Видимо следует понять, что можешь ты потерять, что-бы стать тебе сильным и справедливым защитником. Стоило бы один раз понять, что защищать, и от кого… Да и так ли страшен тот чёрт, которого так немилосердно малюют…
Однажды, будучи на службе в армии, в части, расположенной в далеком глухом поселке Забайкальского округа, где он был шофером при солдатском штабе, ему пришлось везти тяжелую роженицу, в соседний городок. Это сейчас он сам себя может спросить, а с какой стати такое ответственной дело переложили на плечи молоденького солдатика, едва призванного на службу в армию, да ещё и шофера, правда, отучившегося после школы в медицинском училище всего лишь несколько месяцев. Сам же начальник сказал, что он должен уладить кой-какие дела, и нагонит их в дороге, на своей быстроходке. Как странно сейчас, по истечении многих лет, осознавать, что мало ли в жизни бывает моментов, казалось бы нелепых и случайных, но имеющих странную роковую связь с последующей всей твоей жизнью…
Вот и тогда он оказался в нужном месте и в нужный час. Во всяком случае, потом ему так и объяснил политрук, но посоветовал всё забыть, или воспринимать это как нелепость….
Да и не помнит он уже многого с тех времён, кроме того, что именно тогда ему впервые пришлось сразиться со зверем, что преследовал их машину. На улице бушевала метель, вездеход подбрасывало на кочках так, что в багажнике перекатывался с шумом огромный кусок мяса, свинины — свежатины, презент местному главврачу от начальника столовой. А что, своя свининка выращивалась в части, на солдатской ферме. В столовой солдатики перловку за кашу не считали, всё в помои вываливали, а свиньи её трескали с шумом, да жирели за счёт солдатского пайка.
Помнится, он больше старался думать тогда о куске свинины и прожорливости полковых свиней, чем о беременной женщине, жене начальника, которая иногда кричала рядом так громко и визгливо, хватая его за руки и требуя поторопиться, или наоборот, остановить машину, что поневоле напрашивались самые нелестные эпитеты мужу этой женщины, сложившего полномочия на обычного солдатика. Когда женщина начинала завывать от огромной боли, и хватать его за руки, хотелось прибавить газу и мчаться, мчаться вперёд, не разбирая дороги, до самого роддома. Но жуткая метель лепила снег на окна машины, скорость была мизерной, так как дорогу буквально приходилось щупать колесами…
К тому же вдруг стало очень быстро темнеть, хотя времени было ещё мало, стрелка часов приближалась к двенадцати часам пополудни, но что-то уже витало в воздухе тревожащее, и о чем не хотелось думать. Но когда после очередного страшного крика роженицы, где-то неподалёку отозвался с таким же завывающим надрывом другой голос, стало по настоящему страшно. Потому-что это был вой голодного волка…
Он бежал по их следу. Даже не бежал, а скорее всего шёл, ориентируясь на запах крови, что просочилась с куска свежей свинины на пол и стала капать через дырку в днище машины. К тому же вездеход вдруг подпрыгнул на какой-то кочке, встал на дыбы как необузданный конь и через секунду громыхнул вниз, в какую-то яму, с яростным скрежетом ржавого железа. Мотор ещё разок чихнул и заглох. Стало очень тихо, не выла метель, не свистел ветер, даже не стонала женщина, это потом всё началось…
Это только в фильмах-страшилках, кажется, выдерживают паузу, что-бы следом обрушить на своего зрителя всё то, что зовётся ужасом бытия. А как объяснить факт, что в тот момент, когда машина опустилась на землю, произошло то, что и должно было произойти. Женщина стала рожать. Прямо в салоне машины, прямо на глазах обезумевшего и потерявшего дар речи молоденького солдата, правда через пару минут уже пришедшего в себя, который, несмотря на слёзы и мольбы женщины отойти от неё, приложил немало усилий, что-бы уложить роженицу удобнее на заднее сиденье, стащить с неё одежду и успеть принять в руки окровавленный кусок живой плоти, который тут-же закричал громко и требовательно тоненьким голоском, вызывая у молоденького и неопытного юноши слезы умиления и невероятной радости. Стащив с себя белую чистую майку, выданную накануне вечером, он неумело завернул малыша, у которого бессознательно перевязал и обрезал пуповину куском шелковой нитки, что нашел в бардачке от прошлой рыбалки. Затем вновь завернул малыша в кусок чистой тряпки, что припас для мытья машины, оторвал кусок ветоши для самой женщины, после чего протянул ей сына…
Наверное, именно тогда он увидел её впервые. Увидел как женщину, в голубых огромных глазах которой светилось счастье. И это, чужое счастье его очаровывало и завораживало. Её светлые кудри, мокрыми прядями выбились из-под вязаной шапочки, толстый вязаный шарф повис на груди, широкое шерстяное платье сбилось внизу большим окровавленным комом, но он ничего этого не видел, он видел перед собой счастливую и красивую женщину, в глазах которой светилась огромная мудрость…
— Не смотрите на меня так! — женщина притушила огонь, льющийся из её глаз, полуприкрыв их длинными тонкими ресницами. — Я сейчас… некрасивая… Очень!
— Неправда…вы прекрасны…
Он передавал ей ребенка, а она принимала его, поэтому их руки встретились…
Быть может, это был ток, или маленький электрический разряд молнии, а может простое магнитное притяжение, что щелчком коснулось их рук одним мгновением и исчезло, оставив ощущение легкого покалывания в холодных пальцах.
— Извините…
— За что?
— Что втянула вас в эту дурацкую историю…
— Разве рожать ребёнка, это дурацкая история? — он не знал куда прятать свои глаза.
— Во всяком случае, я чувствую вину, что родила именно сегодня… — улыбнулась устало женщина.
— Во всяком случае я чувствую, что не напрасно бросил медицинское училище. — в свою очередь улыбнулся он. — Придется теперь поступать в мединститут…
— На акушера- гинеколога? — глаза женщины устало прикрылись.
— Боже упаси, здесь много крови… — он не хотел что-бы она закрывала глаза.
— Но…ты ведь не боишься крови, вопреки всему? А ещё…ты меня не отдашь ему? И ребенка… не отдашь ему… никогда… Как мне холодно… холодно…
Она засыпала и болтала всякую чушь. Или впадала в беспамятство. И это было самое страшное. Ей нельзя было спать, как бы того не хотелось. Странно, что он понимал это своим, всё ещё мальчишечьим умом. Помощи нет до сих пор. Следом никто не ехал. Впереди тоже нет просвета. Её муж потерялся. Позвонил он в роддом или нет, неизвестно, но если скорая подъедет, будет весьма неплохо. Но только когда это будет? Мороз крепчает. Надо постараться завести машину и двигаться вперед. Должна же когда-то была закончиться эта вьюга, как и этот день, который заканчивается ночью…. Ровно в денадцать…
