– А может всё-таки пойму?
Гертруда медлила с ответом. Руки её беспокойно теребили подол коричневого шерстяного платья, как будто счищая какое-то невидимое пятно. Огонь в очаге плясал и потрескивал. Наконец она встала, взяла кувшин, вновь наполнила кружки, взяла одну и отвернулась.
– Дело не в Телли, – глухо сказала она. – И не в Рике. Дело в тебе.
– Во… мне? – брови травника полезли вверх. – При чём тут я? Эй, успокойся, у тебя руки дрожат.
– Не умничай, – немного резко огрызнулась та. – Руки дрожат… – она пригубила вино и нервно усмехнулась. – Ещё бы не дрожали! Нет, ты правда ничего не чувствуешь?
– Дураком я себя чувствую, – буркнул тот, – и мне это здорово надоело.
– Тогда послушай, что скажу. Я не ухожу из дома, не оставив предварительно ловушек. Для непрошеных гостей. А я никогда не жду гостей.
Она нерешительно покусала губу, глотнула из бокала (зубы стукнули о кружку) и продолжила:
– Когда я поняла, что в доме кто-то есть, я думала… Ну, в общем, ты не должен был… Заклятие выверта на входе. «Мельница» на лестнице. Заклятие дезориентации вверху и в коридоре. «Аргус». «Сети Мерлина» на кухне. Слепота на нижних этажах… Никто не мог войти в мой дом. А ты их просто не заметил! Все, ты понимаешь? Все!
Она почти кричала. Травник хмыкнул в замешательстве, взъерошил волосы рукой.
– Может, ты про них забыла? – предположил он. Та покачала головой.
– Исключено. Я каждый раз их активировала, если уходила. А ты не просто их прошёл, ты их уничтожил. Разломал. Впитал энергию как губка. Я понимаю, это не так страшно слушать, но… Как бы это объяснить… – Теперь уже она потёрла лоб. – Представь себе, что ты поставил на врагов капкан и самострел, развесил сети, посадил на цепь собаку… А потом приходишь и видишь, что капкан погнут, изломан и валяется в углу, от сетей остались одни обрывки, собаку пристрелили из того же самострела, да ещё и обглодали до костей. Ты войдёшь после этого в этот дом?
Жуга молчал, ошеломлённый.
– Это… действительно… выглядит так? – проговорил он наконец. Та не ответила. – Как это могло случиться?
– Послушай, Жуга, пойми меня правильно. Я вижу, что случилось, но это не значит, что я понимаю.
– Тогда зачем я тебе нужен?
– Каждый мастер должен оставить после себя ученика. Я не простила бы себе, если бы прошла мимо такого таланта, как ты.
Теплилась свеча. Густое красное вино в голубоватой глубине фаянсовых кружек казалось почти чёрным. В голове у травника слегка шумело и почему-то неистово чесалась левая ладонь. Поленья в очаге уже разгорелись как следует, Жуга наклонился, загремел ведёрком и подбросил угля. Гертруда одобрительно кивнула, и после вынужденной паузы заговорила вновь. Её негромкий, не мужской, не женский, а какой-то средний голос заполнил маленькую кухню.
– Ты очень сильный чародей, Жуга, я тебе это уже говорила, но твоя сила совершенно бесконтрольна. Возможно, причиной тому та путаница в цвете, а может, то, что я прочистила твою ауру… Зло причинить легко, даже не желая этого. Я хочу помочь убрать всё лишнее, научить тебя, как ограничивать свои заклятия, как делать так, чтобы они не ударяли по тебе же. Вот почему я хочу плыть с вами.
– А Телли? – травник поднял взгляд. – У него ведь тоже есть магический талант. Почему бы тебе не взять в ученики его?
Зашуршав юбками, Гертруда обернулась. Лицо её посветлело.
– Тил? – сказала она задумчиво. – Нет. Его я ничему не смогу обучить. Он Светлый, а магия эльфов, она… иная. Это часть их жизни, это для них так же естественно, как ходить или дышать. Скажем так: вот мы с тобой всё видим в цвете… Ой, прости.
– Я не обиделся, – быстро сказал Жуга, – не бери в голову. Продолжай.
– Ну, всё равно. Так вот. Мы видим мир цветным, а кто-нибудь другой, допустим, нет. Простейшим заклинанием я могу сделать так, чтобы и он сумел различать цвета. Но для него это будет чудом, а мы всё видим и так. Подобным образом мы применяем магию в то время, как для эльфа это естественно само по себе. Взять к примеру то, как он общается со своим драконом… Ну, не важно. Поверь, я знаю о них много больше, чем другие, но всё равно не знаю ничего. Он сам вспомнит всё.
– Ладно, сдаюсь, – травник поднял руки. – Нельзя, так нельзя. Как ты только вообще догадалась, что он ситха… Я вот, например, ни сном, ни духом. Правда, Золтан тоже его распознал. По волосам, что ли?
– Золтан? Нисколько, знаешь ли, не удивляюсь. Двести лет тому назад мир был другим. Прошли времена, когда Светлых узнавали на улице. Да и людская кровь разбавилась, кого только нынче не встретишь… Он очень отличается от нас, и волосы тут не главное. Надбровные дуги. Форма носа и ушей. Движения. Зубы. Наконец, физиология.
– Физия… что?
– Ну, это сложно, я не буду сейчас объяснять. Они долгожители, у них более гибкие хрящи и кости, а мышцы работают экономнее, раны быстрее заживают, яды в организме распадаются… А ещё, кстати, глаза, особенно – разрез и цвет. В старину среди ситхи существовал обычай красть детей и подбрасывать людям своих подменышей. Зачем – никто не знает. Чаще всего их отличали именно по глазам. Помнится, была даже такая колыбельная-страшилка:
Чёрные птицы из детских глаз
Выклюют чёрным клювом алмаз,
Алмаз унесут в чёрных когтях,
Оставив в глазах чёрный угольный страх.
– Да… – Травник залпом допил вино, протянул пустую кружку. Гертруда неодобрительно покачала головой и отодвинула кувшин.
– Тебе уже хватит. Так ты согласен, чтобы я плыла?
Тот потупился. Повертел в руках бокал. Вздохнул.
– Мне нужно подумать, – буркнул он.
– Некогда думать. На дворе декабрь. Идут метели. Если мы не выйдем до конца недели, то не выйдем вообще. А что касается удобств на корабле… Не волнуйся, выдержу. Случалось мне бывать в местах и похуже.
– Скажи мне, Герта, – перебил её Жуга, – ты хочешь плыть… или ты просто не можешь остаться?
Гадалка прищурилась и откинулась на спинку стула. Покачала вино в кружке, быстро глянула на травника и опустила глаза.
– Так вот что тебя интересует… Думаешь, я могу быть фигурой противника?
– Всякое бывает. Я слишком глубоко увяз, чтоб доверять всем встречным-поперечным. Хватит с меня того, что Нора оказалась воином чёрных.
– Зря ты так. Ведь я и Золтан тебе помогли. Вряд ли мы на доске. К тому же, есть ещё причина. Быть может, ты не поверишь, но я хочу вырваться отсюда. Хотя бы раз. Я ненавижу этот дом. Если б ты знал, сколько раз я хотела уйти и больше не возвращаться! Всё, что дала мне Хедвига, всё моё умение не стоит тех лет, что я…
– Ладно. Не злись. Я понимаю, – Жуга примирительно тронул её за руку. – Может, даже лучше, чем кто другой понимаю. Я был в подвале. Извини.
