз стал круглым от изумления. — Или потому, что она была в том же положении, что и вы. Ну, тебя же привязали к стулу веревками и изолентой. Снежна и после смерти оказалась привязана к той комнате страхом, горем и беспокойством за любимую сестру. Получается, цепочка на лодыжке Джулиет играла аналогичную роль. Думаю, она вполне могла убить меня за то, что освободил ее саму: для Джулиет это не менее унизительно, чем пленение. Но потом на ее глазах я попытался развязать тебя, а еще раньше она видела, как я хотел дать свободу Снежне. Вот Джулиет и подумала: какого черта, вернуться и прикончить меня можно в любой момент…
Объяснял я не столько Розе, сколько самому себе, на ходу осмысливая сказанное. Да, особого смысла не просматривается. Впрочем, сопоставлять поведение демонов с человеческими нормами бесполезно, все равно ничего не получится.
Роза встала, и, поскольку, не считая остаточной хромоты, ходила она почти нормально, мы вышли на палубу. Прохладный ночной воздух был что благодать Господня. Девушке пришлось немного подождать: я вернулся в каюту, чтобы забрать инструменты и все то, на чем могли остаться мои отпечатки пальцев.
Роза провела в одиночестве не больше минуты, но моему возвращению очень обрадовалась. По лестнице между палубами мы спускались осторожно, словно пенсионеры со второго этажа раскачивающегося автобуса.
Когда оказались на сравнительно твердой поверхности дощатого настила, я повернулся к Розе.
— Она хочет тебя видеть, — объявил я, стараясь, чтобы хриплый голос звучал помягче. — Хочет убедиться, что с тобой все в порядке. Вот почему она задержалась в той комнате. Вот чего она ждет.
Лишь через пару секунд до Розы дошел смысл сказанного.
— Да, — медленно кивнула она.
— Ты готова?
На этот раз в ответе не было ни тени сомнения.
— Да.
Я повел ее к выходу с пристани.
Третий час утра. В это время Эверсхолт-стрит больше всего похожа на кладбище. Даже ночные автобусы, пустыми выезжающие из Юстона, несмотря на горящие фары, очень напоминают катафалки, направляющиеся на похороны какого-нибудь принца.
Увидев заброшенную дверь, Роза испуганно вздрогнула, но от задуманного не отказалась. Я открыл двери ключами Рика, и мы вошли в секретное крыло Боннингтонского архива. Оглядевшись по сторонам, девушка покачала головой и невесело рассмеялась, Застыв на месте, я весь обратился в слух и жестом велел Розе сделать то же самое. Тишина: из подвальной комнаты не доносилось ни звука.
— Подожди здесь, — попросил я, понимая: за эту ночь на юную душу обрушилось слишком много испытаний. А главное, то есть встреча с Риком, еще впереди.
Я распахнул ведущую на лестницу дверь, включил свет и спустился вниз. Рик никуда не исчез, но, похоже, атмосфера подвальной комнаты не особо благоприятствовала его состоянию. Клидеро сидел на полу, апатично глядя на прижатые к груди колени.
— Рик! — позвал я, но он не ответил, помахал перед глазами рукой — никак не отреагировал. Свет горел, поэтому сомнений не оставалось: в комнате мы одни, по крайней мере так было в тот момент. Я догадался: в мое отсутствие Снежна еще раз навестила Клидеро, и встреча, хм, прошла довольно бурно. Что же, парень получил по заслугам, жалеть его не стоит.
